Они миновали сад, где на каждом
листочке мерцали капельки росы. Впереди шла Лоривайд, а замыкала их
маленькую колонну Талинот Эсулд. Затем они прошли по мостику из белого
камня, настолько хрупкому на вид, что казалось, он может рухнуть даже от
самых легких шагов, и оказались в широком поле, на другой стороне которого
располагался Внутренний Храм.
Хиссуне еще не приходилось видеть более привлекательного здания. Оно
было выстроено из того же полупрозрачного белого камня, что и мост. В
самом центре его находилась невысокая ротонда с плоской кровлей, от
которой, подобно лучам звезды, разбегались восемь длинных, тонких,
равноудаленных крыльев. Никаких украшений; все чисто, строго, просто и
безупречно.
Внутри ротонды, в просторном восьмиугольном помещении с восьмигранным
бассейном посередине, их ожидали Лорд Валентин и его мать, Леди.
Хиссуне в замешательстве остановился у порога. Он переводил взгляд то
на Леди, то на Валентина, не зная, кому из Владык следует сначала оказать
знаки внимания. Он решил отдать предпочтение Леди. Но в какой форме это
должно выражаться? Нет, конечно, он помнил знак Леди, но нужно ли делать
знак непосредственно ей, как знак звездного огня Короналу, или то будет
непозволительной бестактностью? Хиссуне терялся в догадках. Его обучение
не предусматривало встречи с Леди.
Тем не менее, он повернулся к ней. Она выглядела гораздо старше, чем
он ожидал. Щеки, лоб и уголки глаз покрывала сетка глубоких морщин, в
волосах сверкали седые пряди. Но улыбка, излучавшая тепло и силу, подобно
полуденному солнцу, красноречиво свидетельствовала об энергии и бодрости,
еще не покинувших ее; Хиссуне почувствовал, как от этой улыбки куда-то
улетучиваются все его сомнения и страхи.
Он собрался преклонить перед ней колени, но она, по-видимому, поняла
его намерения, прежде чем он успел пошевелиться, и отрицательно качнула
головой, а потом протянула ему руку. Хиссуне каким-то образом осознал,
чего от него ждут, и на мгновение слегка прикоснулся кончиками пальцев к
ее пальцам, получив от Леди поразительный, приводящий в трепет, заряд
бодрости, от которого мог бы пошатнуться, если бы не держал себя в руках.
И он почувствовал, как вместе с этим внезапным приливом энергии к нему
стремительно возвращаются уверенность, сила и самообладание.
Теперь он повернулся к Короналу.
- Мой лорд, - прошептал он.
Хиссуне поразили и встревожили перемены в облике Лорда Валентина,
происшедшие с того раза, когда он в последний раз видел Коронала в
Лабиринте, в самом начале злосчастной великой процессии. Тогда Лорд
Валентин был подавлен страшной усталостью, но даже при том черты его
излучали внутренний свет, какую-то неукротимую жизнерадостность, которой
не могло скрыть никакое утомление. Но сейчас все было иначе. От жестокого
сувраельского солнца его кожа потемнела, а волосы выгорели, что придавало
ему странно свирепый, почти варварский вид. Глаза ввалились и сделались
почти не видны, а лицо высохло, покрылось морщинами, и в его выражении не
осталось и следа душевности, составлявшей наиболее яркую черту характера
Коронала. Он мнился совершенным незнакомцем: угрюмым, напряженным,
отчужденным.
Хиссуне сложил было пальцы в знаке звездного огня, но Валентин
нетерпеливо отмахнулся, схватил Хиссуне за руку и на мгновение крепко сжал
ее, что ничуть не убавило беспокойства принца. Никто не здоровается с
Короналами за руку. Подобно соприкосновению с Леди, рукопожатие тоже
заставило Хиссуне почувствовать, как в него вливается энергия, но в
отличие от предыдущего раза сейчас он ощутил смущение, замешательство,
смятение.
Когда Коронал отпустил его руку, Хиссуне шагнул назад и указал на
Эльсиному, которая камнем застыла у порога при виде двух Владык Маджипура
в одной комнате. Охрипшим голосом Хиссуне представил:
- Мой лорд... сударыня... прошу любить и жаловать... моя матушка,
леди Эльсинома...
- Достойная мать у столь достойного сына, - промолвила Леди. Это были
первые ее слова, и ее голос показался Хиссуне самым красивым из слышанных
им до сих пор - богатым, спокойным, мелодичным. - Подойдите ко мне,
Эльсинома.
