Образ Хиссуне в ее восприятии постепенно
начинал терять черты реальности. Она представляла его не маленьким
мальчиком, быстроглазым и смышленым, который когда-то доставлял ей столько
удовольствия, служил утешением и опорой, но незнакомцем в богатых одеждах,
проводившим свои дни в советах с сильными мира сего, обсуждая в беседах,
содержание которых невозможно и представить, судьбы всей планеты. Хиссуне
виделся ей за огромным столом, отполированным до зеркального блеска, среди
людей постарше, черты которых вырисовывались неясно, но от которых, тем не
менее, исходило ощущение знатности и власти, и все они смотрели на
Хиссуне, когда он говорил. Затем картина исчезла, и Эльсинома увидела
желтые облака и розовые холмы. Леди вошла в ее душу.
Это было самое короткое из посланий. Она находилась на Острове -
угадала по белым утесам и отвесным террасам, хотя никогда там и не была и
вообще никогда не выходила из Лабиринта - и проплывала через сад, поначалу
показавшийся ухоженным и воздушным, а потом вдруг ставший в мгновение ока
темным и безмерно разросшимся. Рядом с ней была Леди, темноволосая женщина
в белых одеждах, выглядевшая печальной и усталой, совсем не похожей на ту
сильную, сердечную, внушающую спокойствие даму, которую Эльсинома видела в
предыдущих посланиях: заботы пригнули ее фигуру к земле, глаза были
прикрыты капюшоном и потуплены, двигалась она неуверенно. "Дай мне твои
силы", - прошептала Леди. Но так не должно быть, подумала Эльсинома. Ведь
Леди приходит, чтобы вдохнуть в нас силы, а не отнять их. Но Эльсинома из
сна не испытывала ни малейших колебаний. Она была рослой и полной сил, ее
голову и плечи обрамлял светящийся ореол. Она привлекла к себе Леди,
крепко прижала к груди, и та вздохнула, и казалось, будто какая-то боль
покидает ее. Затем женщины разделились, и Леди, от которой теперь исходило
такое же сияние, как и от Эльсиномы, послала Эльсиноме воздушный поцелуй и
исчезла.
Вот и все. Эльсинома проснулась удивительно внезапно и увидела
знакомые унылые стены своего жилища во Дворе Гваделумы. Впечатление от
послания еще сохранялось, но раньше каждое послание оставляло в ее душе
ощущение новых целей, как-то изменяло жизнь; тут же - ничего, кроме тайны.
До нее не доходило предназначение такого послания, но она подумала, что
через денек-другой, возможно, все разъяснится само собой.
В комнате дочерей раздался странный звук.
- Эйлимур? Марона?
Ни одна не ответила. Эльсинома вошла к ним и увидела, что они
склонились над каким-то небольшим предметом, который Марона быстро
спрятала за спину.
- Что это у вас?
- Ничего, мама. Просто маленькая вещичка.
- Что за вещичка?
- Так, безделушка.
Что-то в голосе Мароны заставило Эльсиному насторожиться.
- Дай посмотреть.
- Ну правда, ничего особенного.
- Дай посмотреть.
Марона бросила быстрый взгляд в сторону старшей сестры. Эйлимур, вид
у которой был встревоженный и смущенный, лишь пожала плечами.
- Это личное, мама. Неужели у девушки не может быть ничего личного? -
защищалась Марона.
Эльсинома протянула руку. Марона убрала руку из-за спины и с явной
неохотой подала небольшой зуб морского дракона, большая часть поверхности
которого была покрыта резьбой, изображавшей какие-то незнакомые,
вызывающие неосознанное беспокойство знаки - причудливые, вытянутые,
остроугольные. Эльсиноме, все еще находившейся под влиянием странного
послания во сне, амулет показался зловещим и источающим угрозу.
- Где ты его взяла?
- Они есть у всех, мама.
- Я спрашиваю, откуда он у тебя.
- От Ванимуна. Вообще-то от сестры Ванимуна, Шулайры. Но она взяла у
него. Можно забрать?
- А ты понимаешь, что он означает? - спросила Эльсинома.
- Что означает?
- Именно это я и спрашиваю. Что он означает?
Марона, пожав плечами, ответила:
- Ничего. Просто безделушка. Я собиралась провертеть в нем дырочку и
носить на шее.
- И ты думаешь, что я тебе поверю?
Марона промолчала.
- Мама, я... - Эйлимур запнулась.
- Продолжай.
- Это причуда, и ничего больше. Они есть у всех. У лиименов появилась
новая сумасшедшая идея насчет того, что морские драконы - божества, что
они собираются завладеть миром, а все несчастья последнего времени -
предзнаменование того, что должно произойти. И еще говорят, что если мы
будем носить зубы дракона, то спасемся, когда они придут.
