Он задрожал, и душа
его съежилась под этим ледяным порывом; он ощутил себя отброшенной
шелухой.
- Я отстранен от службы, ваша светлость?
- Отстранен? Ни в коем случае! Ты ведь должен понимать, что с тобой у
меня связаны серьезные замыслы!
- Да, так вы говорили несколько раз, мой лорд. Но процессия...
- В том, что тебе со временем предстоит, она будет для тебя помехой.
Нет, Хиссуне, я не могу допустить, чтобы ты потратил год или два, мотаясь
со мной из провинции в провинцию. Тебе надлежит как можно скорее убыть на
Замковую Гору.
- Замковую Гору, мой лорд?
- Чтобы начать подготовку, необходимую кандидату в рыцари.
- Простите, мой лорд? - изумленно переспросил Хиссуне.
- Сколько тебе сейчас? Восемнадцать? Значит ты несколько отстаешь от
сверстников. Но сметливости тебе не занимать: ты наверстаешь упущенное и
поднимешься до своего истинного уровня достаточно быстро. Ты должен
наверстать свое, Хиссуне. Мы не имеем понятия, какое именно зло может
поразить наш мир, но сейчас я знаю, что должен ожидать худшего, готовиться
к нему и готовить тех, кто будет рядом со мной, когда наступят тяжкие
времена. Так что, Хиссуне, для тебя великой процессии не будет.
- Понятно, мой лорд.
- Неужели? Да, пожалуй, ты понимаешь. Когда-нибудь ты наверняка
побываешь в Пилиплоке, Ни-мойе и Пидруиде. Согласен? Но сейчас...
теперь...
Хиссуне кивнул, хотя на самом деле едва ли смел предположить, что
постигает смысл сказанного Короналом. Лорд Валентин долго, не отрывая
взгляда, смотрел на него, и Хиссуне твердо выдержал этот взгляд усталых
голубых глаз, но уже начинал чувствовать изнеможение, подобного которому
ему еще не доводилось испытывать. Он понял, что аудиенция окончена, хотя
вслух ничего сказано не было. Молча сделав знак звездного огня, он вышел
из комнаты.
Сейчас ему хотелось только одного - поспать: день, неделю, месяц. Эта
суматошная ночь отняла все его силы. Всего два дня назад тот же Лорд
Валентин вызывал его в ту же комнату и сказал ему тогда, чтобы он срочно
готовился к отбытию из Лабиринта, поскольку его включают в состав
королевского поезда, совершающего великую процессию по Алханроелю; а вчера
его назначили одним из королевских помощников и выделили место за высоким
столом на время банкета; и вот, банкет прошел, завершился необъяснимым
происшествием; и он лицезрел Коронала измученным, тот выглядел в таком
состоянии обыкновенным человеком; его лишили радости участия в великой
процессии, а теперь... Замковая Гора? Кандидат в рыцари? Наверстать
упущенное? Что именно? Жизнь начинает напоминать сон, подумал Хиссуне. И
нет никого, кто мог бы этот сон растолковать.
В коридоре за дверью комнаты Коронала Слит внезапно схватил его за
запястье и притянул поближе к себе. Хиссуне почувствовал в коротышке
необычайную силу и энергию, что сжималась внутри этакой пружиной.
- Я просто хотел сказать, мальчик... я не испытывал враждебности,
когда так резко разговаривал с тобой.
- Я и не думал обижаться.
- Ладно-ладно. Я не хочу быть с тобой на ножах.
- И я с вами, Слит.
- Сдается мне, нам придется немало потрудиться вместе, когда начнется
война.
- Если начнется война.
Слит мрачновато усмехнулся.
- В этом нет ни малейшего сомнения. Но я не собираюсь затевать спор
по новой. Довольно скоро ты начнешь думать так же. Валентин не замечает
беды, пока она не схватит его за горло, - это в его характере, он слишком
добр, слишком верит в добропорядочность других, как мне кажется... но
ты-то не такой, мой мальчик, верно? Ты живешь с открытыми глазами. На мой
взгляд, именно это Коронал и ценит в тебе больше всего. Ты слушаешь меня?
- Ночь была долгой, Слит.
- Да-да, верно. Ну ступай, мальчик, поспи немного. Если заснешь.
9
Первые лучи солнца упали на неровный, серый, илистый берег в
юго-восточной части Цимроеля и осветили его бледно-зеленым светом.
Наступление рассвета моментально разбудило пятерых лиименов,
расположившихся в потрепанной, латаной-перелатанной палатке на краю дюны в
нескольких сотнях ярдов от моря. Они безмолвно поднялись, зачерпнули
пригоршни сырого песка и растерли его по грубой, рябой коже серо-черного
цвета у себя на груди и руках, чтобы совершить таким образом утреннее
омовение. Выйдя из палатки, они повернулись на запад, где в темном небе
еще светились несколько звезд, и сделали приветственный знак.
