Насцимонте всегда отличался большим
вкусом; Валентину подумалось, что ностальгический наряд герцога в такой
день был ни чем иным, как проявлением вкуса.
С тех пор, как Валентин познакомился с Насцимонте, минуло немало лет.
Не в пример многим сражавшимся бок о бок с Валентином в заключительные дни
войны за реставрацию, Насцимонте не счел нужным принять назначение на
должность советника Коронала на Замковой Горе, а пожелал всего лишь
вернуться на землю своих предков у подножия горы Эберсинул, прямо на озере
Айвори. Добиться этого оказалось не так-то просто, поскольку поместный
титул на вполне законном основании перешел к другим, после того как
Насцимонте незаконно его лишился: но правительству Лорда Валентина в
первые дни после реставрации пришлось посвятить довольно много времени
решению подобных головоломок, и Насцимонте, в конечном итоге, вернул все,
ранее ему принадлежавшее.
Больше всего Валентину хотелось сразу же выскочить из флотера и
заключить в объятия старого товарища по оружию. Но протокол, разумеется,
такого не допускал: Коронал не мог просто взять и нырнуть в ликующую
толпу, как какой-нибудь там обычный свободный гражданин.
Вместо этого пришлось дожидаться завершения шумной церемонии
размещения гвардии Коронала: огромный, дородный и косматый скандар Залзан
Кавол, начальник гвардейцев, орал и суматошно размахивал всеми четырьмя
руками, мужчины и женщины в роскошных зеленых с золотом одеждах выбирались
из своих флотеров и выстраивались живым коридором, чтобы сдержать
напирающих зевак, королевские музыканты заиграли королевский гимн, и
прочая-прочая, пока, наконец, к королевскому флотеру не подошли Слит и
Тунигорн и не открыли дверцы, выпуская Коронала с супругой в золотистое
тепло дня.
А потом пришлось идти между двойными рядами гвардейцев с Карабеллой
под руку ровно половину расстояния до Насцимонте и ждать, пока герцог
подойдет, поклонится, сделает знак звездного огня и еще более церемонно
поклонится Карабелле...
Валентин рассмеялся, шагнул навстречу, заключил тощего старого
разбойника в объятия и крепко прижал его к себе, после чего они двинулись
вместе сквозь толпу, что расступалась перед ними, к возвышающемуся над
праздничной суматохой гостевому помосту.
Начался большой парад, достойный визита Коронала: музыканты,
жонглеры, акробаты, наездники, клоуны, дикие звери самого устрашающего
вида, которые на самом деле были вовсе не дикими, а вполне ручными;
одновременно с артистами шествовали горожане, которые соблюдали живописный
беспорядок и выкрикивали при прохождении мимо помоста:
- Валентин! Валентин! Лорд Валентин!
А Коронал улыбался, махал рукой, аплодировал и совершал прочие
действия, какие ожидаются от Коронала в ходе торжественной церемонии,
какие он обязан совершать, чтобы выражать всем своим видом радость,
одобрение и единство с народом. И несмотря на всю свою жизнерадостность,
Валентин лишь усилием воли принуждал себя веселиться: темный сон,
привидевшийся ему в Лабиринте, никак не желал отпускать. Однако умение
владеть собой все-таки победило, и он улыбался, махал рукой и аплодировал
в течение нескольких часов.
Прошло полдня, и праздничное настроение слегка улеглось: разве могут
люди, даже в присутствии Коронала, радоваться и ликовать с равным усердием
час за часом? После того, как схлынула волна всеобщего возбуждения,
наступил момент, который нравился Валентину меньше всего, когда в глазах
окружавшей его толпы он увидел жгучее, испытующее любопытство, напомнившее
ему о том, что для тех, кто знаком с королем лишь по титулу, короне,
горностаевой мантии, строке из летописи, он - всего лишь уродец, священное
чудовище, непостижимое и даже устрашающее. Но вот последние участники
парада промаршировали мимо помоста, крики сменились негромкими
разговорами, бронзовые тени удлинились, в воздухе повеяло прохладой.
- Не пройти ли нам ко мне в дом? - спросил Насцимонте.
- Думаю, пора, - ответил Валентин.
