..
А сейчас Понтифекс продолжал двигаться к западу по Цимру от одной
разоренной территории к другой, кротостью добиваясь возврата к здравому
смыслу. Из Пилиплока от отправился в Ни-мойю, появившись здесь за
несколько недель до Хиссуне. Лже-Короналы разбежались, как только узнали о
его приближении; погромщики и бандиты перестали грабить; потерявшие
голову, ввергнутые в нищету горожане собирались миллионными толпами, как
сообщалось, чтобы приветствовать нового Понтифекса, как будто он мог одним
мановением руки вернуть мир в прежнее состояние. Все это облегчало задачу
Хиссуне, следовавшего за Валентином: вместо того, чтобы тратить время и
силы на возвращение Ни-мойи, он тихо-мирно вошел в город, жители которого
уже достаточно успокоились для того, чтобы оказывать всяческое содействие.
Хиссуне провел пальцем по карте. Валентин направляется в Кинтор. Ему
предстоит нелегкое дело: Кинтор - оплот лже-Коронала Семпетурна и его
личной армии, Рыцарей Деккерета. Хиссуне боялся за Понтифекса, но ничего
не мог предпринять для защиты: Валентин и слышать о том не хотел. "Я не
собираюсь вести с собой армии в города Маджипура", - сказал он, когда они
обсуждали этот вопрос на Острове; и Хиссуне не оставалось ничего другого,
как подчиниться его воле. При любых обстоятельствах Понтифекс обладает
большей властью.
А куда Валентин направится после Кинтора? В города Рифта, подумал
Хиссуне. А потом, дальше, в приморские города - Пидруид, Тил-омон,
Нарабал. Никто не знал, что происходило на отдаленном побережье, куда
нахлынули миллионы беженцев из охваченных беспорядками центральных районов
Цимроеля. Перед мысленным взором Хиссуне представал Валентин, неутомимо
передвигающийся все дальше и дальше, восстанавливая порядок на месте хаоса
всего лишь величием собственной души. По существу, его перемещения -
какая-то диковинная разновидность великой процессии для Понтифекса. Но в
голове у Хиссуне все время вертелась беспокойная мысль о том, что не
Понтифексу проводить великие процессии.
Он заставил себя не думать о Валентине и перешел к своим
обязанностям. Сначала нужно дождаться Диввиса. Общение с ним требует
большого такта. Но Хиссуне понимал, что успех будущего правления будет
зависеть от его отношений с этим своенравным и злопамятным человеком.
Предложить ему высшие полномочия, дать понять, что среди всех полководцев
выше него только Коронал. Но одновременно - сдерживать его, не выпускать
из-под контроля, если такое вообще возможно.
Хиссуне быстро начертил на карте несколько линий. Одна армия под
началом Диввиса выдвигается к западу до Кинтора или Мазадоны, если
Валентин действительно восстановил там порядок, и по пути
доукомплектовывается; затем они продвигаются к юго-востоку, охватывая
верхние границы провинции метаморфов. Другая основная армия под
командованием самого Хиссуне перемещается вниз от Ни-мойи вдоль берегов
Стейша, чтобы заблокировать восточные границы Пьюрифайна. Затем клещи
сжимаются с двух сторон, и армии идут навстречу друг другу, пока не
захватят мятежников.
А чем будут питаться воины, подумал Хиссуне, в местах, где умирают от
голода? Кормить многомиллионную армию корешками, орехами и травой? Он
покачал головой. Мы будем есть корешки, орехи и траву, если там все это
имеется. Мы будем есть и камни и землю. Мы будем пожирать клыкастых
чудовищ, которых посылают на нас мятежники. Мы будем поедать собственных
покойников, если понадобится. И мы одолеем, а тогда - конец безумию.
Он поднялся, подошел к окну и посмотрел на разрушенную Ни-мойю,
которая казалась привлекательнее в сгущающихся сумерках, скрывавших самые
страшные из шрамов. Он заметил в стекле свое собственное отражение и
отвесил ему шутовской поклон. Добрый вечер, мой лорд! Да будет с вами
Дивин, мой лорд! "Лорд Хиссуне" - как странно звучит. Да, мой лорд; нет,
мой лорд; будет исполнено, мой лорд. Ему делали знак звездного огня. От
него подобострастно пятились. К нему относились - все без исключения, -
будто он и есть Коронал. Возможно, скоро он к этому привыкнет. В общем-то
все на него свалилось отнюдь не с неба. И тем не менее есть в этом что-то
неправдоподобное. Вероятно, потому, что пока правление выражается для него
в странствиях по Цимроелю. Все так и останется неправдоподобным до
возвращения на Замковую Гору - в Замок Лорда Хиссуне! - где он станет
подписывать указы и назначения, восседать во главе стола во время всяких
торжественных церемоний. Именно так он представлял круг обязанностей
Коронала в мирное время. Но наступят ли когда-нибудь эти времена? Он пожал
плечами. Дурацкий вопрос, как и большинство вопросов. Времена наступят,
когда для них подойдет срок, а пока дел хватает и без того. Хиссуне
вернулся к столу и провел за картой еще час.
