– Ну, нам пора идти, – говорит Доррин, заметив, что девочка ежится от холода.
– До свиданья, лошадка.
Зайдя в дом, юноша плотно закрывает дверь и ставит Фризу на пол.
– У него есть всамделишная лошадка, черненькая, – сообщает она.
– Спасибо, великий, – говорит со слезами на глазах Мерга, кланяясь Доррину. – Нам надо домой.
Доррин смотрит на Риллу, но морщинистое лицо целительницы остается совершенно невозмутимым. Юноша открывает дверь и провожает взглядом мать с дочерью.
– Закрой дверь, Доррин. Нечего тут холод напускать.
– Чего ты ей наговорила?
– Сказала правду – что ты великий целитель. Молодой, но великий.
– Тьма, я всего лишь неплохой кузнец, а если и целитель, то недоучка.
– Послушай-ка, паренек! В твоих костях достаточно гармонии чтобы загнать любого Белого мага аж за Северный Океан. Я ведь видела, что ты сделал для девочки.
Доррин хмурится.
– Она вовсе не прищемила руку. Ее отец бил их обеих, и я хотел бы...
– Ты не можешь устраивать за людей их жизнь.
– Ты права. Я сделал что мог, но этого недостаточно.
– Иначе и быть не может. Ты делаешь в целительстве все, на что способен, однако одного лишь владения магией гармонии недостаточно, – говорит Рилла, окидывая Доррина с головы до ног взглядом удивительно ясных и молодых голубых глаз. – Скажи, достаточно ли иметь сильные руки, чтобы быть хорошим кузнецом?
– Нет.
– А может выращивание трав подсказать тебе, как их использовать? Тоже нет. Ты таков же, как и все Черные, но... – тут Рилла делает паузу. – Может, с тобой все не так плохо. Ты, по крайней мере, умеешь слушать людей, а в сочетании с твоими способностями это сулит многое. Возьмем сломанную кость, как у малютки Фризы. Чтобы она срослась, нужно соединить сломанные концы, но как ты поддерживаешь их вместе, чтобы не разошлись?
– Накладываю твердый лубок и чуток гармонизирую место стыка.
– Вот видишь. Я могу сделать первое, но для второго необходим Черный...
Ее фразу прерывает стук в дверь.
– Кто там? – спрашивает Рилла.
– Я, Верта... у меня эта проклятая бородавка.
– Заходи и скорее закрывай за собой дверь, – говорит целительница, ухмыляясь Доррину.
Тот ухмыляется в ответ. Бородавка – это, конечно, дело серьезное.
LXVII
Ближе к полудню сине-зеленое небо остается ясным, но полное безветрие сменяется легким ветерком. Отвязав Меривен от куста бузины, Доррин вскакивает в седло и направляет кобылу в сторону Дью. В левой седельной суме у него лежат три образца игрушек – фургончик, мельница с ручным рычагом и миниатюрная лесопилка. Есть кое-что и в другой суме.
Теперь, когда дорога замерзла и затвердела, Меривен чувствует себя на ней увереннее, чем в слякоть. По пути она обгоняет груженные бочонками сани, которые с трудом тянут к городу два битюга.
За мостом через Вайль, уже в черте города, Доррин предоставляет Меривен возможность нести его с той скоростью, какую она сочтет нужной, а сам расстегивает верхнюю пуговицу куртки. На Отшельничьем холод в диковину, однако ему удалось-таки научиться с ним справляться.
Все четыре трубы «Пивной Кружки» дымят вовсю. Возле трактира мальчишка-конюх с трудом сгружает с фермерских саней кипу сена, а вот попрошайки на ее обычном месте не видно. Не иначе, как спугнула стужа.
Перед мелочной лавкой пусто, однако и у Виллума из трубы идет дым. Привязав Меривен и погладив ее по шее, Доррин перекидывает через плечо сумы, вынимает из держателя посох, поднимается по ступенькам и, открыв дверь, ныряет в приятное тепло.
– Чего надо? – спрашивает тощий приказчик, глядя сквозь Доррина.
– Я Доррин. У меня есть товар, который может заинтересовать Виллума.
– В конце зимы? Не смеши! Шел бы ты, приятель...
Доррин смотрит приказчику в глаза и цедит сквозь зубы:
– Я пришел не к тебе, а к Виллуму. Ступай и доложи.
– Да... я это... сейчас спрошу, – бормочет неожиданно побледневший приказчик и суетливо удаляется в заднюю комнату. Доррин хмурится, гадая, почему некоторые люди так недоброжелательны и почему так пугаются, стоит на них нажать. Если Виллуму эти игрушки не нужны, он их не купит, но взглянуть-то можно. Зачем создавать затруднения на пустом месте?
Купец, появившийся за прилавком из-за темно-зеленой бархатной занавески, держит в руках увесистую дубовую колотушку.
– Какого тебе!.. – сердито начинает он, но тут видит коричневую рубаху под курткой и темный посох в руках. Тон его смягчается: – А, ты ведь тот кузнец, который мастерит игрушки, верно?
– Я самый. Привез показать тебе кое-какие поделки.
– Все в порядке, Роальд, – говорит Виллум работнику. – А ты, приятель... тебя вроде Дортмундом кличут...
– Доррином.
– А ты, Доррин, не обессудь. Времена нынче трудные, грабители вконец обнаглели, вот и приходится держаться настороже. Тогдашнюю твою диковину хорошо приняли в Фенарде, но теперь... – он пожимает плечами. – Сомневаюсь, чтобы у многих нашлись лишние деньги.
– Вот и у меня их нет, – говорит Доррин, поставив сумы на прилавок и открывая левую. – Эти будут попроще.
Виллум осматривает игрушки, потом берет мельницу и заводит.
– Не могу не признать, работа хорошая. Но времена сейчас тяжелые.
– Понимаю. Это значит, тебе, должно быть, нелегко добывать для торговли всякие редкости.
– Шел бы ты в купцы, Доррин, – усмехается Виллум. – Славно торгуешься, у тебя по этой части природный дар.
– Ты мне льстишь, почтеннейший.
– Едва ли. Похоже, ты знаешь, что чего стоит. Говори, сколько ты хочешь. Но имей в виду, насчет трудных времен я не шутил и заплатить много не смогу.
– Много и не запрошу. Думаю, ты сможешь выручить за каждую по полсеребреника, а то и шесть медяков.
– Шесть – это ты загнул. Могу предложить серебреник за все три штуки.
– Мало. Серебреник и два медяка – это еще куда ни шло.
– Три штуки мало. Была бы партия побольше...
– Я могу сделать еще два комплекта. Как тогда насчет трех серебреников с половиной?
– Я бы дал, но... – Виллум пожимает плечами. – Ты же не сможешь смастерить их к завтрашнему дню.
Доррин хитро улыбается, и лавочник качает головой:
– Приятель, только не говори, что они у тебя уже готовы.
– Я тут подумал... – говорит Доррин с кривой усмешкой и, не закончив фразу, достает из второй сумы шесть игрушек.
Виллум осматривает их тщательнейшим образом и удовлетворенно кивает:
– Хорошая работа, парень, просто отменная, – он кашляет. – Роальд, принеси три с половиной.
Приказчик огибает Виллума и, стараясь не смотреть на Доррина, скрывается в задней комнате.
– Возможно, меня заинтересовала бы еще какая-нибудь диковинка, но ближе к весне, – произносит Виллум.
– Можно подумать, – говорит Доррин. Голова его раскалывается, поскольку у него имеются две старые модели, которым не нашлось применения. – Пожалуй, я за это возьмусь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155