Мэр кивнул и вернул бумаги.
— У отца Нолана могут быть неприятности, — сказал он. — Молодой священник допускает такую ошибку. Епископу это совсем не понравится.
— Епископу не обязательно знать об этом, — сказал Марлоу.
Калахан задумчиво посмотрел на него, но промолчал.
— В следующем году намечаются выборы, — продолжил Гарри.
— Как тому и следует быть, — кивнул Джим Калахан.
— Конечно, — согласился Марлоу, — и кандидат обычно нуждается не только в голосах, но и в финансовой поддержке.
— А я не рассказывал вам, как встретился с вашим отцом? — улыбнулся Джим.
— Нет, не рассказывали, но отец сам частенько упоминал об этом. Он не раз говорил мне, как вышвырнул вас из кабинета.
— Это правда, — кивнул Джим. — У вашего отца был бешеный темперамент, его даже принимали за ирландца. Я всего лишь попросил у него небольшую сумму для финансирования предвыборной кампании. Это было двадцать лет назад, тогда я работал в муниципалитете. И знаете, что он мне сказал в ответ? — Марлоу покачал головой. — Он поклялся, что если меня когда-нибудь выберут хоть на должность ловца бродячих собак, то он с семьей уедет отсюда. Ему бы очень не понравилось, узнай он, что вы решили участвовать в финансировании моей предвыборной кампании.
Но Марлоу оказалось не так просто сбить.
— Мой отец — это мой отец, и я его очень уважаю, — твердо заявил он, — но то, что я делаю со своими деньгами, не имеет к нему никакого отношения.
— У вас ведь есть дети? — заметил Джим Калахан.
— Мальчик, — быстро ответила Джеральдина, — ему восемь лет.
— Возможно, что когда-нибудь и женщины будут голосовать, — улыбнулся мэр. — Так что если эта девочка уедет отсюда, я лишусь, по крайней мере, одного голоса.
— Обещаю вам, господин мэр, что если такой день наступит, все женщины нашего дома отдадут свои голоса за вас, — уверила его Джеральдина.
Улыбка мэра стала еще шире.
— Слабость политиков заключается в том, что они всегда идут на сделки, — сказал он.
* * *
На следующий день секретарь мэра Тимоти Келли появился в банковском кабинете Марлоу, где ему был вручен чек на пятьсот долларов. Он предложил Марлоу переговорить с судейскими из муниципального суда. Удочерение было оформлено — быстро, тихо и вполне законно. Уходя, Марлоу оставил судье свидетельство о рождении на имя Катрины Остерлааг.
Взамен в кармане у него лежало свидетельство о рождении его дочери Рины Марлоу.
4
Джеральдина Марлоу сидела в парусиновом кресле под большим зонтиком, воткнутым в песок, и медленно обмахивалась веером.
— Не могу припомнить такого жаркого лета, — сказала она. — Сейчас даже в тени, наверное, около сорока. — Ее муж сидел в соседнем кресле, погруженный в «Бостонскую газету», которая приходила к ним с однодневным опозданием. — Ты что-то сказал, Гарри?
Гарри отложил газету и посмотрел на жену.
— Что Вильсон круглый идиот.
— Почему ты так говоришь, дорогой?
Гарри сердито схватил газету.
— Говорит, что поедет в Европу, посетит Лигу Наций, и мир будет обеспечен.
— А я думаю, что это очень хорошо, — мягко возразила Джеральдина. — Нам так повезло, что Рональд слишком молод для армии, в следующий раз все может быть иначе.
— Следующего раза не будет, с Германией покончено навсегда. Да и что они могут нам сделать? Они ведь находятся на другом берегу океана. Мы можем сидеть здесь и спокойно наблюдать, как они будут истреблять друг друга, если надумают начать новую войну.
Джеральдина пожала плечами.
— Тебе лучше сесть поближе под зонтик, ты же знаешь, как ты быстро обгораешь на солнце.
Гарри приподнялся, подвинул кресло и снова погрузился в газету. Внезапно перед Джеральдиной появилась Рина.
— После еды уже прошел час, мама, можно я пойду купаться?
Джеральдина посмотрела на Рину. Она очень выросла за это лето, и трудно было поверить, что ей всего тринадцать.
Рина была высокой для своего возраста и почти догнала брата, которому было уже шестнадцать. Ее волосы, выгоревшие на солнце, были абсолютно белыми, а лицо загорело настолько, что миндалевидные глаза казались на нем яркими пятнами. У нее были длинные красивые ноги, начавшие округляться бедра и налитые груди, выглядывавшие из купальника, который был уже ей явно мал.
— Ну можно, мама? — снова спросила Рина.
— Можно, — кивнула Джеральдина, — но будь осторожна, дорогая, не заплывай слишком далеко, не хочу, чтобы ты утомлялась.
Но Рина уже бежала по пляжу, и Джеральдина улыбнулась ей вслед. Она видела, что Рина не похожа на других девочек и не играет с ними, а плавает наперегонки с братом и его друзьями и часто обгоняет их. Целые дни она проводила на солнце и в воде, совершенно не заботясь о том, чтобы кожа сохраняла мягкость и белизну.
Гаррисон Марлоу снова оторвался от своей газеты.
— Завтра мне надо поехать в город, закончить дела со ссудой Стандиша.
— Да, дорогой, — машинально ответила Джеральдина и задумчиво добавила: — надо что-то делать с Риной.
— С Риной? — переспросил Гарри, — а что с ней?
Жена повернулась к нему.
— А ты разве не заметил? Наша маленькая девочка выросла.
— М-да, но она все равно еще ребенок.
Джеральдина усмехнулась. Об отцах правильно говорят, что они все свое внимание отдают сыновьям, но втайне любят дочерей.
— В прошлом году она уже стала девушкой, — сказала Джеральдина.
Гарри покраснел и уставился в газету. Он понимал, что имеет в виду жена, но они в первый раз открыто заговорили об этом. Гарри взглянул на воду, пытаясь отыскать Рину среди барахтающейся и кричащей ребятни.
— Может быть, позвать ее, опасно заплывать так далеко.
Джеральдина улыбнулась. Бедный Гаррисон, она умела читать его мысли. Конечно же, его беспокоила не вода, а мальчики. Она покачала головой.
— Нет, с ней ничего не случится. Она плавает как рыба. На лице его промелькнуло недовольство.
— Ты не думаешь, что должна поговорить с ней? Может быть, аккуратно что-нибудь объяснить, ну как я поговорил с сыном два года назад.
— Не будь глупцом, Гарри, — рассмеялась Джеральдина. — Мне уже нечего ей объяснять. Когда девочка становится девушкой, с ней можно уже говорить вполне откровенно. Я думаю, что переходный возраст пройдет для нее без каких-либо неприятностей. В ней совсем не чувствуется подростковой неуклюжести, а кожа у нее гладкая и чистая, никаких прыщей и угрей, как у Рони. И все-таки надо с ней что-то делать. По-моему, ей уже пора носить бюстгальтер.
Гарри молчал.
— Я думаю, что у нее грудь уже больше моей, — продолжала Джеральдина. — Надеюсь, она не будет слишком большой, Рина будет очаровательной.
— А почему бы и нет? — улыбнулся Гарри.
Джеральдина ответила улыбкой и взяла его за руку. Они оба поняли, что он имел в виду. Они никогда не думали о Рине иначе как о собственной дочери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175