Усадьба Насцимонте оказалась причудливым сооружением. Она
располагалась напротив обнажившегося пласта розового гранита и напоминала
некое громадное бесперое существо, присевшее передохнуть. По правде
говоря, на деле оно было всего лишь шатром, но таких размеров и столь
необычного вида, что Валентин сперва даже оторопел. Тридцать-сорок
высоченных столбов поддерживали огромные, взмывающие кверху крылья из туго
натянутой темной ткани, что поднимались на поразительную высоту,
опускались почти до самой земли, опять шли вверх под острыми углами и
замыкали пространство. Казалось, что шатер можно разобрать в течение часа
и перенести к другому склону; и все же он производил впечатление мощи и
величественности, парадоксального сочетания постоянства и прочности с
воздушностью и легкостью.
Внутри ощущение постоянства и прочности прямо-таки бросалось в глаза,
поскольку толстое ковровое покрытие темно-зеленого цвета с вкраплениями
алого, в стиле Милиморна, было пришито к нижней стороне полотна крыши и
придавало ей яркость и нарядность; тяжелые стойки окольцовывал мерцающий
металл, а пол устилал тонко нарезанный, искусно отполированный
бледно-фиолетовый сланец. Обстановка была незатейливой - диваны, длинные,
массивные столы, несколько старомодных шкафчиков, комодов, что-то еще, но
зато все добротное и, на свой манер, величавое.
- Этот дом хоть немного напоминает тот, сожженный людьми узурпатора?
- спросил Валентин, оставшись наедине с Насцимонте.
- По конструкции все - один к одному, мой лорд. Оригинал, как вы
помните, был задуман шестьсот лет тому назад самым первым и величайшим из
Насцимонте. При восстановлении мы воспользовались старыми планами, не
отступив от них ни на йоту. Часть мебели я истребовал от кредиторов, а
остальное - копии. И плантация тоже восстановлена в том виде, в каком она
была до пьяных дебошей. Восстановлена дамба, осушены поля, вновь посажены
фруктовые деревья: пять лет пришлось поупираться, и вот - от опустошений
той злополучной недели не осталось и следа. И все это - благодаря вам, мой
лорд. Вы помогли мне подняться на ноги - и восстановили целостность всего
мира...
- Молюсь, чтоб так оно и было.
- Так и будет, мой лорд.
- Ты так полагаешь, Насцимонте? Думаешь, нам уже не грозят
неприятности?
- Какие неприятности? - Насцимонте легонько прикоснулся к руке
Валентина и повел того к широкой террасе, с которой открывался
великолепный вид на все его владения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
вкусом; Валентину подумалось, что ностальгический наряд герцога в такой
день был ни чем иным, как проявлением вкуса.
С тех пор, как Валентин познакомился с Насцимонте, минуло немало лет.
Не в пример многим сражавшимся бок о бок с Валентином в заключительные дни
войны за реставрацию, Насцимонте не счел нужным принять назначение на
должность советника Коронала на Замковой Горе, а пожелал всего лишь
вернуться на землю своих предков у подножия горы Эберсинул, прямо на озере
Айвори. Добиться этого оказалось не так-то просто, поскольку поместный
титул на вполне законном основании перешел к другим, после того как
Насцимонте незаконно его лишился: но правительству Лорда Валентина в
первые дни после реставрации пришлось посвятить довольно много времени
решению подобных головоломок, и Насцимонте, в конечном итоге, вернул все,
ранее ему принадлежавшее.
Больше всего Валентину хотелось сразу же выскочить из флотера и
заключить в объятия старого товарища по оружию. Но протокол, разумеется,
такого не допускал: Коронал не мог просто взять и нырнуть в ликующую
толпу, как какой-нибудь там обычный свободный гражданин.
Вместо этого пришлось дожидаться завершения шумной церемонии
размещения гвардии Коронала: огромный, дородный и косматый скандар Залзан
Кавол, начальник гвардейцев, орал и суматошно размахивал всеми четырьмя
руками, мужчины и женщины в роскошных зеленых с золотом одеждах выбирались
из своих флотеров и выстраивались живым коридором, чтобы сдержать
напирающих зевак, королевские музыканты заиграли королевский гимн, и
прочая-прочая, пока, наконец, к королевскому флотеру не подошли Слит и
Тунигорн и не открыли дверцы, выпуская Коронала с супругой в золотистое
тепло дня.
А потом пришлось идти между двойными рядами гвардейцев с Карабеллой
под руку ровно половину расстояния до Насцимонте и ждать, пока герцог
подойдет, поклонится, сделает знак звездного огня и еще более церемонно
поклонится Карабелле...
Валентин рассмеялся, шагнул навстречу, заключил тощего старого
разбойника в объятия и крепко прижал его к себе, после чего они двинулись
вместе сквозь толпу, что расступалась перед ними, к возвышающемуся над
праздничной суматохой гостевому помосту.