Ледяным тоном Эльсинома сказала:
- Ничего нового тут нет. Подобные слухи распространяются вот уже
несколько столетий, но всегда тайком, шепотом, потому что они нелепы и,
вдобавок, опасны. Морские драконы - просто огромные рыбы. Дивин
покровительствует нам через посредство Коронала, Понтифекса и Леди. Вам
ясно? Ясно, я спрашиваю?
Она гневно сломала заостренный зуб пополам и швырнула куски Мароне,
которая при этом посмотрела на нее с такой яростью, какой Эльсинома ни
разу не видела в глазах дочерей. Она резко повернулась и пошла на кухню.
Руки у нее тряслись, тело била дрожь; если на нее и снизошел покой от Леди
во время послания - сейчас ей казалось, будто после того видения прошли
недели - то теперь от него не осталось и следа.
9
Вход в гавань Нуминора требовал от лоцмана всего мастерства,
поскольку канал был узким, течения - сильными, а на неверном дне иногда за
одну ночь намывало песчаные рифы. Но Панделюма стояла на мостике
хладнокровно и уверенно, подавая команды четкими решительными жестами, и
королевский флагман изящно вошел в широкую и безопасную бухту, минуя
горловину канала. Это было единственное место на побережье Острова Снов со
стороны Алханроеля, где в отвесной меловой стене Первой Скалы существовал
проход.
- Отсюда я ощущаю присутствие матери, - сказал Валентин, когда они
приготовились сходить на берег. - Она приходит ко мне как аромат цветущей
алабандины на ветру.
- Леди придет сегодня сюда, чтобы поприветствовать нас? - спросила
Карабелла.
- Сильно сомневаюсь, - ответил Валентин. - Обычай требует, чтобы сын
приходил к матери, а не наоборот. Она останется во Внутреннем Храме и, я
полагаю, пришлет за нами своих жриц.
И действительно, группа жриц ожидала схода на берег королевской
свиты. Лишь одна из этих женщин в золотых одеяниях с красным подбоем была
хорошо известна Валентину - суровая, седовласая Лоривайд, сопровождавшая
его во время войны за восстановление на престоле от Острова до Замка,
чтобы обучить технике транса и ясновидения, практиковавшимся на Острове.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
начинал терять черты реальности. Она представляла его не маленьким
мальчиком, быстроглазым и смышленым, который когда-то доставлял ей столько
удовольствия, служил утешением и опорой, но незнакомцем в богатых одеждах,
проводившим свои дни в советах с сильными мира сего, обсуждая в беседах,
содержание которых невозможно и представить, судьбы всей планеты. Хиссуне
виделся ей за огромным столом, отполированным до зеркального блеска, среди
людей постарше, черты которых вырисовывались неясно, но от которых, тем не
менее, исходило ощущение знатности и власти, и все они смотрели на
Хиссуне, когда он говорил. Затем картина исчезла, и Эльсинома увидела
желтые облака и розовые холмы. Леди вошла в ее душу.
Это было самое короткое из посланий. Она находилась на Острове -
угадала по белым утесам и отвесным террасам, хотя никогда там и не была и
вообще никогда не выходила из Лабиринта - и проплывала через сад, поначалу
показавшийся ухоженным и воздушным, а потом вдруг ставший в мгновение ока
темным и безмерно разросшимся. Рядом с ней была Леди, темноволосая женщина
в белых одеждах, выглядевшая печальной и усталой, совсем не похожей на ту
сильную, сердечную, внушающую спокойствие даму, которую Эльсинома видела в
предыдущих посланиях: заботы пригнули ее фигуру к земле, глаза были
прикрыты капюшоном и потуплены, двигалась она неуверенно. "Дай мне твои
силы", - прошептала Леди. Но так не должно быть, подумала Эльсинома. Ведь
Леди приходит, чтобы вдохнуть в нас силы, а не отнять их. Но Эльсинома из
сна не испытывала ни малейших колебаний. Она была рослой и полной сил, ее
голову и плечи обрамлял светящийся ореол. Она привлекла к себе Леди,
крепко прижала к груди, и та вздохнула, и казалось, будто какая-то боль
покидает ее. Затем женщины разделились, и Леди, от которой теперь исходило
такое же сияние, как и от Эльсиномы, послала Эльсиноме воздушный поцелуй и
исчезла.
Вот и все. Эльсинома проснулась удивительно внезапно и увидела
знакомые унылые стены своего жилища во Дворе Гваделумы. Впечатление от
послания еще сохранялось, но раньше каждое послание оставляло в ее душе
ощущение новых целей, как-то изменяло жизнь; тут же - ничего, кроме тайны.