Через некоторое время вернулся Альсимир.
- Я поговорил с мэром, мой лорд. Теперь он обещает полное содействие.
Он ожидает внизу в надежде на то, что вы позволите ему выразить готовность
к сотрудничеству.
Хиссуне улыбнулся.
- Пришли его ко мне, - сказал он.
2
Приблизившись к Кинтору, Валентин направил Асенхарта готовить место
высадки, но не в самом городе, а за рекой, в южных окрестностях Горячего
Кинтора, где находились геотермические диковины, гейзеры, фумаролы и
кипящие озера. Он хотел войти в город медленно и размеренно, дав знать о
себе правящему так называемому "Короналу".
Дело не в том, что его появление могло застать врасплох
самопровозглашенного Лорда Семпетурна. За все время поездки от Ни-мойи по
Цимру Валентин не скрывал ни своего имени, ни целей. Он останавливался в
каждом крупном городе вдоль реки, встречался с теми, кто еще оставался из
местного муниципального начальства, и добивался от них заверений в
поддержке армий, собираемых для отражения угрозы со стороны метаморфов. И
везде, даже в тех городах, где он не останавливался во время плавания по
Цимру, население выходило посмотреть на императорский флот и
поприветствовать монарха: "Понтифекс Валентин! Понтифекс Валентин!"
Однако поводов для радости находилось не так уж много, потому что
даже с реки было видно, что все города, когда-то такие процветающие и
оживленные, теперь похожи на собственные призраки: портовые склады стоят
пустыми и без окон, базары обезлюдели, набережные густо поросли травой. И
даже, выходя на берег, он видел, что уцелевшие жители, несмотря на их
возгласы и приветствия, совершенно потеряли всякую надежду:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
А сейчас Понтифекс продолжал двигаться к западу по Цимру от одной
разоренной территории к другой, кротостью добиваясь возврата к здравому
смыслу. Из Пилиплока от отправился в Ни-мойю, появившись здесь за
несколько недель до Хиссуне. Лже-Короналы разбежались, как только узнали о
его приближении; погромщики и бандиты перестали грабить; потерявшие
голову, ввергнутые в нищету горожане собирались миллионными толпами, как
сообщалось, чтобы приветствовать нового Понтифекса, как будто он мог одним
мановением руки вернуть мир в прежнее состояние. Все это облегчало задачу
Хиссуне, следовавшего за Валентином: вместо того, чтобы тратить время и
силы на возвращение Ни-мойи, он тихо-мирно вошел в город, жители которого
уже достаточно успокоились для того, чтобы оказывать всяческое содействие.
Хиссуне провел пальцем по карте. Валентин направляется в Кинтор. Ему
предстоит нелегкое дело: Кинтор - оплот лже-Коронала Семпетурна и его
личной армии, Рыцарей Деккерета. Хиссуне боялся за Понтифекса, но ничего
не мог предпринять для защиты: Валентин и слышать о том не хотел. "Я не
собираюсь вести с собой армии в города Маджипура", - сказал он, когда они
обсуждали этот вопрос на Острове; и Хиссуне не оставалось ничего другого,
как подчиниться его воле. При любых обстоятельствах Понтифекс обладает
большей властью.
А куда Валентин направится после Кинтора? В города Рифта, подумал
Хиссуне. А потом, дальше, в приморские города - Пидруид, Тил-омон,
Нарабал. Никто не знал, что происходило на отдаленном побережье, куда
нахлынули миллионы беженцев из охваченных беспорядками центральных районов
Цимроеля. Перед мысленным взором Хиссуне представал Валентин, неутомимо
передвигающийся все дальше и дальше, восстанавливая порядок на месте хаоса
всего лишь величием собственной души. По существу, его перемещения -
какая-то диковинная разновидность великой процессии для Понтифекса. Но в
голове у Хиссуне все время вертелась беспокойная мысль о том, что не
Понтифексу проводить великие процессии.
