- О чем ты говоришь?
- Близится война, мой лорд, - ответил вместо Тисаны Слит.
Валентин повернулся и устремил взгляд на коротышку.
- Война! - вскричал он. - Война? Неужели мне вновь придется
сражаться? За восемь тысяч лет я был первым Короналом, которому пришлось
выводить войска на поле битвы: неужели мне предстоит сделать это во второй
раз?
- Вам наверняка известно, мой лорд, - сказал Слит, - что война за
реставрацию была лишь первой схваткой истинной войны, которую придется
вести; войны, которая назревала на протяжении столетий; войны, которой,
как я надеюсь, вы знаете, невозможно избежать.
- Нет таких войн, которых нельзя избежать.
- Вы так думаете, мой лорд?
Коронал бросил на Слита недобрый взгляд, но ничего не ответил. Они
все твердили о том, что он уже и так понял, хотя не хотел об этом слышать;
но все же, услышав, почувствовал, как его душу охватывает страшное
беспокойство. Мгновение спустя он встал и принялся молча расхаживать по
комнате. В дальнем конце ее стояла громадная жутковатая скульптура,
вырезанная из кости морских драконов - переплетенные пальцы двух
сплетенных ладоней, или, может быть, смыкающиеся клыки какой-то
колоссальной, демонической пасти. Валентин долго простоял у изваяния,
бесцельно поглаживая блестящую, отполированную поверхность. "Незавершенное
дело, сказала Тисана. Да-да. Изменяющие форму, метаморфы, пьюривары -
называй их любым именем на выбор - аборигены Маджипура, у которых
четырнадцать тысячелетий назад переселенцы со звезд отняли этот дивный
мир. Восемь лет ушло на то, чтобы понять потребности этого народа, а я так
ничего и не узнал".
Он повернулся и сказал:
- Когда я поднялся, чтобы произнести речь, то вспомнил слова главного
представителя Понтифекса: "Коронал - это мир, а мир - это Коронал". И
внезапно я стал Маджипуром. Все происходившее в любом уголке мира
проходило через мою душу.
- У вас и раньше такое бывало, - сказала Тисана. - В снах, которые я
толковала: когда вы говорили, что видели вырастающие из земли двадцать
миллиардов золотых нитей, и держали их все в правой руке. И еще один сон,
когда вы широко раскинули руки и обняли весь мир, и...
- То другое, - перебил Валентин. - А на этот раз мир распадался на
части.
- То есть как?
- Буквально. Разваливался на куски. Не осталось ничего, кроме моря
тьмы... в нее-то я и упал...
- Хорнкаст говорил правду, - тихо промолвила Тисана. - Вы и есть мир,
ваша светлость. Темное знание ищет к вам путь и собирается со всего света
вокруг вас. Это послание, мой лорд, не от Леди, не от Короля Снов, а от
самого мира.
Валентин повернулся к вроону.
- Что скажешь, Делиамбр?
- Тисану я знаю, кажется, лет пятьдесят и ни разу не слышал, чтобы с
ее уст срывались глупые речи.
- Значит, будет война?
- Думаю, что война, уже началась, - ответил Делиамбр.
2
Хиссуне корил себя за опоздание на пир. Первая официальная церемония,
на которой он присутствовал с тех пор, как очутился в кругу приближенных
Лорда Валентина, - и на тебе, опоздать на нее. Возмутительная небрежность!
Часть вины лежала на его сестре Эйлимур. Все то время, что он пытался
облачиться в красивые парадные одежды, она приставала к нему, суетилась,
поправляла наплечную цепь, переживала по поводу длины и покроя камзола,
отыскивала на начищенных до зеркального блеска башмаках пятнышки, видимые
только ей. Эйлимур было пятнадцать лет, нелегкая пора для девушки -
впрочем, Хиссуне иногда казалось, что у девушек любой возраст труден, - и
она старалась держаться властно, своевольно, вникая во все домашние дела.
Так что, своим стремлением подготовить его надлежащим образом к
банкету у Коронала, она помогла ему опоздать. Эйлимур потратила минут
двадцать, как ему показалось, просто вертя в руках эмблему его звания,
небольшой золотой эполет в виде звездного огня, который он намеревался
носить на левом плече в образуемой цепью петле. Девушка бесконечно долго
передвигала этот эполет то в одну, то в другую сторону, чтобы разместить
его как можно точнее по центру, вымеряя доли дюйма, пока, наконец, не
сказала:
- Отлично. Все. Вот так, посмотри. Нравится?
Она схватила свое старое зеркало, облезлое и потускневшее с обратной
стороны, и сунула ему под нос. Хиссуне увидел мутное, искаженное отражение
- этакий незнакомец в пышных одеждах, будто собравшийся на маскарад. Наряд
имел картинный, театральный, неправдоподобный вид. И все же он осознал то
новое ощущение величавости и властности, пришедшее к нему благодаря
одеянию. Как странно, подумал он, что торопливо подогнанное у модного
портного из Дворца Масок облачение смогло произвести столь разительную
перемену: теперь он больше не Хиссуне - суетливый уличный оборвыш, не
беспокойный и неуверенный в себе молодой человек, но Хиссуне-щеголь,
Хиссуне-павлин, гордый собой соратник Коронала.
А еще - Хиссуне-опаздывающий. Хотя, если поторопиться, можно было бы
добраться вовремя до большого зала Понтифекса.
Но тут вернулась с работы его мать Эльсинома, что стало причиной
дальнейшей задержки. Она вошла в комнату, хрупкая, темноволосая, бледная и
усталая женщина, и посмотрела на него с таким благоговением и удивлением,
будто кто-то поймал комету и запустил в свободный полет по ее убогой
квартире. Глаза Эльсиномы горели, от лица исходил свет, невиданный им
раньше.
- Ты потрясающе выглядишь, Хиссуне! Какая роскошь!
Усмехнувшись, он развернулся, чтобы продемонстрировать свое
великолепие.
- Просто глазам не верится, да? У меня прямо вид рыцаря с Замковой
Горы!
- У тебя вид принца! Коронала!
- Ну да, конечно. Лорд Хиссуне. Короналу, насколько я знаю, подобает
горностаевая мантия, чудесный зеленый дублет и еще, пожалуй, огромная
затейливая подвеска в виде звездного огня на груди. Однако я и так хорош,
правда, мама?
Они посмеялись, и, несмотря на усталость, мать обняла его и даже
протанцевала вместе с ним по комнате, а затем, отпустив, сказала:
- Время поджимает. Пора идти.
- Да, пора. - Он направился к двери. - Как все странно... Я
отправляюсь на ужин к столу самого Коронала, буду сидеть рядом,
сопровождать его в поездке, поселюсь на Замковой Горе...
- Да, это очень странно, - тихо сказала Эльсинома.
Все они - Эльсинома, Эйлимур, его младшая сестра Марона - встали в
ряд, и Хиссуне торжественно, друг за дружкой поцеловал их, пожал руки и
отстранился, испугавшись за свои одежды, как только женщины попытались
заключить его в объятия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120