Доррин тянется чувствами к дальним холмам и хмурится, пытаясь сосредоточиться на своих ощущениях. Потом он входит в здание, но мысли его отчасти продолжают витать над невысокой придорожной грядой.
– Доррин, не поищешь ли валежника на растопку? Здесь только толстенные поленья, – говорит ему Кадара, указывая на кучку дров у остывшего очага. В руках у нее купленный в Тирхэвене дорожный котелок.
Доррин слегка улыбается: сам-то он о котелке не подумал.
– Доррин! Так что насчет растопки?
– Прости. Боюсь, у нас неприятности.
– В каком смысле? – впервые за все время голос Брида звучит слегка приглушенно
– На холмах трое разбойников. Следят за нами. Луков у них, кажется, нет, но они хотят захватить нас врасплох.
– Откуда ты... – начинает было Брид, но Кадара жестом велит ему умолкнуть.
– Что они делают сейчас? – спрашивает она Доррина.
– Вроде как спускаются по склону, – отвечает тот, напряженно щурясь. – Все трое.
– У них есть кони?
– Коней я не чувствую.
– Тогда пойдем проверим наших. Похоже, они охотятся именно за лошадьми, – она поворачивается к Доррину: – А ты дай знать, если к ним кто-то присоединится или вообще что-то изменится.
Девушка опоясывается двумя клинками. Брид тянется к своему длинному мечу, словно проверяя, на месте ли оружие.
Они направляются к выходу. Доррин, сжимая посох, следует за ними.
Снаружи путники видят три человеческие фигуры, приближающиеся к коновязям со стороны полосы мерзлой глины, представляющей собой Вергренскую дорогу. Идущий впереди Брид останавливается.
– Эй, путники! – хрипло кричит могучий пузатый бородач. – Вы не робейте, нам от вас ничего не надо, окромя лошаденок. Отдайте их, – он указывает мечом в сторону лошадей, – и мы вас не тронем. Даже девчонку.
Кадара хмыкает:
– У меня есть встречное предложение. Почему бы вам не оставить свои зубочистки и не убраться подобру-поздорову?
– О, насчет девчонки мы, пожалуй что, передумаем! – гогочет толстяк, скаля гнилые зубы. – Нынче резвушки редки, как с такой не позабавиться?
Двое его спутников, тоже бородатых, но пониже ростом – один со спутанными русыми космами, а другой – с сальной черной шевелюрой – поднимают мечи.
Длинный клинок Брида уже мерцает в уходящем вечернем свете. Стремительно и бесшумно покинул ножны и меч Кадары.
– Бросьте вы свои железяки, – со смехом говорит разбойничий вожак. – Вы ведь с Отшельничьего, а я тамошнюю породу знаю. Чтобы кого продырявить, у вас духу не хватит. Нипочем не хватит.
Стоящий позади Кадары и Брида Доррин перехватывает посох, жалея, что уделял тренировкам не так много времени. Но кто ж мог подумать, что по этому Кандару злодеи да головорезы так и шастают?!
Некоторое время тишину нарушает лишь хриплое дыхание черноволосого разбойника. Потом бородатый толстяк пожимает плечами.
– Не хотите по-хорошему – вам же хуже.
Взмахнув мечом, он устремляется к Кадаре.
Брид наносит сплеча рубящий удар, но целит не в вожака, а в самого низкорослого из шайки, светловолосого разбойника в рваной голубой тунике. Еще один взмах, и Доррин с изумлением видит, что с белобрысым покончено. Брид, размахивая мечом с такой легкостью, будто это и вправду зубочистка, наседает на второго.
Доррин разевает рот: меч выпадает из здоровенной ручищи, и разбойник, покачнувшись, валится на землю, словно подгнивший дуб.
Кадара устремляется к черноволосому, который, уворачиваясь от клинка Брида, оказывается ближе к Доррину, чем оба его товарища.
Доррин, уже зная, что сейчас случится, и страшась этого, еще раз перехватывает посох.
– Целитель! – Разбойник нырком делает выпад в сторону Доррина. Посох, словно сам по себе, сбивает нападающего на мерзлую землю, но плечо юноши пронзает жгучая боль. Потом сверкает клинок Кадары, и схватка заканчивается. Возле коновязи валяются три трупа.
– Тебе надо побольше упражняться с посохом, Доррин, – замечает Брид, но тут же умолкает под взглядом Кадары.
– Тебе здорово досталось? – спрашивает девушка Доррина.
– Так, царапина, – говорит он, глядя на сочащийся кровью рукав. – Плохо только, что куртка испорчена.
– Благодари кожу да толстую подкладку, а то остался бы без руки.
Доррин опирается на посох. Все произошло так быстро, что он не вполне пришел в себя. Кадара стоит на коленях возле трупа черноволосого разбойника и роется у него за пазухой.
– Негусто, но кое-что есть. Золотое ожерелье, серебреники, несколько медяков.
Брид уже обшарил двух остальных, забрав все ценное, включая мечи.
Доррин искоса поглядывает на своих товарищей. То, что они сейчас делают, не лишено смысла, но одна лишь мысль об этом вызывает у него приступ головной боли. Юноша трет виски, но боль не проходит.
– Клинки так себе, но их можно продать... или подарить один Доррину. Пусть учится.
– Нет, я уж лучше посохом... – бормочет Доррин. – А что будем делать с телами? Почва промерзла, могилы не выроешь.
– Я оттащу их в лес, – ухмыляется Брид. – Дикие кошки наверняка голодны.
Покосившись на Брида, Кадара вытирает клинок о рваную тунику покойника и обращается к Доррину:
– Может, посмотришь, нет ли где еще засады?
