До сих пор новыми поселенцами становились последовательные приверженцы гармонии, однако основатель города отдает себе отчет в том, что так не будет продолжаться вечно. Мысль о том, что у него может возникнуть необходимость по примеру Совета отправлять кого-то в изгнание, заставляет его поежиться. Чтобы избавиться от неприятных раздумий, он торопится к верфи, где Тирел наверняка корпит над какой-нибудь новой деталью.
А вот и сам Тирел.
– Мастер Доррин! Ты уверен, что новая машина не потянет больше, чем на четыреста стоунов?
– Надеюсь, в ней будет не больше двухсот пятидесяти, но нам нужно учесть еще и вес баков с водой и ящиков с углем.
– И носовые и кормовые бункеры выполнены по-новому, – говорит Тирел, указывая на наклонные желоба. – Но... ты точно уверен, что это маленькое чудище не пойдет ко дну?
– Не должно, – бормочет Доррин, надеясь, что не раз проверенные и перепроверенные расчеты не подведут.
– А имя для чудища ты уже подыскал?
– Почему ты все время называешь корабль чудищем?
Оба собеседника смотрят на почти законченный корпус. Для спуска его на воду уже прорыт специальный канал, а бухта углублена с помощью взрывов и установленной на «Черном Алмазе» землечерпалки.
– Потому что это и есть черное чудовище, предназначенное исключительно для уничтожения. У него даже нет грузовых трюмов. Только машинное отделение, отсеки для бойцов да много оружия.
– Ты сам говорил, что я не могу сделать его больше... да я и вправду не могу. Тьма, действительно не могу!
– Тем паче что тебе никто не помогает.
– Да помогают мне, только... – Доррин и впрямь считает, что помогают ему больше, чем он того заслуживает, только вот деньги кончаются, а корпус и машина еще далеки от завершения. Неожиданно Доррин говорит: – Давай назовем его «Черный Молот».
– Подходящее название, какое и мог дать кузнец, – Тирел кашляет и меняет тему: – Пойдем взглянем на опоры у главного вала. Тут твой глаз нужен.
Доррин глубоко вздыхает.
Всякий раз, когда у него с Тирелом заходит разговор о корабле, обнаруживается, что примерно с полдюжины деталей необходимо доработать, усовершенствовать, а то и заменить на новые.
Оба мастера взбираются по лестнице и бочком пробираются по балкам, на которые будет настлана платформа, поддерживающая двигатель.
– Смотри, – говорит Тирел, указывая на беспокоящий его узел. – Если мы сделаем все по чертежу, то при сильной вибрации вала все полетит.
– Ну, и что ты предлагаешь? – спрашивает Доррин, сразу понимая, что судостроитель прав.
– Нужно поместить прямо под валом несколько дополнительных балок, без жесткого соединения их с корпусом. Они будут удерживаться на месте своим весом, но как бы ни была сильна вибрация, это не приведет к разрыву крепления.
– А сколько это добавит веса?
– По сравнению со всем твоим железом сущую безделицу – стоунов пятнадцать.
Доррин однако вовсе не считает пятнадцать стоунов безделицей. Корабль следует сделать как можно легче, и если придется утяжелить на пятнадцать стоунов крепления, значит какой-то узел следует на столько же облегчить. Тирел заботится о прочности, но следует подумать и о скорости.
– Займись этим, а я подумаю, где можно убавить весу.
В этот миг внимание Доррина привлекает стук колес. К стапелю подкатывает тяжелый фургон. Доррин видит на козлах Хегла, а рядом – женщину в облачении целительницы. Свою мать.
– Извини, Тирел, – Доррин торопливо спускается вниз, гадая, что могло заставить матушку предпринять столь дальнее путешествие. Что-то неладное с отцом? Или Совет передумал, и она хочет его предупредить?
Фургон доверху нагружен всякой всячиной, от детской колыбельки до корабельных гвоздей и болтов.
Соскочив с козел, Ребекка с улыбкой машет сыну рукой и, отступив в сторонку чтоб не мешать, говорит:
– Принимайся за разгрузку.
Доррин поворачивается к фургону.
– А я бы оставил это на Тирела, – хмыкает Хегл, откидывая задний борт.
– Основательный народ кузнецы, – заявляет подоспевший Стил, скатывая по доске бочонок. – Ежели что закажешь, так привезут все, о чем просил. И даже больше.
Доррин, одно за другим, сгружает два корабельных тесла, а при виде бочарного струга удивленно поднимает брови:
– Какое отношение это имеет к верфи?
– Тирел сказал, что для твоего чудища надо будет сделать несколько специальных бочек.
– Чтоб ты знал – у «чудища» теперь есть имя. «Черный Молот». Кил подсказал, мой братец.