Начался большой парад, достойный визита Коронала: музыканты,
жонглеры, акробаты, наездники, клоуны, дикие звери самого устрашающего
вида, которые на самом деле были вовсе не дикими, а вполне ручными;
одновременно с артистами шествовали горожане, которые соблюдали живописный
беспорядок и выкрикивали при прохождении мимо помоста:
- Валентин! Валентин! Лорд Валентин!
А Коронал улыбался, махал рукой, аплодировал и совершал прочие
действия, какие ожидаются от Коронала в ходе торжественной церемонии,
какие он обязан совершать, чтобы выражать всем своим видом радость,
одобрение и единство с народом. И несмотря на всю свою жизнерадостность,
Валентин лишь усилием воли принуждал себя веселиться: темный сон,
привидевшийся ему в Лабиринте, никак не желал отпускать. Однако умение
владеть собой все-таки победило, и он улыбался, махал рукой и аплодировал
в течение нескольких часов.
Прошло полдня, и праздничное настроение слегка улеглось: разве могут
люди, даже в присутствии Коронала, радоваться и ликовать с равным усердием
час за часом? После того, как схлынула волна всеобщего возбуждения,
наступил момент, который нравился Валентину меньше всего, когда в глазах
окружавшей его толпы он увидел жгучее, испытующее любопытство, напомнившее
ему о том, что для тех, кто знаком с королем лишь по титулу, короне,
горностаевой мантии, строке из летописи, он - всего лишь уродец, священное
чудовище, непостижимое и даже устрашающее. Но вот последние участники
парада промаршировали мимо помоста, крики сменились негромкими
разговорами, бронзовые тени удлинились, в воздухе повеяло прохладой.
- Не пройти ли нам ко мне в дом? - спросил Насцимонте.
- Думаю, пора, - ответил Валентин.
Усадьба Насцимонте оказалась причудливым сооружением. Она
располагалась напротив обнажившегося пласта розового гранита и напоминала
некое громадное бесперое существо, присевшее передохнуть. По правде
говоря, на деле оно было всего лишь шатром, но таких размеров и столь
необычного вида, что Валентин сперва даже оторопел. Тридцать-сорок
высоченных столбов поддерживали огромные, взмывающие кверху крылья из туго
натянутой темной ткани, что поднимались на поразительную высоту,
опускались почти до самой земли, опять шли вверх под острыми углами и
замыкали пространство. Казалось, что шатер можно разобрать в течение часа
и перенести к другому склону; и все же он производил впечатление мощи и
величественности, парадоксального сочетания постоянства и прочности с
воздушностью и легкостью.
Внутри ощущение постоянства и прочности прямо-таки бросалось в глаза,
поскольку толстое ковровое покрытие темно-зеленого цвета с вкраплениями
алого, в стиле Милиморна, было пришито к нижней стороне полотна крыши и
придавало ей яркость и нарядность; тяжелые стойки окольцовывал мерцающий
металл, а пол устилал тонко нарезанный, искусно отполированный
бледно-фиолетовый сланец. Обстановка была незатейливой - диваны, длинные,
массивные столы, несколько старомодных шкафчиков, комодов, что-то еще, но
зато все добротное и, на свой манер, величавое.
- Этот дом хоть немного напоминает тот, сожженный людьми узурпатора?
- спросил Валентин, оставшись наедине с Насцимонте.
- По конструкции все - один к одному, мой лорд. Оригинал, как вы
помните, был задуман шестьсот лет тому назад самым первым и величайшим из
Насцимонте. При восстановлении мы воспользовались старыми планами, не
отступив от них ни на йоту. Часть мебели я истребовал от кредиторов, а
остальное - копии. И плантация тоже восстановлена в том виде, в каком она
была до пьяных дебошей. Восстановлена дамба, осушены поля, вновь посажены
фруктовые деревья: пять лет пришлось поупираться, и вот - от опустошений
той злополучной недели не осталось и следа. И все это - благодаря вам, мой
лорд. Вы помогли мне подняться на ноги - и восстановили целостность всего
мира...
- Молюсь, чтоб так оно и было.
- Так и будет, мой лорд.
- Ты так полагаешь, Насцимонте? Думаешь, нам уже не грозят
неприятности?
- Какие неприятности? - Насцимонте легонько прикоснулся к руке
Валентина и повел того к широкой террасе, с которой открывался
великолепный вид на все его владения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120