Да оно и ладно, пусть бы прислушивался к здравому смыслу, – отзывается юноша, шагая по направлению к уже подведенному под высокую крышу зданию.
Кил с озадаченным видом следует за ним.
Остановившись у рабочего стола, юноша поднимает черную модель нового корабля:
– Что скажешь?
– Осадка очень глубокая, а надводная часть низковата.
– Правильно. Только таким и может быть судно с обшивкой из черного железа. А что скажешь об этом? Вещь тоже важная.
Открыв длинный черный ящик, Доррин демонстрирует металлическую трубку с ручкой и упором для плеча.
– Что это вообще такое? – недоумевает Кил.
– Пускатель для ракеты. Вот такой... – Доррин вручает брату заостренный цилиндр. – Внутри этой штуковины взрывчатый порошок.
– А Белые не подожгут его на расстоянии?
– Разве что самые могущественные из них. Корпус сработан из тонкой черной стали. На, возьми.
Подержав ракету в руке, Кил осторожно кладет ее на стол и спрашивает:
– Так чем я могу тебе помочь?
– Я хочу, чтобы ты рассказал об этом матушке. И объяснил ей, что у меня нет желания снова отправляться в изгнание.
– Но тебя никто и не отправляет.
Глаза Доррина темнеют, уподобляясь стали.
– Я хочу спасти Отшельничий, – произносит он. – Сделать это сейчас можно лишь с помощью моих кораблей. Оран вбил себе в голову, что для острова лучше оставить все как есть. Он будет пытаться убедить в своей правоте Эллну и Видельта, а я не могу одновременно строить корабль и доказывать, что не являюсь поборником хаоса. Нельзя быть механиком и политиком одновременно.
Он старается не обращать внимания на укол головной боли, напомнивший, что его обращение к брату и есть своего рода попытка заняться политикой.
– По-моему, ты как раз этим и занимаешься, – смеется Кил.
– Наверное, ты прав. Но что мне еще остается?
– Не стоит толковать с ними об оружии. Они и так знают, что ты способен создать нечто ужасное. Лучше я попробую объяснить им, что ты беспокоишься о судьбах своих людей, а позиция отца делает их положение неопределенным. У тебя ведь тут уже человек тридцать, и народ будет сюда стекаться. Тьма, да я и сам не прочь здесь поселиться.
– Честно говоря, я не считал, сколько людей к нам прибилось, хотя мы рады каждому. Не говоря уж о тебе, хотя рынок для сбыта улова у нас пока маловат.
– Будет больше, – смеется Кил. – Тебе не нужна сила. Если тебе что и требуется, так это время.
Доррин, которому слишком часто приходилось прибегать к силе, не может не признать правоту брата. Вопрос, однако, в том, дадут ли ему Белые и Совет это самое время?
– Ты прав. Но мне все равно тревожно.
– Пустить в ход силу никогда не поздно, – замечает Кил. – Но зачастую можно обойтись и словами. На матушку, например, твои письма очень даже подействовали.
– Положусь в этом на тебя, – говорит Доррин. – Хочешь взглянуть на эскиз моего нового корабля?
– Я шел сюда мимо стапеля и видел строящийся корпус. Все как на модели: низкая осадка, длинный киль и прочее.
– Я покажу тебе чертеж. Подожди здесь.
Нырнув в дом, в скудно обставленную комнату, которую он делит с Лидрал, юноша торопливо выхватывает из-под железной чушки большой лист.
– Вот, смотри, – он расстилает перед братом чертеж.
– Очень глубокая осадка, – повторяет Кил. – Мачт нет вовсе, а борта над самой водой.
– Это военный корабль. Боевой.
– Выглядит зловеще. Название уже есть?
– Пока нет. Нужно что-то черное, только вот что?
– Название должно быть подходящим случаю. Скажем, «Черный Кузнец» или «Черный Боец».
– Это ведь и не кузнец, да и не боец.
– Значит, «Черный Молот».
Доррин поджимает губы.
– Это, пожалуй, лучше всего, что приходило мне в голову. Ладно, там посмотрим, – он скатывает лист и добавляет: – Ты ведь мне рыбу присылал, а я так и не поблагодарил тебя ни за это... ни за то, что ты был здесь одним из немногих, кто пытался меня понять.
– Ты же всегда помогал мне, – отзывается Кил. – А я бы и рад ответить тем же, да никогда не мог ничего для тебя сделать. А теперь вот могу, – он встает и, глядя на пенящиеся за горловиной гавани белые барашки, добавляет: – Похоже, ветер налаживается. Нельзя его упускать, команда мне не простит. Наведаюсь, когда смогу.
Он неуклюже прижимает брата к груди и спешит к причалу.
Проводив Кила взглядом, Доррин уносит стаканы на кухню.
