Этак никаких денег не хватит.
– С этим не поспоришь.
Доррин направляет Меривен вперед, и стропило поднимается к Пергуну, который вставляет его в пазы. Затем приходит черед поперечных брусьев, а там и плоских кровельных досок.
Ближе к вечеру, уже собираясь уезжать и глядя на практически готовую конюшню, Пергун спрашивает:
– Ты вообще когда-нибудь отдыхаешь?
– У меня уйма работы, – отвечает Доррин сверху, где настилает кровлю. – Я не могу позволить себе отдыхать так, как ты.
– И сегодня будешь трудиться да заката?
– Пока не закончу крышу.
– А когда рассчитываешь обустроиться полностью?
– Думаю управиться за пару восьмидневок, до начала уборки урожая. Рилла говорит, что в эту пору у батраков есть свободное время и можно недорого нанять помощников.
– Через пару лет ты будешь заседать в Совете, – говорит подмастерье с лесопилки, задумчиво обозревая конек крыши.
– Шутишь?
– Какие шутки! Ты мастер на все руки; умеешь и работать, и зарабатывать. У тебя просто не будет выбора, – говорит Пергун, бросая последний взгляд на конек крыши. – Ну ладно, я домой. А ты не задерживайся до темноты.
– Постараюсь, – отзывается Доррин, думая о последних словах подмастерья. Неужто умение зарабатывать деньги ограничивает человека в выборе? А если да, то насколько?
Но от работы эти размышления его нисколько не отвлекают.
LXXXVI
– Он становится невыносимым! – говорит Ания, нервно сглотнув.
– Становится? – уточняет Стирол, водя пальцем по бокалу.
– Да ладно придираться к словам... Положим, он всегда отличался высокомерием, но сейчас это меня особенно беспокоит, – она залпом допивает вино и продолжает: – Он без конца похваляется своей силой. Представь себе, грозится в одиночку разрушить Аксальт. Правда, не раньше весны.
– Думаешь, ему это по плечу? – спрашивает Стирол, пряча улыбку.
– По плечу-то по плечу, – отвечает Ания, наполняя другой бокал. – Другой вопрос, насколько это разумно.
– Я так понимаю, он по-прежнему не делится с тобой своими планами? – говорит Стирол, наливая вина себе.
– Если у него вообще есть планы.
– Твой сарказм несправедлив, а это тебе не идет. Планы у Джеслека грандиозные.
– Но так или иначе, он очень встревожен чем-то в Спидларе. Чем-то Черным. Всю весну и лето это не давало ему покоя.
– Но с тобой он своими тревогами не поделился?
– Поделится он, как же! Я могла лишь улавливать намеки.
– А что поведал тебе Фидел?
– Будто сам не знаешь! – фыркает Ания.
– Да, знаю. Но не очень хорошо понимаю, какое дело Джеслеку до любовных писем, адресованных небогатой торговке из Джеллико. Наверняка, в этом кузнеце что-то есть.
– Ты же у нас мудрец, Стирол. Вот и сообрази.
– Джеслек, могучий Джеслек, готовый сравнять с землей город, не находит себе места из-за какого-то сопляка! Кто же он такой, этот мальчишка?
– Он с Отшельничьего, – говорит Ания, сообщая старому чародею лишь то, что ему и так известно.
– Неужто это так важно?
– Видать, важно, – отзывается она с кривой усмешкой.
– Знаешь, Ания, – вздыхает Стирол, – ты вовсе не такая умная, какой себя воображаешь. Может быть, Джеслек и невыносим, но он вовсе не дурак. Ты не хочешь становиться Высшим Магом, потому как думаешь, что тот, кто займет этот пост сейчас, неминуемо проиграет в противоборстве с Отшельничьим и падет. Поэтому тебе выгоднее оставаться в тени и находиться за спиной того из нас, кто будет осуществлять правление.
– Ну, а что если так?
– Это опасно. Потому что слишком очевидно, – пожимает плечами Стирол. – Но вернемся к Джеслеку. Раз он так беспокоится, то наверняка ведет за кузнецом наблюдение и кое-что про него выяснил.
– Ты хочешь сказать, будто только из-за того, что у этого... кузнеца за океаном могущественные родители, Джеслек опасается его больше... чем... – она тщательно подбирает слова, но фраза так и остается незаконченной.
– Чем тебя? Именно так. И на месте Джеслека я постарался бы избавиться от юнца, но не напрямую и так, чтобы меня с этой историей никто не связал. Скажем, пареньку стоило бы сгинуть при падении Спидлара – это можно списать на всеобщую неразбериху и панику. Не стоит рисковать и связываться с Отшельничьим раньше, чем необходимо.
– Подумаешь, риск – избавиться от сопляка!
– Ания, дорогая, любое дело может оказаться рискованным. Никогда не забывай об этом, – Стирол отпивает из бокала и, заслышав стук в дверь, замечает: – Думаю, нам принесли ужин.
