Все они, не исключая детей, сгибаются под тяжестью узлов со спасенными пожитками, а их одежда, у некоторых дорогая и хорошо пошитая, заляпана грязью.
Прищурясь, Доррин оглядывается и посылает свои чувства вдоль дороги в сторону Клета. Так и есть, за этой группой тянутся другие. Это всего лишь струйка, а вот если Бриду не удастся удержать Клет, оттуда хлынет настоящий людской поток.
Фургон с грохотом проезжает мимо «Рыжего льва», а там и мимо «Пивной кружки». Оба заведения открыты: кому война разорение, а трактирщикам она приносит барыши. Чем больше народу бежит с юга, тем больше посетителей в питейных заведениях.
Нищенка у «Кружки», как всегда, канючит медяк, но Доррин не склонен подавать попрошайкам.
В порту пришвартован один-единственный корабль – небольшой быстроходный шлюп с высокими мачтами, явно принадлежащий контрабандистам. У въезда на причал стоит ладно сработанная карета.
Доррин направляет фургон к конторе Тирела. К западу от нее, возле самой крытой верфи, где стоит «Хартагей», разбито несколько рваных палаток, и тощий бородач внимательно присматривается ко въезжающему во двор фургону.
Лидрал встречает Доррина, держа руку на рукояти меча, с которым в последнее время не расстается.
– Неприятности? – спрашивает она, видя его лицо.
– Нет, просто беженцы из Клета. Все идут и идут. А ты видела в гавани корабль контрабандистов?
– Видела. Это судно Дейна, а он поплывет куда угодно, лишь бы сорвать деньжат.
– Там у причала карета. Небось, какой-то богатей купил себе место на борту.
– Скоро в порту от таких будет не протолкнуться, – говорит Лидрал, бросая взгляд на еще не спущенный на воду «Хартагей». – Как только твой корабль окажется на плаву, ему потребуется охрана. Эти люди, – она указывает на палатки, – близки к отчаянию, а их будет становиться все больше.
– Да, если Брид не остановит Белых, всем тут придется туго. Пожалуй, мне стоит перевезти сюда, в порт, свои кузнечные инструменты. На той восьмидневке. Поговори на сей счет с Тирелом, пока я разгружаюсь. Или лучше мне самому?
– Я уже поговорила, – улыбается Лидрал. – Тирел будет только рад. Он ведь рассчитывает, что ты заберешь его отсюда.
– Не он один.
– Скольких ты сможешь взять на борт?
– Наверное, человек двадцать. Точно не знаю. Двигатель пока не собран, и трудно сказать, как он будет работать. И будет ли вообще. А мне еще нужно доделывать устройства для Брида, будь они неладны, а теперь вот придется думать, как перевезти все самое нужное из дома и кузницы.
Доррин слезает с фургонного сиденья и идет к кораблю.
– Тебе не по душе то, что приходиться делать для Брида?
– Тьма, ты ведь сама знаешь! Мне приходится изготовлять орудия убийства, но если я не стану этого делать, народу погибнет еще больше. Ужасный выбор.
– Такова жизнь. Но мне казалось, что ты не испытываешь добрых чувств к Белым.
– Что правда то правда, да вот только не думаю, чтобы все мои ухищрения загубили хотя бы одного чародея. Гибнут солдаты, а они сами – не более чем орудия.
– Нам всем приходиться делать выбор. Ты должен почувствовать, в чем добро, а в чем зло.
– Но что подскажет мне верное решение?
– Разум и опыт. Разве не так учимся мы все?
Задумчиво сдвинув брови, Доррин откидывает задний борт фургона и берется за железный кожух для конденсатора.
– Не стоит утруждаться, мастер Доррин, – окликает его подошедший вместе со своим помощником Тирел. – Есть же лебедка, мы это мигом разгрузим.
Юноша оставляет кожух на месте.
Лидрал смотрит на него и усмехается. Он улыбается ей в ответ.
CXLI
После того как лист, побывав несколько раз в горне и вернувшись на наковальню, достигает толщины четырех листов пергамента, Доррин подравнивает края ножницами и выкладывает его на кирпичи для отжига. Наступает черед следующего.
– Сколько их еще? – спрашивает, пыхтя, Ваос.
– Тридцать шесть.
– А для чего они?
– Лучше тебе этого не знать, – отвечает кузнец, не желая разглагольствовать на эту тему. Он делает нечто столь смертоносное, что, как порой ему кажется, это трудно оправдать самыми благими помыслами. С другой стороны – и это тоже весьма существенно – Ваос не сможет проболтаться о том, чего не знает.
К полудню, когда, несмотря на весеннюю прохладу, оба они взмокли от пота, перед Доррином сложена целая стопка тонких пластин. Теперь из них предстоит изготовить короба, а сваривать черное железо – дело непростое. Может быть, лучше пробить отверстия и соединить края заклепками? Да, пожалуй, сойдут и заклепки.