До нее не доходило предназначение такого послания, но она подумала, что
через денек-другой, возможно, все разъяснится само собой.
В комнате дочерей раздался странный звук.
- Эйлимур? Марона?
Ни одна не ответила. Эльсинома вошла к ним и увидела, что они
склонились над каким-то небольшим предметом, который Марона быстро
спрятала за спину.
- Что это у вас?
- Ничего, мама. Просто маленькая вещичка.
- Что за вещичка?
- Так, безделушка.
Что-то в голосе Мароны заставило Эльсиному насторожиться.
- Дай посмотреть.
- Ну правда, ничего особенного.
- Дай посмотреть.
Марона бросила быстрый взгляд в сторону старшей сестры. Эйлимур, вид
у которой был встревоженный и смущенный, лишь пожала плечами.
- Это личное, мама. Неужели у девушки не может быть ничего личного? -
защищалась Марона.
Эльсинома протянула руку. Марона убрала руку из-за спины и с явной
неохотой подала небольшой зуб морского дракона, большая часть поверхности
которого была покрыта резьбой, изображавшей какие-то незнакомые,
вызывающие неосознанное беспокойство знаки - причудливые, вытянутые,
остроугольные. Эльсиноме, все еще находившейся под влиянием странного
послания во сне, амулет показался зловещим и источающим угрозу.
- Где ты его взяла?
- Они есть у всех, мама.
- Я спрашиваю, откуда он у тебя.
- От Ванимуна. Вообще-то от сестры Ванимуна, Шулайры. Но она взяла у
него. Можно забрать?
- А ты понимаешь, что он означает? - спросила Эльсинома.
- Что означает?
- Именно это я и спрашиваю. Что он означает?
Марона, пожав плечами, ответила:
- Ничего. Просто безделушка. Я собиралась провертеть в нем дырочку и
носить на шее.
- И ты думаешь, что я тебе поверю?
Марона промолчала.
- Мама, я... - Эйлимур запнулась.
- Продолжай.
- Это причуда, и ничего больше. Они есть у всех. У лиименов появилась
новая сумасшедшая идея насчет того, что морские драконы - божества, что
они собираются завладеть миром, а все несчастья последнего времени -
предзнаменование того, что должно произойти. И еще говорят, что если мы
будем носить зубы дракона, то спасемся, когда они придут.
Ледяным тоном Эльсинома сказала:
- Ничего нового тут нет. Подобные слухи распространяются вот уже
несколько столетий, но всегда тайком, шепотом, потому что они нелепы и,
вдобавок, опасны. Морские драконы - просто огромные рыбы. Дивин
покровительствует нам через посредство Коронала, Понтифекса и Леди. Вам
ясно? Ясно, я спрашиваю?
Она гневно сломала заостренный зуб пополам и швырнула куски Мароне,
которая при этом посмотрела на нее с такой яростью, какой Эльсинома ни
разу не видела в глазах дочерей. Она резко повернулась и пошла на кухню.
Руки у нее тряслись, тело била дрожь; если на нее и снизошел покой от Леди
во время послания - сейчас ей казалось, будто после того видения прошли
недели - то теперь от него не осталось и следа.
9
Вход в гавань Нуминора требовал от лоцмана всего мастерства,
поскольку канал был узким, течения - сильными, а на неверном дне иногда за
одну ночь намывало песчаные рифы. Но Панделюма стояла на мостике
хладнокровно и уверенно, подавая команды четкими решительными жестами, и
королевский флагман изящно вошел в широкую и безопасную бухту, минуя
горловину канала. Это было единственное место на побережье Острова Снов со
стороны Алханроеля, где в отвесной меловой стене Первой Скалы существовал
проход.
- Отсюда я ощущаю присутствие матери, - сказал Валентин, когда они
приготовились сходить на берег. - Она приходит ко мне как аромат цветущей
алабандины на ветру.
- Леди придет сегодня сюда, чтобы поприветствовать нас? - спросила
Карабелла.
- Сильно сомневаюсь, - ответил Валентин. - Обычай требует, чтобы сын
приходил к матери, а не наоборот. Она останется во Внутреннем Храме и, я
полагаю, пришлет за нами своих жриц.
И действительно, группа жриц ожидала схода на берег королевской
свиты. Лишь одна из этих женщин в золотых одеяниях с красным подбоем была
хорошо известна Валентину - суровая, седовласая Лоривайд, сопровождавшая
его во время войны за восстановление на престоле от Острова до Замка,
чтобы обучить технике транса и ясновидения, практиковавшимся на Острове.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120