Одна из этих звезд была, вероятно, той, с которой прилетели их
предки. Они не представляли, с какой именно. Этого не знал никто. Семь
тысячелетий прошло с той поры, когда на Маджипур прибыли первые
лиимены-переселенцы; за долгие годы большая часть знаний была утеряна. За
время скитаний по гигантской планете, появляясь везде, где можно было
отыскать простую черную работу, лиимены уже давно позабыли то место,
откуда начался их путь. Но однажды они вспомнят то, что забыли.
Старший из самцов молча развел костер. Тот, что помоложе, принес
вертела и насадил на них мясо. Обе самки безмолвно взяли вертела и стали
держать их над пламенем; вскоре послышалась песня кипящего жира. Тогда они
молча раздали куски мяса, и лиимены в молчании съели то, чему предстояло
стать их единственной пищей на протяжении целого дня.
По-прежнему храня молчание, они гуськом вышли из палатки: старший, за
ним обе самки, затем двое других самцов - пять поджарых, широкоплечих
существ с плоскими головами и горящими глазами, которых на их бесстрастных
лицах насчитывалось по три. Они пошли к берегу моря и выстроились на узком
выступе мыска вне досягаемости прибоя. Сюда они приходили каждое утро вот
уже несколько недель.
Они стояли в молчаливом ожидании, и каждый из них надеялся, что новый
день позволит им увидеть драконов.
Юго-восточное побережье Цимроеля, обозначенное на картах как
провинция Гихорна, являлось одним из самых мрачных уголков Маджипура.
Богом забытый край, скудная серая почва, напоенные сыростью порывистые
ветры, полное отсутствие городов, чудовищные опустошительные песчаные
бури, налетающие когда им вздумается. На сотни миль вдоль этого
злополучного побережья нет ни единой естественной гавани, и лишь
бесконечная гряда низких, осыпавшихся холмов спускается к полосе мокрого
песка у кромки воды, полосе, о которую с печальным, угрюмым плеском
разбиваются волны прибоя Внутреннего Моря. На заре заселения Маджипура
первопроходцы, забредавшие сюда, рассказывали потом, что во второй раз там
смотреть нечего, а для планеты, столь богатой всякими чудесами и
диковинками, подобное определение было самой уничижительной
характеристикой, какую только можно себе представить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
его съежилась под этим ледяным порывом; он ощутил себя отброшенной
шелухой.
- Я отстранен от службы, ваша светлость?
- Отстранен? Ни в коем случае! Ты ведь должен понимать, что с тобой у
меня связаны серьезные замыслы!
- Да, так вы говорили несколько раз, мой лорд. Но процессия...
- В том, что тебе со временем предстоит, она будет для тебя помехой.
Нет, Хиссуне, я не могу допустить, чтобы ты потратил год или два, мотаясь
со мной из провинции в провинцию. Тебе надлежит как можно скорее убыть на
Замковую Гору.
- Замковую Гору, мой лорд?
- Чтобы начать подготовку, необходимую кандидату в рыцари.
- Простите, мой лорд? - изумленно переспросил Хиссуне.
- Сколько тебе сейчас? Восемнадцать? Значит ты несколько отстаешь от
сверстников. Но сметливости тебе не занимать: ты наверстаешь упущенное и
поднимешься до своего истинного уровня достаточно быстро. Ты должен
наверстать свое, Хиссуне. Мы не имеем понятия, какое именно зло может
поразить наш мир, но сейчас я знаю, что должен ожидать худшего, готовиться
к нему и готовить тех, кто будет рядом со мной, когда наступят тяжкие
времена. Так что, Хиссуне, для тебя великой процессии не будет.
- Понятно, мой лорд.
- Неужели? Да, пожалуй, ты понимаешь. Когда-нибудь ты наверняка
побываешь в Пилиплоке, Ни-мойе и Пидруиде. Согласен? Но сейчас...
теперь...
Хиссуне кивнул, хотя на самом деле едва ли смел предположить, что
постигает смысл сказанного Короналом. Лорд Валентин долго, не отрывая
взгляда, смотрел на него, и Хиссуне твердо выдержал этот взгляд усталых
голубых глаз, но уже начинал чувствовать изнеможение, подобного которому
ему еще не доводилось испытывать. Он понял, что аудиенция окончена, хотя
вслух ничего сказано не было. Молча сделав знак звездного огня, он вышел
из комнаты.