«К сожалению, – думает он, – без силы и оружия не обойтись. Как это ни печально, но ракеты рано или поздно потребуются. Белые не станут вечно сидеть сложа руки».
CLXVII
Доррин сидит на скамье террасы – он ждет Лидрал, чтобы повидаться с ней до того, как придет время отправляться на верфь.
Над бухтой, которая его трудами постепенно превращается в настоящую гавань, с криками кружит чайка. Теперь по обе стороны от деревянного причала на добрые две сотни локтей тянутся каменные стены. Уже началось строительство каменной пристани. Строителей хватает. Люди прибывают даже из таких дальних мест, как Край Земли.
Юноша встает, и как раз в этот миг появляется Лидрал.
– Я тебя ждал.
– А я думала, ты пошел к Тирелу.
– Сейчас пойду. Только посидим чуток...
– Мне нужно собираться в поездку, – говорит Лидрал, усаживаясь рядом с ним. – Говорят, на той восьмидневке пришвартуется торговый корабль из Бристы.
Юноша обнимает ее, крепко сжимает ее плечи, но тут же убирает руку. Прошло больше года, но прежняя физическая близость до сих пор остается для них недоступной.
– Прости, – произносит она.
– Это ты меня прости, – он целует ее в щеку и быстро сбегает вниз по ступеням. К глазам его подступают слезы. С полпути Доррин оборачивается, но Лидрал уже зашла в дом.
Вскоре юноша останавливается перед черным приземистым зданием оружейной. Хорошо, что ему достало разумения предусмотреть в плане много открытого пространства между домами. Правда, и тут имеются свои сложности. Поселение-то разрастается, причем очень быстро.
Рядом с оружейной Кадара разрабатывает раненую руку с помощью небольшой гири.
Дело идет к осени, но солнышко с утра пригревает совсем по-летнему. Полное безветрие и сине-зеленое, слегка подернутое дымкой небо сулят жаркий день.
Рейса упражняется с железным ломом, вдвое превосходящим по тяжести настоящий меч. Рядом с ней Петра и несколько других молодых женщин. Рейса и Кадара недавно начали формировать отряд самообороны. Многих Доррин не знает даже по именам.
Позади оружейной заложен еще один фундамент – будущих казарм Черной стражи нового портового города. Скоро новообученные бойцы переберутся из палаток сюда.
По ходу дела Пергун превратился в главного зодчего и строителя: и оружейная, и портовые склады, и казармы – все это его детища. Доррин чувствует, что поселение уже обретает свое лицо. Люди стекаются сюда со всего острова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
Кил с озадаченным видом следует за ним.
Остановившись у рабочего стола, юноша поднимает черную модель нового корабля:
– Что скажешь?
– Осадка очень глубокая, а надводная часть низковата.
– Правильно. Только таким и может быть судно с обшивкой из черного железа. А что скажешь об этом? Вещь тоже важная.
Открыв длинный черный ящик, Доррин демонстрирует металлическую трубку с ручкой и упором для плеча.
– Что это вообще такое? – недоумевает Кил.
– Пускатель для ракеты. Вот такой... – Доррин вручает брату заостренный цилиндр. – Внутри этой штуковины взрывчатый порошок.
– А Белые не подожгут его на расстоянии?
– Разве что самые могущественные из них. Корпус сработан из тонкой черной стали. На, возьми.
Подержав ракету в руке, Кил осторожно кладет ее на стол и спрашивает:
– Так чем я могу тебе помочь?
– Я хочу, чтобы ты рассказал об этом матушке. И объяснил ей, что у меня нет желания снова отправляться в изгнание.
– Но тебя никто и не отправляет.
Глаза Доррина темнеют, уподобляясь стали.
– Я хочу спасти Отшельничий, – произносит он. – Сделать это сейчас можно лишь с помощью моих кораблей. Оран вбил себе в голову, что для острова лучше оставить все как есть. Он будет пытаться убедить в своей правоте Эллну и Видельта, а я не могу одновременно строить корабль и доказывать, что не являюсь поборником хаоса. Нельзя быть механиком и политиком одновременно.
Он старается не обращать внимания на укол головной боли, напомнивший, что его обращение к брату и есть своего рода попытка заняться политикой.
– По-моему, ты как раз этим и занимаешься, – смеется Кил.
– Наверное, ты прав. Но что мне еще остается?
– Не стоит толковать с ними об оружии. Они и так знают, что ты способен создать нечто ужасное. Лучше я попробую объяснить им, что ты беспокоишься о судьбах своих людей, а позиция отца делает их положение неопределенным. У тебя ведь тут уже человек тридцать, и народ будет сюда стекаться. Тьма, да я и сам не прочь здесь поселиться.
– Честно говоря, я не считал, сколько людей к нам прибилось, хотя мы рады каждому. Не говоря уж о тебе, хотя рынок для сбыта улова у нас пока маловат.
