– Не шумливый, но решительный.
– Слишком решительный, что ему не на пользу.
– До свиданья, – говорит отцу Доррин, забрасывая котомку на спину. Все выходят, лишь один Оран остается возле стола.
Лортрен ведет троих своих спутников по коридору к двери, за которой начинается крытая галерея.
– Нам туда, – магистра указывает на двухэтажное, крытое черепицей строение с узкими окнами, стоящее выше по склону.
Доррин считает окна – по десять на каждом этаже. Если его прикидки верны, в здании могут разместиться сорок учеников.
– Учащиеся селятся только здесь? – спрашивает он.
– Нет, хотя там живет большинство, – отвечает Лортрен. – Жестких требований на сей счет нет, но Академия расположена довольно далеко и от Экстины, и от Края Земли, а наши студенты очень заняты.
Лортрен спускается вниз и торопливо, чуть ли не бегом, направляется по мощеной дорожке к жилому корпусу. Чтобы не отстать, приходится ускорить шаг и Доррину с Кадарой.
– А как долго нам придется учиться?
Лортрен смеется – так же музыкально, но с хрипотцой.
– Возможно, с полгода, но это зависит и от тебя.
– А как часто набираются группы?
– Новые группы приступают к занятиям каждые шесть-восемь восьмидневок. Обычно у нас одновременно занимаются три-четыре группы, каждая на своей стадии обучения, – бросает на ходу женщина. Коль скоро ей приходится обучать примерно по восемьдесят юношей и девушек в год, такие вопросы для нее, надо полагать, привычны.
Вокруг тихо. Слышится лишь дыхание, топот ног, шорох ветра в ветвях да непрерывный отдаленный шелест набегающих на белый песок волн.
Взбежав на каменное крыльцо, Лортрен останавливается перед дубовой дверью.
– Кадара, – говорит она. – Хочешь, подожди здесь, а нет – можешь подняться с нами. Доррин, твоя комната наверху, в конце.
Она открывает дверь. Доррин проходит внутрь, и Кадара, помешкав, следует за ним. Присоединяется к ним и Хегл. Каменная лестница и сумрачный коридор приводят к последней двери.
– Замков не положено, только задвижка, – говорит магистра, открывая ее и пропуская Доррина в помещение.
Комната невелика, не более семи локтей в длину и чуть более пяти в ширину. Всю ее обстановку составляют стоящие на голом каменном полу платяной шкаф, письменный стол с единственным выдвижным ящиком, стул и койка – тонкий тюфяк; в изножии сложены простыня и толстое бурое одеяло.
– Небогато, но все необходимое есть. По четвертому колоколу – кстати, колокол созывает на обед – ты встретишь меня в библиотеке, и я познакомлю тебя с прочими правилами и с твоим расписанием. К тому времени должны прибыть и остальные, во всяком случае, – большинство. Пока, кроме тебя, собрались еще трое. Можешь чувствовать себя совершенно свободным, расхаживать по всей территории, заглядывать в любые комнаты – хотя я посоветовала бы сперва постучаться, – она делает паузу. – Вопросы есть?
– А что будет, если я возьму и уйду отсюда?
– Ничего.
– А если сунусь, куда не положено?
Лортрен хмыкает:
– Суйся куда угодно. Конечно, если ты помешаешь чьей-то работе или занятиям, люди могут рассердиться. Но это твоя проблема. В оружейной ты можешь по неосторожности пораниться, но, опять же, и это твоя проблема. Никаких секретов. У меня нет намерения объяснять все правила каждому по отдельности. Перед обедом соберемся, и я сообщу вам то, что считаю нужным. Ну а теперь, – магистра поворачивается к дверям, где стоит в ожидании Кадара, – пойдем. Отведу тебя в твою комнату.
Они выходят. Шаги удаляются и стихают.
Оставшись в одиночестве, рыжеволосый парнишка морщится – воздух в комнате затхлый. Протянувшись через столешницу, он открывает окно. А распрямившись, стукается головой о масляную лампу.
Окно выходит на восток. Хотя растущие за Прибрежным трактом деревья загораживают обзор, юноша знает, что там на многие кай до самого Края Земли тянется белый песчаный пляж, на который с плеском набегают пенящиеся волны Восточного Океана.
Наконец паренек развязывает свою котомку, чтобы переложить в шкаф сменное белье и одежду.
VIII
– Наверное, я обязана этим тебе, – говорит Кадара, выйдя с Доррином на открытую террасу, но не глядя в его сторону.
– Мне?
– Ну... – девушка ступает на плитняк ведущей к библиотеке дорожки. – Если бы тебе не взбрело в голову научиться кузнечному ремеслу, наши отцы никогда бы не познакомились.
– Может быть... – бормочет он, хотя сам сомневается. Как может быть, чтобы соседи – да так и не познакомились?
Порыв соленого восточного ветра подхватывает рыжие пряди Кадары, бросая их в лицо Доррина.