– Пора подкрепиться и чего-нибудь попить, – говорит он, откладывая щипцы.
– А после обеда опять за эти железяки? – спрашивает Ваос, убирая молот на полку.
– Работа будет, но тонкая, кувалдой до завтра махать не придется.
Мастер и подмастерье выходят из кузницы. На ясном сине-зеленом небе ни облачка, однако ветерок дует прохладный.
– А госпожа Лидрал поехала навестить Рейсу. Она так сказала, – сообщает Фриза, когда Доррин поднимается на крыльцо.
– А зачем?
– Она не говорила.
– Повозку взяла?
– Нет. Поехала верхом, как ты ездишь. Только с мечом.
Последние слова заставляют Доррина задуматься. Лидрал всегда отдавала предпочтение луку, но с недавних пор стала носить клинок. А зачем ехать с мечом к Рейсе, как не для того, чтобы брать уроки? Неужто Рейса старается сделать из Лидрал бойца? А может быть, и из Петры?
Открыв новый кран, он плещет в лицо холодной водой. Несмотря на все его старания, вода в старом кране замерзла и его пришлось заменить. Новый, правда, ничем не лучше, но Доррину некогда думать об усовершенствовании водопровода в обстоятельствах, когда ему приходится разрываться между верфью и кузницей.
Поскользнувшись на мокрых камнях, Доррин оборачивается и видит маленькую белую козочку. Ее цепочки как раз хватает, чтобы дотянуться от подножия крыльца до крана.
Кузнец заходит посмотреть свои грядки. Сапоги его погружаются в мягкую почву. Хотя в этом году он не утруждал себя уходом за растениями, и бринн, и звездочник уже дали побеги.
Прохладный ветерок ерошит его волосы, когда он, наклонившись, гармонизирует не самые стойкие травинки. А дома его ждет обед.
Потом ему предстоит ехать к Тирелу – заканчивать установку паровой машины на судно, носящее теперь имя «Черный Алмаз». В том, что двигатель работать будет, Доррин больше не сомневается, правда, будет ли он работать хорошо – это отдельный вопрос. Все зависит от того, правильно ли рассчитаны зазоры в цилиндрах и достаточно ли прочны шатуны.
Однако это выяснится лишь при испытании, а до тех пор не стоит забивать голову вопросами, не имеющими ответов.
Над Северным Океаном собираются тучи.
CXLII
– Торговцы приказали своему военачальнику, молодому командиру с Отшельничьего, удерживать Клет во что бы то ни стало, – спокойно сообщает Джеслек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
Прищурясь, Доррин оглядывается и посылает свои чувства вдоль дороги в сторону Клета. Так и есть, за этой группой тянутся другие. Это всего лишь струйка, а вот если Бриду не удастся удержать Клет, оттуда хлынет настоящий людской поток.
Фургон с грохотом проезжает мимо «Рыжего льва», а там и мимо «Пивной кружки». Оба заведения открыты: кому война разорение, а трактирщикам она приносит барыши. Чем больше народу бежит с юга, тем больше посетителей в питейных заведениях.
Нищенка у «Кружки», как всегда, канючит медяк, но Доррин не склонен подавать попрошайкам.
В порту пришвартован один-единственный корабль – небольшой быстроходный шлюп с высокими мачтами, явно принадлежащий контрабандистам. У въезда на причал стоит ладно сработанная карета.
Доррин направляет фургон к конторе Тирела. К западу от нее, возле самой крытой верфи, где стоит «Хартагей», разбито несколько рваных палаток, и тощий бородач внимательно присматривается ко въезжающему во двор фургону.
Лидрал встречает Доррина, держа руку на рукояти меча, с которым в последнее время не расстается.
– Неприятности? – спрашивает она, видя его лицо.
– Нет, просто беженцы из Клета. Все идут и идут. А ты видела в гавани корабль контрабандистов?
– Видела. Это судно Дейна, а он поплывет куда угодно, лишь бы сорвать деньжат.
– Там у причала карета. Небось, какой-то богатей купил себе место на борту.
– Скоро в порту от таких будет не протолкнуться, – говорит Лидрал, бросая взгляд на еще не спущенный на воду «Хартагей». – Как только твой корабль окажется на плаву, ему потребуется охрана. Эти люди, – она указывает на палатки, – близки к отчаянию, а их будет становиться все больше.
– Да, если Брид не остановит Белых, всем тут придется туго. Пожалуй, мне стоит перевезти сюда, в порт, свои кузнечные инструменты. На той восьмидневке. Поговори на сей счет с Тирелом, пока я разгружаюсь. Или лучше мне самому?
– Я уже поговорила, – улыбается Лидрал. – Тирел будет только рад. Он ведь рассчитывает, что ты заберешь его отсюда.
– Не он один.
– Скольких ты сможешь взять на борт?