Сейчас ему хотелось только одного - поспать: день, неделю, месяц. Эта
суматошная ночь отняла все его силы. Всего два дня назад тот же Лорд
Валентин вызывал его в ту же комнату и сказал ему тогда, чтобы он срочно
готовился к отбытию из Лабиринта, поскольку его включают в состав
королевского поезда, совершающего великую процессию по Алханроелю; а вчера
его назначили одним из королевских помощников и выделили место за высоким
столом на время банкета; и вот, банкет прошел, завершился необъяснимым
происшествием; и он лицезрел Коронала измученным, тот выглядел в таком
состоянии обыкновенным человеком; его лишили радости участия в великой
процессии, а теперь... Замковая Гора? Кандидат в рыцари? Наверстать
упущенное? Что именно? Жизнь начинает напоминать сон, подумал Хиссуне. И
нет никого, кто мог бы этот сон растолковать.
В коридоре за дверью комнаты Коронала Слит внезапно схватил его за
запястье и притянул поближе к себе. Хиссуне почувствовал в коротышке
необычайную силу и энергию, что сжималась внутри этакой пружиной.
- Я просто хотел сказать, мальчик... я не испытывал враждебности,
когда так резко разговаривал с тобой.
- Я и не думал обижаться.
- Ладно-ладно. Я не хочу быть с тобой на ножах.
- И я с вами, Слит.
- Сдается мне, нам придется немало потрудиться вместе, когда начнется
война.
- Если начнется война.
Слит мрачновато усмехнулся.
- В этом нет ни малейшего сомнения. Но я не собираюсь затевать спор
по новой. Довольно скоро ты начнешь думать так же. Валентин не замечает
беды, пока она не схватит его за горло, - это в его характере, он слишком
добр, слишком верит в добропорядочность других, как мне кажется... но
ты-то не такой, мой мальчик, верно? Ты живешь с открытыми глазами. На мой
взгляд, именно это Коронал и ценит в тебе больше всего. Ты слушаешь меня?
- Ночь была долгой, Слит.
- Да-да, верно. Ну ступай, мальчик, поспи немного. Если заснешь.
9
Первые лучи солнца упали на неровный, серый, илистый берег в
юго-восточной части Цимроеля и осветили его бледно-зеленым светом.
Наступление рассвета моментально разбудило пятерых лиименов,
расположившихся в потрепанной, латаной-перелатанной палатке на краю дюны в
нескольких сотнях ярдов от моря. Они безмолвно поднялись, зачерпнули
пригоршни сырого песка и растерли его по грубой, рябой коже серо-черного
цвета у себя на груди и руках, чтобы совершить таким образом утреннее
омовение. Выйдя из палатки, они повернулись на запад, где в темном небе
еще светились несколько звезд, и сделали приветственный знак.
Одна из этих звезд была, вероятно, той, с которой прилетели их
предки. Они не представляли, с какой именно. Этого не знал никто. Семь
тысячелетий прошло с той поры, когда на Маджипур прибыли первые
лиимены-переселенцы; за долгие годы большая часть знаний была утеряна. За
время скитаний по гигантской планете, появляясь везде, где можно было
отыскать простую черную работу, лиимены уже давно позабыли то место,
откуда начался их путь. Но однажды они вспомнят то, что забыли.
Старший из самцов молча развел костер. Тот, что помоложе, принес
вертела и насадил на них мясо. Обе самки безмолвно взяли вертела и стали
держать их над пламенем; вскоре послышалась песня кипящего жира. Тогда они
молча раздали куски мяса, и лиимены в молчании съели то, чему предстояло
стать их единственной пищей на протяжении целого дня.
По-прежнему храня молчание, они гуськом вышли из палатки: старший, за
ним обе самки, затем двое других самцов - пять поджарых, широкоплечих
существ с плоскими головами и горящими глазами, которых на их бесстрастных
лицах насчитывалось по три. Они пошли к берегу моря и выстроились на узком
выступе мыска вне досягаемости прибоя. Сюда они приходили каждое утро вот
уже несколько недель.
Они стояли в молчаливом ожидании, и каждый из них надеялся, что новый
день позволит им увидеть драконов.
Юго-восточное побережье Цимроеля, обозначенное на картах как
провинция Гихорна, являлось одним из самых мрачных уголков Маджипура.
Богом забытый край, скудная серая почва, напоенные сыростью порывистые
ветры, полное отсутствие городов, чудовищные опустошительные песчаные
бури, налетающие когда им вздумается. На сотни миль вдоль этого
злополучного побережья нет ни единой естественной гавани, и лишь
бесконечная гряда низких, осыпавшихся холмов спускается к полосе мокрого
песка у кромки воды, полосе, о которую с печальным, угрюмым плеском
разбиваются волны прибоя Внутреннего Моря. На заре заселения Маджипура
первопроходцы, забредавшие сюда, рассказывали потом, что во второй раз там
смотреть нечего, а для планеты, столь богатой всякими чудесами и
диковинками, подобное определение было самой уничижительной
характеристикой, какую только можно себе представить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120