– Давно пора.
LXXXVII
– Ну давай, девочка, ну давай! – понукает Доррин. Меривен напрягается, продетые в шкивы веревки натягиваются, и последние четыре секции сборного каркаса поднимаются на место.
Хотя солнце еще едва поднялось над восточным горизонтом и утро стоит прохладное, рабочая рубаха юноши уже промокла от пота. Машинально отмахнувшись от слепня, он стравливает веревки, ослабляя натяжение, проверяет кран и переходит к уже помещенным в заранее вырытые ямы угловым опорным столбам. Ямы заливаются вязкой глиной, которая, засохнув, схватит столбы намертво, однако для верности они закрепляются еще и каменной кладкой.
Очередь за поперечными балками. Доррину приходится подниматься по приставной лестнице, высвобождать стропы крана и крепить их к поперечному брусу. Когда он закреплен, юноша снова берет лошадь под уздцы.
– Пойдем, девочка.
Наконец поперечная балка зависает в воздухе над пазами и скобами. Доррин снова забирается на стремянку и заводит один конец балки в паз, спускается, стравливает веревку, снова взбирается наверх и устанавливает на место другой конец. Края балки прочно удерживаются скобами. Это только начало. Предстоит установить еще шесть точно таких же и подвести под них опоры.
Еще до полудня юноша успевает закрепить каркас. Мокрый от пота, он жует ломоть хлеба и пьет из кувшина воду, не обращая внимания на прохладный ветерок и собирающиеся тучи. Так или иначе, но каркас и фундамент дома, в котором они с Лидрал будут жить, уже готовы.
Утерев лоб, Доррин берется за тачку с кадкой, привозит с речушки воды и начинает замешивать раствор. Дело это утомительное, и прежде чем месиво достигает нужной густоты, ему приходится не раз переводить дух.
К полудню ему удается зацементировать все опоры и уложить нижние брусья.
Меривен, привязанная у недавно завершенной конюшни, пощипывает травку, довольная тем, что ей больше не приходится тягать бревна.
Впрочем, с точки зрения Доррина, установка каркаса представляла собой далеко не самую трудную часть работы. Проектирование, а также предварительные, кузнечные и плотницкие работы продолжались с середины лета, и ушла на них не одна восьмидневка.
А сколько еще всего предстоит ему сделать до осени – и уж всяко до того, как в Дью нагрянет зима! И ведь все его труды могут пойти прахом из-за Белых магов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
– С этим не поспоришь.
Доррин направляет Меривен вперед, и стропило поднимается к Пергуну, который вставляет его в пазы. Затем приходит черед поперечных брусьев, а там и плоских кровельных досок.
Ближе к вечеру, уже собираясь уезжать и глядя на практически готовую конюшню, Пергун спрашивает:
– Ты вообще когда-нибудь отдыхаешь?
– У меня уйма работы, – отвечает Доррин сверху, где настилает кровлю. – Я не могу позволить себе отдыхать так, как ты.
– И сегодня будешь трудиться да заката?
– Пока не закончу крышу.
– А когда рассчитываешь обустроиться полностью?
– Думаю управиться за пару восьмидневок, до начала уборки урожая. Рилла говорит, что в эту пору у батраков есть свободное время и можно недорого нанять помощников.
– Через пару лет ты будешь заседать в Совете, – говорит подмастерье с лесопилки, задумчиво обозревая конек крыши.
– Шутишь?
– Какие шутки! Ты мастер на все руки; умеешь и работать, и зарабатывать. У тебя просто не будет выбора, – говорит Пергун, бросая последний взгляд на конек крыши. – Ну ладно, я домой. А ты не задерживайся до темноты.
– Постараюсь, – отзывается Доррин, думая о последних словах подмастерья. Неужто умение зарабатывать деньги ограничивает человека в выборе? А если да, то насколько?
Но от работы эти размышления его нисколько не отвлекают.
LXXXVI
– Он становится невыносимым! – говорит Ания, нервно сглотнув.
– Становится? – уточняет Стирол, водя пальцем по бокалу.
– Да ладно придираться к словам... Положим, он всегда отличался высокомерием, но сейчас это меня особенно беспокоит, – она залпом допивает вино и продолжает: – Он без конца похваляется своей силой. Представь себе, грозится в одиночку разрушить Аксальт. Правда, не раньше весны.
– Думаешь, ему это по плечу? – спрашивает Стирол, пряча улыбку.
– По плечу-то по плечу, – отвечает Ания, наполняя другой бокал. – Другой вопрос, насколько это разумно.
– Я так понимаю, он по-прежнему не делится с тобой своими планами? – говорит Стирол, наливая вина себе.
– Если у него вообще есть планы.
– Твой сарказм несправедлив, а это тебе не идет. Планы у Джеслека грандиозные.