Очнувшись от полного оцепенения, Эльсинома пошла по гладкому
мраморному полу, а Леди двинулась ей навстречу, и они встретились у
восьмиугольного бассейна в центре комнаты. Здесь Леди заключила Эльсиному
в свои объятия и крепко прижала к себе; а когда женщины отступили друг от
друга, Хиссуне увидел, что его мать сейчас похожа на человека, долго
блуждавшего в потемках и вырвавшегося, наконец, к солнечному свету. Глаза
ее сияли, лицо покрывал румянец, и в ней не осталось ни тени робости или
благоговейного трепета.
Теперь она повернулась в сторону Лорда Валентина и начала делать знак
звездного огня, но он остановил ее, как и Хиссуне, перехватил руку и
сказал:
- Нет необходимости, сударыня.
- Мой лорд, это мой долг! - твердо возразила она.
- Нет, уже нет. - Коронал улыбнулся в первый раз за все утро. - Все
эти жесты и поклоны - для публики. Здесь они не нужны.
Хиссуне же он сказал:
- Я бы, пожалуй, тебя не признал, если бы не был уверен, что именно
ты появишься здесь сегодня. Мы так долго не виделись, что стали совсем
чужими, или это мне кажется?
- Прошло несколько лет, мой лорд, надо сказать, непростых, - ответил
Хиссуне. - Время всегда несет с собой перемены, а такие годы меняют очень
многое.
- Да, так и есть. - Подавшись вперед, Валентин так пристально
всмотрелся в Хиссуне, что тот несколько смешался. После продолжительной
паузы Коронал заговорил снова:
- Когда-то я думал, что хорошо тебя знаю. Но Хиссуне, которого я знал
еще мальчиком, под маской озорника скрывал робость. А тот, которого я вижу
перед собой, стал мужчиной - даже принцем, - и робость в нем осталась, но
самую малость, а озорство, я думаю, переросло в нечто более глубокое -
может быть, лукавство. Или даже - в государственный ум, если верить
получаемым мной сообщениям, а я склонен считать, что они не лгут. Кажется,
я все-таки вижу того мальчика где-то внутри тебя. Но разглядеть его далеко
не просто.
- И мне нелегко увидеть в вас, мой лорд, того человека, который
однажды нанял меня провожатым по Лабиринту.
- Что, я так сильно изменился, Хиссуне?
- Да, мой лорд, мне страшно за вас.
- Бойся за Маджипур, если тебе так нужно за что-нибудь бояться. Не
трать на меня своих страхов.
- Я боюсь за Маджипур, сильно боюсь. Но как вы можете просить меня не
бояться за вас?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
листочке мерцали капельки росы. Впереди шла Лоривайд, а замыкала их
маленькую колонну Талинот Эсулд. Затем они прошли по мостику из белого
камня, настолько хрупкому на вид, что казалось, он может рухнуть даже от
самых легких шагов, и оказались в широком поле, на другой стороне которого
располагался Внутренний Храм.
Хиссуне еще не приходилось видеть более привлекательного здания. Оно
было выстроено из того же полупрозрачного белого камня, что и мост. В
самом центре его находилась невысокая ротонда с плоской кровлей, от
которой, подобно лучам звезды, разбегались восемь длинных, тонких,
равноудаленных крыльев. Никаких украшений; все чисто, строго, просто и
безупречно.
Внутри ротонды, в просторном восьмиугольном помещении с восьмигранным
бассейном посередине, их ожидали Лорд Валентин и его мать, Леди.
Хиссуне в замешательстве остановился у порога. Он переводил взгляд то
на Леди, то на Валентина, не зная, кому из Владык следует сначала оказать
знаки внимания. Он решил отдать предпочтение Леди. Но в какой форме это
должно выражаться? Нет, конечно, он помнил знак Леди, но нужно ли делать
знак непосредственно ей, как знак звездного огня Короналу, или то будет
непозволительной бестактностью? Хиссуне терялся в догадках. Его обучение
не предусматривало встречи с Леди.
Тем не менее, он повернулся к ней. Она выглядела гораздо старше, чем
он ожидал. Щеки, лоб и уголки глаз покрывала сетка глубоких морщин, в
волосах сверкали седые пряди. Но улыбка, излучавшая тепло и силу, подобно
полуденному солнцу, красноречиво свидетельствовала об энергии и бодрости,
еще не покинувших ее; Хиссуне почувствовал, как от этой улыбки куда-то
улетучиваются все его сомнения и страхи.
Он собрался преклонить перед ней колени, но она, по-видимому, поняла
его намерения, прежде чем он успел пошевелиться, и отрицательно качнула
головой, а потом протянула ему руку. Хиссуне каким-то образом осознал,
чего от него ждут, и на мгновение слегка прикоснулся кончиками пальцев к
ее пальцам, получив от Леди поразительный, приводящий в трепет, заряд
бодрости, от которого мог бы пошатнуться, если бы не держал себя в руках.