– Наверное, человек двадцать. Точно не знаю. Двигатель пока не собран, и трудно сказать, как он будет работать. И будет ли вообще. А мне еще нужно доделывать устройства для Брида, будь они неладны, а теперь вот придется думать, как перевезти все самое нужное из дома и кузницы.
Доррин слезает с фургонного сиденья и идет к кораблю.
– Тебе не по душе то, что приходиться делать для Брида?
– Тьма, ты ведь сама знаешь! Мне приходится изготовлять орудия убийства, но если я не стану этого делать, народу погибнет еще больше. Ужасный выбор.
– Такова жизнь. Но мне казалось, что ты не испытываешь добрых чувств к Белым.
– Что правда то правда, да вот только не думаю, чтобы все мои ухищрения загубили хотя бы одного чародея. Гибнут солдаты, а они сами – не более чем орудия.
– Нам всем приходиться делать выбор. Ты должен почувствовать, в чем добро, а в чем зло.
– Но что подскажет мне верное решение?
– Разум и опыт. Разве не так учимся мы все?
Задумчиво сдвинув брови, Доррин откидывает задний борт фургона и берется за железный кожух для конденсатора.
– Не стоит утруждаться, мастер Доррин, – окликает его подошедший вместе со своим помощником Тирел. – Есть же лебедка, мы это мигом разгрузим.
Юноша оставляет кожух на месте.
Лидрал смотрит на него и усмехается. Он улыбается ей в ответ.
CXLI
После того как лист, побывав несколько раз в горне и вернувшись на наковальню, достигает толщины четырех листов пергамента, Доррин подравнивает края ножницами и выкладывает его на кирпичи для отжига. Наступает черед следующего.
– Сколько их еще? – спрашивает, пыхтя, Ваос.
– Тридцать шесть.
– А для чего они?
– Лучше тебе этого не знать, – отвечает кузнец, не желая разглагольствовать на эту тему. Он делает нечто столь смертоносное, что, как порой ему кажется, это трудно оправдать самыми благими помыслами. С другой стороны – и это тоже весьма существенно – Ваос не сможет проболтаться о том, чего не знает.
К полудню, когда, несмотря на весеннюю прохладу, оба они взмокли от пота, перед Доррином сложена целая стопка тонких пластин. Теперь из них предстоит изготовить короба, а сваривать черное железо – дело непростое. Может быть, лучше пробить отверстия и соединить края заклепками? Да, пожалуй, сойдут и заклепки.
– Пора подкрепиться и чего-нибудь попить, – говорит он, откладывая щипцы.
– А после обеда опять за эти железяки? – спрашивает Ваос, убирая молот на полку.
– Работа будет, но тонкая, кувалдой до завтра махать не придется.
Мастер и подмастерье выходят из кузницы. На ясном сине-зеленом небе ни облачка, однако ветерок дует прохладный.
– А госпожа Лидрал поехала навестить Рейсу. Она так сказала, – сообщает Фриза, когда Доррин поднимается на крыльцо.
– А зачем?
– Она не говорила.
– Повозку взяла?
– Нет. Поехала верхом, как ты ездишь. Только с мечом.
Последние слова заставляют Доррина задуматься. Лидрал всегда отдавала предпочтение луку, но с недавних пор стала носить клинок. А зачем ехать с мечом к Рейсе, как не для того, чтобы брать уроки? Неужто Рейса старается сделать из Лидрал бойца? А может быть, и из Петры?
Открыв новый кран, он плещет в лицо холодной водой. Несмотря на все его старания, вода в старом кране замерзла и его пришлось заменить. Новый, правда, ничем не лучше, но Доррину некогда думать об усовершенствовании водопровода в обстоятельствах, когда ему приходится разрываться между верфью и кузницей.
Поскользнувшись на мокрых камнях, Доррин оборачивается и видит маленькую белую козочку. Ее цепочки как раз хватает, чтобы дотянуться от подножия крыльца до крана.
Кузнец заходит посмотреть свои грядки. Сапоги его погружаются в мягкую почву. Хотя в этом году он не утруждал себя уходом за растениями, и бринн, и звездочник уже дали побеги.
Прохладный ветерок ерошит его волосы, когда он, наклонившись, гармонизирует не самые стойкие травинки. А дома его ждет обед.
Потом ему предстоит ехать к Тирелу – заканчивать установку паровой машины на судно, носящее теперь имя «Черный Алмаз». В том, что двигатель работать будет, Доррин больше не сомневается, правда, будет ли он работать хорошо – это отдельный вопрос. Все зависит от того, правильно ли рассчитаны зазоры в цилиндрах и достаточно ли прочны шатуны.
Однако это выяснится лишь при испытании, а до тех пор не стоит забивать голову вопросами, не имеющими ответов.
Над Северным Океаном собираются тучи.
CXLII
– Торговцы приказали своему военачальнику, молодому командиру с Отшельничьего, удерживать Клет во что бы то ни стало, – спокойно сообщает Джеслек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155