– Не возражаете, если я к вам присоединюсь?
Оглянувшись, Доррин видит широкоплечего русоволосого парня в серых штанах и голубой крестьянской рубахе с длинными рукавами.
– Мы на собрание.
– Знаю, я и сам новичок. Меня Бридом звать.
– Доррин, – на ходу произносит юноша.
– Кадара.
– Я из Лидклера, это в холмах над долиной Фейн. Наше селение маленькое, о нем никто... ну, почти никто даже не слышал. А вы откуда будете? Небось, родня? – вопрос Брида сопровождается открытой улыбкой. Порыв ветра сбрасывает на глаза русую челку, и широкая – вдвое шире Дорриновой – ладонь откидывает ее назад.
– Мы из Экстины, – говорит Доррин.
– Брат с сестренкой, а?
– Ну, это вряд ли, – фыркает Кадара.
– Э... Волосенки-то у вас... Вот я и подумал...
– Это просто совпадение. Я насчет рыжих волос.
Облачко загораживает низкое солнце, и на дорожку падает тень.
– А эта... Экстина ваша, она разве не близко к Краю Земли? По-моему, это недалеко отсюда, я по пути, вроде бы, приметил указатель...
Кадара отмалчивается.
– Да, – отвечает Доррин уже перед самой дверью Академии. – Всего в десяти кай к северу.
Девушка проскакивает вперед и захлопывает тяжелую дубовую дверь перед самым носом у Доррина.
– Она вроде как не в духе, да? – спрашивает Брид.
Доррин молча открывает дверь.
– Да вы, я гляжу, оба не в духе, – замечает юный богатырь.
– Точно, – соглашается Доррин. – По правде сказать, ни я, ни она сюда не рвались. И от этого не в восторге.
Кадара уже открывает дверь, за которой находится библиотека.
– Уж она-то точно не в восторге, – говорит Брид с некоторым оттенком удивления в глубоком, сильном голосе. – Правда, это ничего не изменит.
– Тут ты в точку попал, – ухмыляется Доррин, проникнувшись неожиданной симпатией к приставучему, но добродушному здоровяку. – Я тоже так думаю.
Он останавливается, примечая по обе стороны холла две расчерченные пробковые доски. Слева каждой столбиком выписаны цифры – не иначе как часы, а в клеточки вписаны слова. Что-то подобное, расписание назначенных встреч, имелось у его отца. Но задерживаться некогда, и Доррин спешит в библиотеку.
Там за двумя столами уже сидят три женщины и четверо мужчин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
– Слишком решительный, что ему не на пользу.
– До свиданья, – говорит отцу Доррин, забрасывая котомку на спину. Все выходят, лишь один Оран остается возле стола.
Лортрен ведет троих своих спутников по коридору к двери, за которой начинается крытая галерея.
– Нам туда, – магистра указывает на двухэтажное, крытое черепицей строение с узкими окнами, стоящее выше по склону.
Доррин считает окна – по десять на каждом этаже. Если его прикидки верны, в здании могут разместиться сорок учеников.
– Учащиеся селятся только здесь? – спрашивает он.
– Нет, хотя там живет большинство, – отвечает Лортрен. – Жестких требований на сей счет нет, но Академия расположена довольно далеко и от Экстины, и от Края Земли, а наши студенты очень заняты.
Лортрен спускается вниз и торопливо, чуть ли не бегом, направляется по мощеной дорожке к жилому корпусу. Чтобы не отстать, приходится ускорить шаг и Доррину с Кадарой.
– А как долго нам придется учиться?
Лортрен смеется – так же музыкально, но с хрипотцой.
– Возможно, с полгода, но это зависит и от тебя.
– А как часто набираются группы?
– Новые группы приступают к занятиям каждые шесть-восемь восьмидневок. Обычно у нас одновременно занимаются три-четыре группы, каждая на своей стадии обучения, – бросает на ходу женщина. Коль скоро ей приходится обучать примерно по восемьдесят юношей и девушек в год, такие вопросы для нее, надо полагать, привычны.
Вокруг тихо. Слышится лишь дыхание, топот ног, шорох ветра в ветвях да непрерывный отдаленный шелест набегающих на белый песок волн.
Взбежав на каменное крыльцо, Лортрен останавливается перед дубовой дверью.
– Кадара, – говорит она. – Хочешь, подожди здесь, а нет – можешь подняться с нами. Доррин, твоя комната наверху, в конце.
Она открывает дверь. Доррин проходит внутрь, и Кадара, помешкав, следует за ним. Присоединяется к ним и Хегл. Каменная лестница и сумрачный коридор приводят к последней двери.
– Замков не положено, только задвижка, – говорит магистра, открывая ее и пропуская Доррина в помещение.
Комната невелика, не более семи локтей в длину и чуть более пяти в ширину. Всю ее обстановку составляют стоящие на голом каменном полу платяной шкаф, письменный стол с единственным выдвижным ящиком, стул и койка – тонкий тюфяк; в изножии сложены простыня и толстое бурое одеяло.
