— спросила Марта.
— Может быть, доктор, — предположил я. Старик Ханли должен был раз в неделю осматривать меня.
Подъехала машина, и я увидел гостей. Опершись на палку, я поднялся, чтобы встретить Монику и Джо-Энн.
— Привет, — сказал я.
Моника объяснила, что они приехали в Калифорнию продать квартиру, а так как она хотела поговорить со мной об Эймосе, то по пути в Нью-Йорк они остановились в Рино. Поезд у них в семь часов.
Я заметил, что услышав слова Моники, Марта бросила на Неваду многозначительный взгляд. Невада поднялся и подошел к Джо-Энн.
— У меня в загоне есть спокойная гнедая лошадка. Как раз для такой юной леди, — сказал он.
Джо-Энн с благоговейным трепетом смотрела на Неваду — ведь перед ней стоял живой герой.
— Не знаю, — нерешительно сказала она, — я раньше никогда не ездила на лошади.
— Я научу тебя. Это просто. И падать не больнее, чем с бревна.
— Но она не одета для этого, — сказала Моника.
Действительно, яркое платье Джо-Энн, в котором она была так похожа на мать, не подходило для верховой езды.
— У меня есть хлопчатобумажные брюки, — вмешалась в разговор Марта, — они здорово сели, так что будут Джо-Энн как раз.
Не знаю, чьи это были брюки на самом деле, но ясно, что не Марты. Слишком уж плотно облегали они бедра начавшей округляться четырнадцатилетней девочки. Темные волосы Джо-Энн были зачесаны назад и собраны в пучок. Что-то в ее лице показалось мне знакомым, но я не понял, что именно.
Джо-Энн и Невада ушли, и я, проводив их взглядом, повернулся к Монике.
— Джо-Энн выросла, — сказал я, — и стала хорошенькой.
— Сегодня она еще ребенок, а завтра уже юная девушка, — заметила Моника. — Дети растут очень быстро.
Я кивнул. После некоторого молчания я достал сигарету и посмотрел на Монику.
— Я хочу рассказать тебе об Эймосе, — сказал я.
Когда я закончил рассказ о полете, было уже около шести. Моника не плакала, хотя лицо ее было печальным и задумчивым.
— Я не могу плакать о нем, Джонас, — сказала она, глядя на меня. — Потому что уже наплакалась по его вине. Ты понимаешь меня? — Я кивнул. — Он сделал в своей жизни так много ошибок. Я рада, что наконец он совершил добрый поступок.
— Это был отважный поступок, — уточнил я. — А ведь я всегда думал, что он ненавидит меня.
— Он и вправду ненавидел тебя, — быстро сказала Моника. — Он видел в тебе то, что не достиг сам: успех, богатство. Он ненавидел твой характер. Я думаю, что перед кончиной он понял, сколько зла причинил тебе, и попытался загладить свою вину.
— А что он мне сделал плохого? У нас были только деловые отношения.
Моника внимательно посмотрела на меня.
— Ты еще не понял?
— Нет.
— Тогда, наверное, никогда и не поймешь, — сказала она и вышла на крыльцо.
Мы услышали звонкий смех Джо-Энн, сидящей на большой гнедой лошади. Для новичка у нее получалось неплохо. Я посмотрел на Монику.
— Она управляется так, будто родилась в седле.
— А почему бы и нет? Говорят, это передается по наследству.
— Не знал, что ты занималась верховой ездой.
Моника посмотрела на меня, в глазах ее были боль и гнев.
— Я не единственный ее родитель, — холодно сказала она.
Я уставился на нее. Это был первый раз, когда она при мне упомянула отца Джо-Энн. Но теперь мне уже было поздно злиться.
Послышалось пыхтение старого автомобиля доктора Ханли, подъезжавшего к дому. Он остановился рядом с загоном, вылез из машины и перелез через загородку, потому что не мог проехать спокойно мимо лошади.
— Это доктор Ханли, он приехал осмотреть меня, — сказал я.
— Тогда не буду тебя задерживать, — холодно ответила Моника. — Попрощаемся здесь.
Она спустилась по ступенькам и направилась к загону. Я озадаченно смотрел ей вслед. Никогда бы не подумал, что она может прийти в такую ярость.
— Я скажу Роберу, чтобы он отвез вас на станцию, — крикнул я.
— Спасибо, — бросила Моника через плечо, не оборачиваясь. Я посмотрел, как она остановилась и заговорила с доктором, потом вернулся в дом. Войдя в комнату, которую отец использовал в качестве кабинета, я сел на диван. У Моники, конечно, вспыльчивый характер, но пора было уже и обуздать его. Я улыбнулся, думая о том, как горделиво она выпрямилась и ушла от меня, высоко подняв голову. Для своего возраста она выглядела очень хорошо. Мне исполнился сорок один, значит ей минуло тридцать четыре.
* * *
Главным недостатком доктора Ханли являлась его болтливость. Он мог заговорить до глухоты, немоты и слепоты, но выбора не было, потому что с началом войны все молодые врачи ушли на военную службу.
Доктор закончил осматривать меня в половине седьмого и принялся убирать инструменты в саквояж.
— У тебя все в порядке, — сказал он, — но я не согласен с этими новыми порядками выписывать пациента из больницы сразу, как он только начинает двигаться. Моя бы воля, я продержал бы тебя в больнице еще месяц.
Прислонившись к стене кабинета, Невада с улыбкой наблюдал, как я натягиваю штаны. Я посмотрел на него, пожал плечами и спросил у доктора:
— Когда мне можно будет гулять по-настоящему?
Доктор взглянул на меня поверх очков.
— Начинай хоть прямо сейчас.
— Но мне показалось, что вы не согласны с городскими медиками, — сказал я. — Подумал, что велите отдыхать.
— Да, я не согласен с ними, — ответил доктор. — Но уж раз ты выходишь и с этим ничего не поделаешь, то давай гуляй. В лежании нет никакого смысла.
Он захлопнул саквояж, выпрямился и пошел к двери. Потом повернулся и посмотрел на меня.
— Какая чудесная девочка твоя дочь.
— Моя дочь? — я удивленно посмотрел на него.
— Да, когда я увидел ее с этой прической, то подумал, что не видел прежде, чтобы девочка была так похожа на отца. Вылитый ты в детстве.
Я смотрел на него, не в силах вымолвить ни слова от удивления. Старый идиот, наверное, рехнулся. Все знали, что Джо-Энн не моя дочь.
Доктор внезапно рассмеялся и хлопнул себя рукой по бедру.
— Никогда не забуду, как ее мать пришла ко мне. Тогда она, конечно, еще была твоей женой. В жизни не приходилось мне видеть такой большой живот. Я подумал, что именно в этом и кроется причина твоей поспешной женитьбы, что она уже давно беременна. — Доктор посмотрел на меня и улыбнулся. — Но я думал так, пока не осмотрел ее. Каково было мое удивление, когда я обнаружил, что у нее всего шесть недель. Так уж протекала беременность. Но ее это очень огорчало, она нервничала, что ее разнесло, как воздушный шар. Я даже на всякий случай проверил по газетам дату вашей свадьбы. И даю голову на отсечение, что вы зачали дитя через две недели после свадьбы. И тут я должен сказать тебе, сынок, что если ты трахаешь, то попадаешь в точку. — Продолжая смеяться, доктор вышел.
Я почувствовал в горле твердый комок и опустился на диван. Все это время, все эти годы я был неправ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175