– Будет больше, – смеется Кил. – Тебе не нужна сила. Если тебе что и требуется, так это время.
Доррин, которому слишком часто приходилось прибегать к силе, не может не признать правоту брата. Вопрос, однако, в том, дадут ли ему Белые и Совет это самое время?
– Ты прав. Но мне все равно тревожно.
– Пустить в ход силу никогда не поздно, – замечает Кил. – Но зачастую можно обойтись и словами. На матушку, например, твои письма очень даже подействовали.
– Положусь в этом на тебя, – говорит Доррин. – Хочешь взглянуть на эскиз моего нового корабля?
– Я шел сюда мимо стапеля и видел строящийся корпус. Все как на модели: низкая осадка, длинный киль и прочее.
– Я покажу тебе чертеж. Подожди здесь.
Нырнув в дом, в скудно обставленную комнату, которую он делит с Лидрал, юноша торопливо выхватывает из-под железной чушки большой лист.
– Вот, смотри, – он расстилает перед братом чертеж.
– Очень глубокая осадка, – повторяет Кил. – Мачт нет вовсе, а борта над самой водой.
– Это военный корабль. Боевой.
– Выглядит зловеще. Название уже есть?
– Пока нет. Нужно что-то черное, только вот что?
– Название должно быть подходящим случаю. Скажем, «Черный Кузнец» или «Черный Боец».
– Это ведь и не кузнец, да и не боец.
– Значит, «Черный Молот».
Доррин поджимает губы.
– Это, пожалуй, лучше всего, что приходило мне в голову. Ладно, там посмотрим, – он скатывает лист и добавляет: – Ты ведь мне рыбу присылал, а я так и не поблагодарил тебя ни за это... ни за то, что ты был здесь одним из немногих, кто пытался меня понять.
– Ты же всегда помогал мне, – отзывается Кил. – А я бы и рад ответить тем же, да никогда не мог ничего для тебя сделать. А теперь вот могу, – он встает и, глядя на пенящиеся за горловиной гавани белые барашки, добавляет: – Похоже, ветер налаживается. Нельзя его упускать, команда мне не простит. Наведаюсь, когда смогу.
Он неуклюже прижимает брата к груди и спешит к причалу.
Проводив Кила взглядом, Доррин уносит стаканы на кухню.
«К сожалению, – думает он, – без силы и оружия не обойтись. Как это ни печально, но ракеты рано или поздно потребуются. Белые не станут вечно сидеть сложа руки».
CLXVII
Доррин сидит на скамье террасы – он ждет Лидрал, чтобы повидаться с ней до того, как придет время отправляться на верфь.
Над бухтой, которая его трудами постепенно превращается в настоящую гавань, с криками кружит чайка. Теперь по обе стороны от деревянного причала на добрые две сотни локтей тянутся каменные стены. Уже началось строительство каменной пристани. Строителей хватает. Люди прибывают даже из таких дальних мест, как Край Земли.
Юноша встает, и как раз в этот миг появляется Лидрал.
– Я тебя ждал.
– А я думала, ты пошел к Тирелу.
– Сейчас пойду. Только посидим чуток...
– Мне нужно собираться в поездку, – говорит Лидрал, усаживаясь рядом с ним. – Говорят, на той восьмидневке пришвартуется торговый корабль из Бристы.
Юноша обнимает ее, крепко сжимает ее плечи, но тут же убирает руку. Прошло больше года, но прежняя физическая близость до сих пор остается для них недоступной.
– Прости, – произносит она.
– Это ты меня прости, – он целует ее в щеку и быстро сбегает вниз по ступеням. К глазам его подступают слезы. С полпути Доррин оборачивается, но Лидрал уже зашла в дом.
Вскоре юноша останавливается перед черным приземистым зданием оружейной. Хорошо, что ему достало разумения предусмотреть в плане много открытого пространства между домами. Правда, и тут имеются свои сложности. Поселение-то разрастается, причем очень быстро.
Рядом с оружейной Кадара разрабатывает раненую руку с помощью небольшой гири.
Дело идет к осени, но солнышко с утра пригревает совсем по-летнему. Полное безветрие и сине-зеленое, слегка подернутое дымкой небо сулят жаркий день.
Рейса упражняется с железным ломом, вдвое превосходящим по тяжести настоящий меч. Рядом с ней Петра и несколько других молодых женщин. Рейса и Кадара недавно начали формировать отряд самообороны. Многих Доррин не знает даже по именам.
Позади оружейной заложен еще один фундамент – будущих казарм Черной стражи нового портового города. Скоро новообученные бойцы переберутся из палаток сюда.
По ходу дела Пергун превратился в главного зодчего и строителя: и оружейная, и портовые склады, и казармы – все это его детища. Доррин чувствует, что поселение уже обретает свое лицо. Люди стекаются сюда со всего острова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155