– Небогато, но все необходимое есть. По четвертому колоколу – кстати, колокол созывает на обед – ты встретишь меня в библиотеке, и я познакомлю тебя с прочими правилами и с твоим расписанием. К тому времени должны прибыть и остальные, во всяком случае, – большинство. Пока, кроме тебя, собрались еще трое. Можешь чувствовать себя совершенно свободным, расхаживать по всей территории, заглядывать в любые комнаты – хотя я посоветовала бы сперва постучаться, – она делает паузу. – Вопросы есть?
– А что будет, если я возьму и уйду отсюда?
– Ничего.
– А если сунусь, куда не положено?
Лортрен хмыкает:
– Суйся куда угодно. Конечно, если ты помешаешь чьей-то работе или занятиям, люди могут рассердиться. Но это твоя проблема. В оружейной ты можешь по неосторожности пораниться, но, опять же, и это твоя проблема. Никаких секретов. У меня нет намерения объяснять все правила каждому по отдельности. Перед обедом соберемся, и я сообщу вам то, что считаю нужным. Ну а теперь, – магистра поворачивается к дверям, где стоит в ожидании Кадара, – пойдем. Отведу тебя в твою комнату.
Они выходят. Шаги удаляются и стихают.
Оставшись в одиночестве, рыжеволосый парнишка морщится – воздух в комнате затхлый. Протянувшись через столешницу, он открывает окно. А распрямившись, стукается головой о масляную лампу.
Окно выходит на восток. Хотя растущие за Прибрежным трактом деревья загораживают обзор, юноша знает, что там на многие кай до самого Края Земли тянется белый песчаный пляж, на который с плеском набегают пенящиеся волны Восточного Океана.
Наконец паренек развязывает свою котомку, чтобы переложить в шкаф сменное белье и одежду.
VIII
– Наверное, я обязана этим тебе, – говорит Кадара, выйдя с Доррином на открытую террасу, но не глядя в его сторону.
– Мне?
– Ну... – девушка ступает на плитняк ведущей к библиотеке дорожки. – Если бы тебе не взбрело в голову научиться кузнечному ремеслу, наши отцы никогда бы не познакомились.
– Может быть... – бормочет он, хотя сам сомневается. Как может быть, чтобы соседи – да так и не познакомились?
Порыв соленого восточного ветра подхватывает рыжие пряди Кадары, бросая их в лицо Доррина.
– Не возражаете, если я к вам присоединюсь?
Оглянувшись, Доррин видит широкоплечего русоволосого парня в серых штанах и голубой крестьянской рубахе с длинными рукавами.
– Мы на собрание.
– Знаю, я и сам новичок. Меня Бридом звать.
– Доррин, – на ходу произносит юноша.
– Кадара.
– Я из Лидклера, это в холмах над долиной Фейн. Наше селение маленькое, о нем никто... ну, почти никто даже не слышал. А вы откуда будете? Небось, родня? – вопрос Брида сопровождается открытой улыбкой. Порыв ветра сбрасывает на глаза русую челку, и широкая – вдвое шире Дорриновой – ладонь откидывает ее назад.
– Мы из Экстины, – говорит Доррин.
– Брат с сестренкой, а?
– Ну, это вряд ли, – фыркает Кадара.
– Э... Волосенки-то у вас... Вот я и подумал...
– Это просто совпадение. Я насчет рыжих волос.
Облачко загораживает низкое солнце, и на дорожку падает тень.
– А эта... Экстина ваша, она разве не близко к Краю Земли? По-моему, это недалеко отсюда, я по пути, вроде бы, приметил указатель...
Кадара отмалчивается.
– Да, – отвечает Доррин уже перед самой дверью Академии. – Всего в десяти кай к северу.
Девушка проскакивает вперед и захлопывает тяжелую дубовую дверь перед самым носом у Доррина.
– Она вроде как не в духе, да? – спрашивает Брид.
Доррин молча открывает дверь.
– Да вы, я гляжу, оба не в духе, – замечает юный богатырь.
– Точно, – соглашается Доррин. – По правде сказать, ни я, ни она сюда не рвались. И от этого не в восторге.
Кадара уже открывает дверь, за которой находится библиотека.
– Уж она-то точно не в восторге, – говорит Брид с некоторым оттенком удивления в глубоком, сильном голосе. – Правда, это ничего не изменит.
– Тут ты в точку попал, – ухмыляется Доррин, проникнувшись неожиданной симпатией к приставучему, но добродушному здоровяку. – Я тоже так думаю.
Он останавливается, примечая по обе стороны холла две расчерченные пробковые доски. Слева каждой столбиком выписаны цифры – не иначе как часы, а в клеточки вписаны слова. Что-то подобное, расписание назначенных встреч, имелось у его отца. Но задерживаться некогда, и Доррин спешит в библиотеку.
Там за двумя столами уже сидят три женщины и четверо мужчин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155