И он почувствовал, как вместе с этим внезапным приливом энергии к нему
стремительно возвращаются уверенность, сила и самообладание.
Теперь он повернулся к Короналу.
- Мой лорд, - прошептал он.
Хиссуне поразили и встревожили перемены в облике Лорда Валентина,
происшедшие с того раза, когда он в последний раз видел Коронала в
Лабиринте, в самом начале злосчастной великой процессии. Тогда Лорд
Валентин был подавлен страшной усталостью, но даже при том черты его
излучали внутренний свет, какую-то неукротимую жизнерадостность, которой
не могло скрыть никакое утомление. Но сейчас все было иначе. От жестокого
сувраельского солнца его кожа потемнела, а волосы выгорели, что придавало
ему странно свирепый, почти варварский вид. Глаза ввалились и сделались
почти не видны, а лицо высохло, покрылось морщинами, и в его выражении не
осталось и следа душевности, составлявшей наиболее яркую черту характера
Коронала. Он мнился совершенным незнакомцем: угрюмым, напряженным,
отчужденным.
Хиссуне сложил было пальцы в знаке звездного огня, но Валентин
нетерпеливо отмахнулся, схватил Хиссуне за руку и на мгновение крепко сжал
ее, что ничуть не убавило беспокойства принца. Никто не здоровается с
Короналами за руку. Подобно соприкосновению с Леди, рукопожатие тоже
заставило Хиссуне почувствовать, как в него вливается энергия, но в
отличие от предыдущего раза сейчас он ощутил смущение, замешательство,
смятение.
Когда Коронал отпустил его руку, Хиссуне шагнул назад и указал на
Эльсиному, которая камнем застыла у порога при виде двух Владык Маджипура
в одной комнате. Охрипшим голосом Хиссуне представил:
- Мой лорд... сударыня... прошу любить и жаловать... моя матушка,
леди Эльсинома...
- Достойная мать у столь достойного сына, - промолвила Леди. Это были
первые ее слова, и ее голос показался Хиссуне самым красивым из слышанных
им до сих пор - богатым, спокойным, мелодичным. - Подойдите ко мне,
Эльсинома.
Очнувшись от полного оцепенения, Эльсинома пошла по гладкому
мраморному полу, а Леди двинулась ей навстречу, и они встретились у
восьмиугольного бассейна в центре комнаты. Здесь Леди заключила Эльсиному
в свои объятия и крепко прижала к себе; а когда женщины отступили друг от
друга, Хиссуне увидел, что его мать сейчас похожа на человека, долго
блуждавшего в потемках и вырвавшегося, наконец, к солнечному свету. Глаза
ее сияли, лицо покрывал румянец, и в ней не осталось ни тени робости или
благоговейного трепета.
Теперь она повернулась в сторону Лорда Валентина и начала делать знак
звездного огня, но он остановил ее, как и Хиссуне, перехватил руку и
сказал:
- Нет необходимости, сударыня.
- Мой лорд, это мой долг! - твердо возразила она.
- Нет, уже нет. - Коронал улыбнулся в первый раз за все утро. - Все
эти жесты и поклоны - для публики. Здесь они не нужны.
Хиссуне же он сказал:
- Я бы, пожалуй, тебя не признал, если бы не был уверен, что именно
ты появишься здесь сегодня. Мы так долго не виделись, что стали совсем
чужими, или это мне кажется?
- Прошло несколько лет, мой лорд, надо сказать, непростых, - ответил
Хиссуне. - Время всегда несет с собой перемены, а такие годы меняют очень
многое.
- Да, так и есть. - Подавшись вперед, Валентин так пристально
всмотрелся в Хиссуне, что тот несколько смешался. После продолжительной
паузы Коронал заговорил снова:
- Когда-то я думал, что хорошо тебя знаю. Но Хиссуне, которого я знал
еще мальчиком, под маской озорника скрывал робость. А тот, которого я вижу
перед собой, стал мужчиной - даже принцем, - и робость в нем осталась, но
самую малость, а озорство, я думаю, переросло в нечто более глубокое -
может быть, лукавство. Или даже - в государственный ум, если верить
получаемым мной сообщениям, а я склонен считать, что они не лгут. Кажется,
я все-таки вижу того мальчика где-то внутри тебя. Но разглядеть его далеко
не просто.
- И мне нелегко увидеть в вас, мой лорд, того человека, который
однажды нанял меня провожатым по Лабиринту.
- Что, я так сильно изменился, Хиссуне?
- Да, мой лорд, мне страшно за вас.
- Бойся за Маджипур, если тебе так нужно за что-нибудь бояться. Не
трать на меня своих страхов.
- Я боюсь за Маджипур, сильно боюсь. Но как вы можете просить меня не
бояться за вас?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120