– «Черный Молот», вот оно как. Ты, надо думать, собираешься молотить этим молотом Белых, – Хегл отставляет в сторону несколько лопат и две мотыги. – Вот эти вещицы сделаны специально для Рейсы, чтоб ловчее управляться одной рукой, а эта, – он показывает мотыгу поменьше, – для старой целительницы. Легкая, как перышко.
– Ну, стоило ли тебе так утруждаться?
– Еще как стоило! Давно работа не была мне так в радость.
Доррин смотрит на мать, но та молча улыбается.
– Ну, здесь все, – заявляет Хегл после того, как последний бочонок с палубными гвоздями оказывается на земле. – Я поеду дальше. Кое-что мне нужно доставить прямиком к Кадаре.
Подав матери руку, Доррин помогает ей взобраться на козлы, а сам запрыгивает в фургон сзади.
Возле жилого дома Хегл останавливает фургон и ставит его на тормоз. Из кузницы доносится звон Яррлова молота, а в самом доме, по дневной поре, нет никого, не считая Мерги и Фризы.
– Где Кадара? – интересуется Хегл.
– Думаю, возле оружейной, – Доррин указывает в сторону фундамента будущих казарм.
– Я вижу, там пока разгружаться некуда. Придется здесь.
С помощью Доррина кузнец затаскивает в комнату Кадары мебель – кровать со съемным матрасом, детскую колыбельку и маленький столик.
– Остальное привезу в следующий раз, – говорит Хегл, утирая лоб. – Хочу сейчас поехать навестить дочурку.
– Ладно, только потом приходи обедать.
Фургон, громыхая, катится в сторону оружейной, и Доррин с Ребеккой провожают его взглядом.
– Вот уж не ждал, что ты возьмешь да приедешь, – говорит Доррин матери, когда грохот стихает.
– Кил сказал, что тебе может потребоваться моя помощь.
– Ты уже помогла. Поблагодарить за одно то, что ты сделала для Пергуна – так у меня слов не хватит.
Глядя сверху вниз на стройную, словно бы неподвластную возрасту рыжеволосую женщину, Доррин переминается с ноги на ногу.
– Ты по-прежнему как маленький... вот и малышом так переминался, стоило мне на тебя взглянуть. А чего робеть, небось я тебе муравьев в кровать не подсыплю! – она ласково улыбается сыну и добавляет: – У меня разговор насчет Лидрал.
– Физически она в порядке.
Доррин жестом указывает на скамью, а когда мать присаживается, устраивается с краю, лицом к ней.
– Понимаю, – сдержанным тоном произносит Ребекка, – но.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
А вот и сам Тирел.
– Мастер Доррин! Ты уверен, что новая машина не потянет больше, чем на четыреста стоунов?
– Надеюсь, в ней будет не больше двухсот пятидесяти, но нам нужно учесть еще и вес баков с водой и ящиков с углем.
– И носовые и кормовые бункеры выполнены по-новому, – говорит Тирел, указывая на наклонные желоба. – Но... ты точно уверен, что это маленькое чудище не пойдет ко дну?
– Не должно, – бормочет Доррин, надеясь, что не раз проверенные и перепроверенные расчеты не подведут.
– А имя для чудища ты уже подыскал?
– Почему ты все время называешь корабль чудищем?
Оба собеседника смотрят на почти законченный корпус. Для спуска его на воду уже прорыт специальный канал, а бухта углублена с помощью взрывов и установленной на «Черном Алмазе» землечерпалки.
– Потому что это и есть черное чудовище, предназначенное исключительно для уничтожения. У него даже нет грузовых трюмов. Только машинное отделение, отсеки для бойцов да много оружия.
– Ты сам говорил, что я не могу сделать его больше... да я и вправду не могу. Тьма, действительно не могу!
– Тем паче что тебе никто не помогает.
– Да помогают мне, только... – Доррин и впрямь считает, что помогают ему больше, чем он того заслуживает, только вот деньги кончаются, а корпус и машина еще далеки от завершения. Неожиданно Доррин говорит: – Давай назовем его «Черный Молот».
– Подходящее название, какое и мог дать кузнец, – Тирел кашляет и меняет тему: – Пойдем взглянем на опоры у главного вала. Тут твой глаз нужен.
Доррин глубоко вздыхает.
Всякий раз, когда у него с Тирелом заходит разговор о корабле, обнаруживается, что примерно с полдюжины деталей необходимо доработать, усовершенствовать, а то и заменить на новые.
Оба мастера взбираются по лестнице и бочком пробираются по балкам, на которые будет настлана платформа, поддерживающая двигатель.
– Смотри, – говорит Тирел, указывая на беспокоящий его узел. – Если мы сделаем все по чертежу, то при сильной вибрации вала все полетит.
