Носовой платок белой бабочкой запорхал в темноте ночи, и затем выпал из ее руки. Она по-прежнему сидела, откинувшись, и молчала, вперив в меня непроницаемый взгляд.
Я нашел ее руку и вновь попытался приблизиться к ней, но она снова удержала меня. Вдруг острая боль пронзила низ позвоночника, я почти пополам согнулся на сидении.
Дрожащими руками я достал сигарету и прикурил. Рина скомкала носовой платок, выкинула его из машины, взяла у меня изо рта сигарету и затянулась.
— Я все рано хочу тебя.
Она вернула мне сигарету и отрицательно покачала головой.
— Почему? — спросил я.
Рина повернула ко мне лицо, бледным пятном выделявшееся в ночной темноте.
— Потому что через два дня я уезжаю домой. Потому что во время краха фондовой биржи в двадцать третьем мой отец потерял все. Потому что я должна найти богатого мужа и не могу рисковать.
Я поглядел не нее и завел мотор. Выведя машину из финиковой рощи на дорогу, я направился к дому. Ехали мы молча, но у меня уже имелись ответы на все ее «нет». Я был богат или, по крайней мере, когда-то буду богатым.
Рина осталась в гостиной, а я прошел в кабинет отца. Он, как обычно, работал за столом. Свет от настольной лампы падал на разложенные бумаги. Когда я вошел в кабинет, он поднял голову.
— Ну что? — спросил он таким тоном, словно я помешал его работе.
Я щелкнул выключателем на стене, и кабинет залился ярким светом.
— Я хочу жениться, — сказал я.
Он бросил на меня отсутствующий взгляд, нобыстро пришел в себя.
— Ты сошел с ума, — спокойно проговорил он и снова погрузился в свои бумаги. — Иди спать и не беспокой меня.
Я остался стоять на месте.
— Я собираюсь жениться, папа.
Впервые со времени моего детства я назвал его папой.
Он медленно поднялся из-за стола.
— Нет, ты слишком молод.
Это было все, что он сказал. Ему не пришло в голову поинтересоваться: кто, что, почему? Отнюдь нет. Только: «Ты слишком молод».
— Хорошо, отец, — проговорил я, повернувшись уходить. — Но помни, что я тебя предупредил.
— Подожди, — остановил он меня у самой двери, — где она?
— Ждет в гостиной.
Он проницательно посмотрел на меня.
— И когда ты это решил?
— Сегодня вечером, только что.
— Я думаю, что она одна из тех глупых молоденьких девиц, которые ошиваются в танцевальном клубе в надежде подцепить какого-нибудь старика.
Я принялся отчаянно защищать ее.
— Нет, она не такая. Между прочим, она даже не знает, о чем я говорю с тобой.
— Ты хочешь сказать, что еще даже не сделал ей предложения?
— Мне ине нужно его делать, — самоуверенно ответил я. — Я и так знаю ее ответ.
Отец покачал, головой.
— Но, может, все-таки следует спросить у нее?
Я вышел из кабинета и вернулся вместе в Риной.
— Рина, — сказал я, — это мой отец. Отец, это Рина Марлоу.
Рина вежливо кивнула. Она держала себя так, словно эта сцена происходила ровно в полдень, а никак не в два часа ночи. Отец внимательно посмотрел на нее. В его взгляде появилось такое любопытство, какого я никогда у него не наблюдал. Он вышел из-за стола и протянул ей руку.
— Здравствуйте, мисс Марлоу, — мягко произнес он.
Я уставился на отца. Он никогда подобным образом не вел себя с моими друзьями.
— Здравствуйте, — ответила Рина, пожимая протянутую руку.
Держа ее за руку, отец проговорил полушутливым тоном:
— Мой сын думает, что хочет жениться на вас, мисс Марлоу. Но я думаю, что он слишком молод. Не так ли?
Рина посмотрела на меня. Ее глаза сверкнули и снова стали непроницаемыми.
Она повернулась к отцу.
— Это все так неожиданно, мистер Корд. Пожалуйста, проводите меня.
Ошеломленный, я молча наблюдал, как отец взял ее под руку и вышел вместе с ней из кабинета. Спустя минуту раздался свирепый рев мотора «Дьюзенберга». Я огляделся в поисках предмета, на котором можно было бы сорвать злость. На столе стояла лампа, и я вдребезги разбил ее об стену.
Две недели спустя, уже будучи в колледже, я получил от отца телеграмму: «Мы с Риной поженились сегодня утром. Находимся в Нью-Йорке в отеле „Уолдорф-Астория“. Завтра уезжаем. Медовый месяц проведем в Европе».
Я схватил телефон и позвонил ему.
— Нет хуже дурака, чем старый дурак! — кричал я через три тысячи миль, разделявших нас. — Неужели ты не понимаешь, что она вышла за тебя только из-за денег?
Отец даже не рассердился, а, наоборот, рассмеялся.
— Глупец. Она хотела иметь мужчину, а не мальчишку. Перед женитьбой она даже настояла на том, чтобы по брачному контракту все имущество принадлежало мужу.
— Неужели, — спросил я, — а кто составлял контракт? Ее адвокат?
— Нет, мой, — снова рассмеялся отец. Голос его внезапно стал твердым, а тон назидательным.
— Возвращайся к своим занятиям, сын, и не лезь в дела, которые тебя не касаются. У нас уже полночь, и я ложусь спать.
Телефон замолчал. Я посмотрел на него и медленно положил трубку. Этой ночью я не мог спать. В моем воображении вставали сцены, изображавшие Рину в неистовых объятиях отца. Несколько раз я просыпался в холодном поту.
* * *
Почувствовав, как меня осторожно трясут за плечо, я медленно открыл глаза. Первое, что я увидел, было лицо Невады.
— Просыпайся, Джонас, — сказал он, — мы дома.
Я потер глаза, прогоняя сон. Солнце, уже почти село позади нашего большого дома. Я потряс головой, вылез из машины и посмотрел на дом. Очень странный дом. С тех пор, как отец построил его, я провел в нем не более двух недель. Теперь он был мой, как и все, что принадлежало моему отцу.
Я начал подниматься по ступенькам. Рина подумала обо всем, кроме этого. Мой отец умер, и я собирался сказать ей об этом.
6
Дверь открылась, и я прошел через веранду. Дом был построен в привычном стиле плантаторов-южан, а для управления им отец специально пригласил из Нового Орлеана Ро-бера. Робер содержал дом, строго соблюдая традиции креолов.
Это был громадный человек, на голову выше меня, очень умелый и вежливый. Его отец и дед были дворецкими, и, даже будучи рабами, они привили сыну и внуку гордость за эту профессию. Он был в полном смысле слова рожден для этой работы, и всегда находился там, где был нужен.
Он отступил в сторону, пропуская меня.
— Здравствуйте, масса Корд, — поприветствовал он меня на своем мягком креольском английском.
— Здравствуй, Робер, — ответил я, — пойдем со мной.
Он неслышно проследовал за мной в кабинет отца и с невозмутимым лицом закрыл за собой дверь.
— Слушаю, мистер Корд.
Он впервые назвал меня «мистер», а не «масса». Я посмотрел на него.
— Отец умер, — сказал я.
— Я знаю, — ответил он, — звонил мистер Денби.
— А остальные знают?
Он покачал головой.
— Я сказал мистеру Денби, что миссис Корд нет дома, а слугам я ничего не говорил.
За дверью раздался громкий крик. Продолжая говорить, Робер быстро направился к двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175