Он заставил себя не думать о Валентине и перешел к своим
обязанностям. Сначала нужно дождаться Диввиса. Общение с ним требует
большого такта. Но Хиссуне понимал, что успех будущего правления будет
зависеть от его отношений с этим своенравным и злопамятным человеком.
Предложить ему высшие полномочия, дать понять, что среди всех полководцев
выше него только Коронал. Но одновременно - сдерживать его, не выпускать
из-под контроля, если такое вообще возможно.
Хиссуне быстро начертил на карте несколько линий. Одна армия под
началом Диввиса выдвигается к западу до Кинтора или Мазадоны, если
Валентин действительно восстановил там порядок, и по пути
доукомплектовывается; затем они продвигаются к юго-востоку, охватывая
верхние границы провинции метаморфов. Другая основная армия под
командованием самого Хиссуне перемещается вниз от Ни-мойи вдоль берегов
Стейша, чтобы заблокировать восточные границы Пьюрифайна. Затем клещи
сжимаются с двух сторон, и армии идут навстречу друг другу, пока не
захватят мятежников.
А чем будут питаться воины, подумал Хиссуне, в местах, где умирают от
голода? Кормить многомиллионную армию корешками, орехами и травой? Он
покачал головой. Мы будем есть корешки, орехи и траву, если там все это
имеется. Мы будем есть и камни и землю. Мы будем пожирать клыкастых
чудовищ, которых посылают на нас мятежники. Мы будем поедать собственных
покойников, если понадобится. И мы одолеем, а тогда - конец безумию.
Он поднялся, подошел к окну и посмотрел на разрушенную Ни-мойю,
которая казалась привлекательнее в сгущающихся сумерках, скрывавших самые
страшные из шрамов. Он заметил в стекле свое собственное отражение и
отвесил ему шутовской поклон. Добрый вечер, мой лорд! Да будет с вами
Дивин, мой лорд! "Лорд Хиссуне" - как странно звучит. Да, мой лорд; нет,
мой лорд; будет исполнено, мой лорд. Ему делали знак звездного огня. От
него подобострастно пятились. К нему относились - все без исключения, -
будто он и есть Коронал. Возможно, скоро он к этому привыкнет. В общем-то
все на него свалилось отнюдь не с неба. И тем не менее есть в этом что-то
неправдоподобное. Вероятно, потому, что пока правление выражается для него
в странствиях по Цимроелю. Все так и останется неправдоподобным до
возвращения на Замковую Гору - в Замок Лорда Хиссуне! - где он станет
подписывать указы и назначения, восседать во главе стола во время всяких
торжественных церемоний. Именно так он представлял круг обязанностей
Коронала в мирное время. Но наступят ли когда-нибудь эти времена? Он пожал
плечами. Дурацкий вопрос, как и большинство вопросов. Времена наступят,
когда для них подойдет срок, а пока дел хватает и без того. Хиссуне
вернулся к столу и провел за картой еще час.
Через некоторое время вернулся Альсимир.
- Я поговорил с мэром, мой лорд. Теперь он обещает полное содействие.
Он ожидает внизу в надежде на то, что вы позволите ему выразить готовность
к сотрудничеству.
Хиссуне улыбнулся.
- Пришли его ко мне, - сказал он.
2
Приблизившись к Кинтору, Валентин направил Асенхарта готовить место
высадки, но не в самом городе, а за рекой, в южных окрестностях Горячего
Кинтора, где находились геотермические диковины, гейзеры, фумаролы и
кипящие озера. Он хотел войти в город медленно и размеренно, дав знать о
себе правящему так называемому "Короналу".
Дело не в том, что его появление могло застать врасплох
самопровозглашенного Лорда Семпетурна. За все время поездки от Ни-мойи по
Цимру Валентин не скрывал ни своего имени, ни целей. Он останавливался в
каждом крупном городе вдоль реки, встречался с теми, кто еще оставался из
местного муниципального начальства, и добивался от них заверений в
поддержке армий, собираемых для отражения угрозы со стороны метаморфов. И
везде, даже в тех городах, где он не останавливался во время плавания по
Цимру, население выходило посмотреть на императорский флот и
поприветствовать монарха: "Понтифекс Валентин! Понтифекс Валентин!"
Однако поводов для радости находилось не так уж много, потому что
даже с реки было видно, что все города, когда-то такие процветающие и
оживленные, теперь похожи на собственные призраки: портовые склады стоят
пустыми и без окон, базары обезлюдели, набережные густо поросли травой. И
даже, выходя на берег, он видел, что уцелевшие жители, несмотря на их
возгласы и приветствия, совершенно потеряли всякую надежду:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120