– Ну, и что ты предлагаешь? – спрашивает Доррин, сразу понимая, что судостроитель прав.
– Нужно поместить прямо под валом несколько дополнительных балок, без жесткого соединения их с корпусом. Они будут удерживаться на месте своим весом, но как бы ни была сильна вибрация, это не приведет к разрыву крепления.
– А сколько это добавит веса?
– По сравнению со всем твоим железом сущую безделицу – стоунов пятнадцать.
Доррин однако вовсе не считает пятнадцать стоунов безделицей. Корабль следует сделать как можно легче, и если придется утяжелить на пятнадцать стоунов крепления, значит какой-то узел следует на столько же облегчить. Тирел заботится о прочности, но следует подумать и о скорости.
– Займись этим, а я подумаю, где можно убавить весу.
В этот миг внимание Доррина привлекает стук колес. К стапелю подкатывает тяжелый фургон. Доррин видит на козлах Хегла, а рядом – женщину в облачении целительницы. Свою мать.
– Извини, Тирел, – Доррин торопливо спускается вниз, гадая, что могло заставить матушку предпринять столь дальнее путешествие. Что-то неладное с отцом? Или Совет передумал, и она хочет его предупредить?
Фургон доверху нагружен всякой всячиной, от детской колыбельки до корабельных гвоздей и болтов.
Соскочив с козел, Ребекка с улыбкой машет сыну рукой и, отступив в сторонку чтоб не мешать, говорит:
– Принимайся за разгрузку.
Доррин поворачивается к фургону.
– А я бы оставил это на Тирела, – хмыкает Хегл, откидывая задний борт.
– Основательный народ кузнецы, – заявляет подоспевший Стил, скатывая по доске бочонок. – Ежели что закажешь, так привезут все, о чем просил. И даже больше.
Доррин, одно за другим, сгружает два корабельных тесла, а при виде бочарного струга удивленно поднимает брови:
– Какое отношение это имеет к верфи?
– Тирел сказал, что для твоего чудища надо будет сделать несколько специальных бочек.
– Чтоб ты знал – у «чудища» теперь есть имя. «Черный Молот». Кил подсказал, мой братец.
– «Черный Молот», вот оно как. Ты, надо думать, собираешься молотить этим молотом Белых, – Хегл отставляет в сторону несколько лопат и две мотыги. – Вот эти вещицы сделаны специально для Рейсы, чтоб ловчее управляться одной рукой, а эта, – он показывает мотыгу поменьше, – для старой целительницы. Легкая, как перышко.
– Ну, стоило ли тебе так утруждаться?
– Еще как стоило! Давно работа не была мне так в радость.
Доррин смотрит на мать, но та молча улыбается.
– Ну, здесь все, – заявляет Хегл после того, как последний бочонок с палубными гвоздями оказывается на земле. – Я поеду дальше. Кое-что мне нужно доставить прямиком к Кадаре.
Подав матери руку, Доррин помогает ей взобраться на козлы, а сам запрыгивает в фургон сзади.
Возле жилого дома Хегл останавливает фургон и ставит его на тормоз. Из кузницы доносится звон Яррлова молота, а в самом доме, по дневной поре, нет никого, не считая Мерги и Фризы.
– Где Кадара? – интересуется Хегл.
– Думаю, возле оружейной, – Доррин указывает в сторону фундамента будущих казарм.
– Я вижу, там пока разгружаться некуда. Придется здесь.
С помощью Доррина кузнец затаскивает в комнату Кадары мебель – кровать со съемным матрасом, детскую колыбельку и маленький столик.
– Остальное привезу в следующий раз, – говорит Хегл, утирая лоб. – Хочу сейчас поехать навестить дочурку.
– Ладно, только потом приходи обедать.
Фургон, громыхая, катится в сторону оружейной, и Доррин с Ребеккой провожают его взглядом.
– Вот уж не ждал, что ты возьмешь да приедешь, – говорит Доррин матери, когда грохот стихает.
– Кил сказал, что тебе может потребоваться моя помощь.
– Ты уже помогла. Поблагодарить за одно то, что ты сделала для Пергуна – так у меня слов не хватит.
Глядя сверху вниз на стройную, словно бы неподвластную возрасту рыжеволосую женщину, Доррин переминается с ноги на ногу.
– Ты по-прежнему как маленький... вот и малышом так переминался, стоило мне на тебя взглянуть. А чего робеть, небось я тебе муравьев в кровать не подсыплю! – она ласково улыбается сыну и добавляет: – У меня разговор насчет Лидрал.
– Физически она в порядке.
Доррин жестом указывает на скамью, а когда мать присаживается, устраивается с краю, лицом к ней.
– Понимаю, – сдержанным тоном произносит Ребекка, – но.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155