– Но так или иначе, он очень встревожен чем-то в Спидларе. Чем-то Черным. Всю весну и лето это не давало ему покоя.
– Но с тобой он своими тревогами не поделился?
– Поделится он, как же! Я могла лишь улавливать намеки.
– А что поведал тебе Фидел?
– Будто сам не знаешь! – фыркает Ания.
– Да, знаю. Но не очень хорошо понимаю, какое дело Джеслеку до любовных писем, адресованных небогатой торговке из Джеллико. Наверняка, в этом кузнеце что-то есть.
– Ты же у нас мудрец, Стирол. Вот и сообрази.
– Джеслек, могучий Джеслек, готовый сравнять с землей город, не находит себе места из-за какого-то сопляка! Кто же он такой, этот мальчишка?
– Он с Отшельничьего, – говорит Ания, сообщая старому чародею лишь то, что ему и так известно.
– Неужто это так важно?
– Видать, важно, – отзывается она с кривой усмешкой.
– Знаешь, Ания, – вздыхает Стирол, – ты вовсе не такая умная, какой себя воображаешь. Может быть, Джеслек и невыносим, но он вовсе не дурак. Ты не хочешь становиться Высшим Магом, потому как думаешь, что тот, кто займет этот пост сейчас, неминуемо проиграет в противоборстве с Отшельничьим и падет. Поэтому тебе выгоднее оставаться в тени и находиться за спиной того из нас, кто будет осуществлять правление.
– Ну, а что если так?
– Это опасно. Потому что слишком очевидно, – пожимает плечами Стирол. – Но вернемся к Джеслеку. Раз он так беспокоится, то наверняка ведет за кузнецом наблюдение и кое-что про него выяснил.
– Ты хочешь сказать, будто только из-за того, что у этого... кузнеца за океаном могущественные родители, Джеслек опасается его больше... чем... – она тщательно подбирает слова, но фраза так и остается незаконченной.
– Чем тебя? Именно так. И на месте Джеслека я постарался бы избавиться от юнца, но не напрямую и так, чтобы меня с этой историей никто не связал. Скажем, пареньку стоило бы сгинуть при падении Спидлара – это можно списать на всеобщую неразбериху и панику. Не стоит рисковать и связываться с Отшельничьим раньше, чем необходимо.
– Подумаешь, риск – избавиться от сопляка!
– Ания, дорогая, любое дело может оказаться рискованным. Никогда не забывай об этом, – Стирол отпивает из бокала и, заслышав стук в дверь, замечает: – Думаю, нам принесли ужин.
– Давно пора.
LXXXVII
– Ну давай, девочка, ну давай! – понукает Доррин. Меривен напрягается, продетые в шкивы веревки натягиваются, и последние четыре секции сборного каркаса поднимаются на место.
Хотя солнце еще едва поднялось над восточным горизонтом и утро стоит прохладное, рабочая рубаха юноши уже промокла от пота. Машинально отмахнувшись от слепня, он стравливает веревки, ослабляя натяжение, проверяет кран и переходит к уже помещенным в заранее вырытые ямы угловым опорным столбам. Ямы заливаются вязкой глиной, которая, засохнув, схватит столбы намертво, однако для верности они закрепляются еще и каменной кладкой.
Очередь за поперечными балками. Доррину приходится подниматься по приставной лестнице, высвобождать стропы крана и крепить их к поперечному брусу. Когда он закреплен, юноша снова берет лошадь под уздцы.
– Пойдем, девочка.
Наконец поперечная балка зависает в воздухе над пазами и скобами. Доррин снова забирается на стремянку и заводит один конец балки в паз, спускается, стравливает веревку, снова взбирается наверх и устанавливает на место другой конец. Края балки прочно удерживаются скобами. Это только начало. Предстоит установить еще шесть точно таких же и подвести под них опоры.
Еще до полудня юноша успевает закрепить каркас. Мокрый от пота, он жует ломоть хлеба и пьет из кувшина воду, не обращая внимания на прохладный ветерок и собирающиеся тучи. Так или иначе, но каркас и фундамент дома, в котором они с Лидрал будут жить, уже готовы.
Утерев лоб, Доррин берется за тачку с кадкой, привозит с речушки воды и начинает замешивать раствор. Дело это утомительное, и прежде чем месиво достигает нужной густоты, ему приходится не раз переводить дух.
К полудню ему удается зацементировать все опоры и уложить нижние брусья.
Меривен, привязанная у недавно завершенной конюшни, пощипывает травку, довольная тем, что ей больше не приходится тягать бревна.
Впрочем, с точки зрения Доррина, установка каркаса представляла собой далеко не самую трудную часть работы. Проектирование, а также предварительные, кузнечные и плотницкие работы продолжались с середины лета, и ушла на них не одна восьмидневка.
А сколько еще всего предстоит ему сделать до осени – и уж всяко до того, как в Дью нагрянет зима! И ведь все его труды могут пойти прахом из-за Белых магов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155