Юноша глубоко вздыхает, хотя понимает, что ее просьба вполне разумна. Он тянется чувствами к придорожным деревьям. Головная боль становится такой сильной, что на глаза наворачиваются слезы.
– Вроде никого... во всяком случае, поблизости.
К тому времени, когда Доррину удается прийти в себя, справиться с головной болью и заняться порезом на руке, Брид оттаскивает за дорогу второе тело, а Кадара уже разводит в очаге огонь. Юноша собирает и приносит ей целую охапку валежника.
– Спасибо, – говорит девушка, не поднимая головы от котелка. – Завтра утром все это пригодится. А не мог бы ты еще напоить лошадей?
К тому времени, когда юноша возвращается, ужин уже готов. Брид сидит на краешке каменной скамьи.
Снаружи слышен странный звук, и Доррин вскидывает голову.
– Это всего-навсего сова, – спокойно поясняет Брид. – В холодные вечера они вылетают на охоту еще до полной темноты. Ночью такая стужа, что все грызуны прячутся по норам.
– Кстати, погрейтесь, – Кадара протягивает Доррину жестяную миску с темной, густой и горячей жидкостью. Такую же получает и Брид.
– Спасибо, – искренне благодарит Брид.
– Спасибо, – вторит ему Доррин.
– Ешьте на здоровье, – Кадара наполняет миску и для себя. Некоторое время в помещении слышится лишь стук ложек да приглушенное чавканье.
Отведав похлебки и отставив миску в сторону, Доррин достает нож, выстругивает из маленького кусочка дерева грубую иглу, снимает теплую куртку и острием ножа проделывает в толстой коже ряд дырочек. Подкрепившись еще парой ложек, он с помощью своей иголки и суровой нитки начинает сшивать края разреза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
– Доррин, не поищешь ли валежника на растопку? Здесь только толстенные поленья, – говорит ему Кадара, указывая на кучку дров у остывшего очага. В руках у нее купленный в Тирхэвене дорожный котелок.
Доррин слегка улыбается: сам-то он о котелке не подумал.
– Доррин! Так что насчет растопки?
– Прости. Боюсь, у нас неприятности.
– В каком смысле? – впервые за все время голос Брида звучит слегка приглушенно
– На холмах трое разбойников. Следят за нами. Луков у них, кажется, нет, но они хотят захватить нас врасплох.
– Откуда ты... – начинает было Брид, но Кадара жестом велит ему умолкнуть.
– Что они делают сейчас? – спрашивает она Доррина.
– Вроде как спускаются по склону, – отвечает тот, напряженно щурясь. – Все трое.
– У них есть кони?
– Коней я не чувствую.
– Тогда пойдем проверим наших. Похоже, они охотятся именно за лошадьми, – она поворачивается к Доррину: – А ты дай знать, если к ним кто-то присоединится или вообще что-то изменится.
Девушка опоясывается двумя клинками. Брид тянется к своему длинному мечу, словно проверяя, на месте ли оружие.
Они направляются к выходу. Доррин, сжимая посох, следует за ними.
Снаружи путники видят три человеческие фигуры, приближающиеся к коновязям со стороны полосы мерзлой глины, представляющей собой Вергренскую дорогу. Идущий впереди Брид останавливается.
– Эй, путники! – хрипло кричит могучий пузатый бородач. – Вы не робейте, нам от вас ничего не надо, окромя лошаденок. Отдайте их, – он указывает мечом в сторону лошадей, – и мы вас не тронем. Даже девчонку.
Кадара хмыкает:
– У меня есть встречное предложение. Почему бы вам не оставить свои зубочистки и не убраться подобру-поздорову?
– О, насчет девчонки мы, пожалуй что, передумаем! – гогочет толстяк, скаля гнилые зубы. – Нынче резвушки редки, как с такой не позабавиться?
Двое его спутников, тоже бородатых, но пониже ростом – один со спутанными русыми космами, а другой – с сальной черной шевелюрой – поднимают мечи.
Длинный клинок Брида уже мерцает в уходящем вечернем свете. Стремительно и бесшумно покинул ножны и меч Кадары.
– Бросьте вы свои железяки, – со смехом говорит разбойничий вожак. – Вы ведь с Отшельничьего, а я тамошнюю породу знаю. Чтобы кого продырявить, у вас духу не хватит. Нипочем не хватит.
Стоящий позади Кадары и Брида Доррин перехватывает посох, жалея, что уделял тренировкам не так много времени. Но кто ж мог подумать, что по этому Кандару злодеи да головорезы так и шастают?!
Некоторое время тишину нарушает лишь хриплое дыхание черноволосого разбойника. Потом бородатый толстяк пожимает плечами.
– Не хотите по-хорошему – вам же хуже.
Взмахнув мечом, он устремляется к Кадаре.
Брид наносит сплеча рубящий удар, но целит не в вожака, а в самого низкорослого из шайки, светловолосого разбойника в рваной голубой тунике. Еще один взмах, и Доррин с изумлением видит, что с белобрысым покончено. Брид, размахивая мечом с такой легкостью, будто это и вправду зубочистка, наседает на второго.
Доррин разевает рот: меч выпадает из здоровенной ручищи, и разбойник, покачнувшись, валится на землю, словно подгнивший дуб.
Кадара устремляется к черноволосому, который, уворачиваясь от клинка Брида, оказывается ближе к Доррину, чем оба его товарища.
Доррин, уже зная, что сейчас случится, и страшась этого, еще раз перехватывает посох.
– Целитель! – Разбойник нырком делает выпад в сторону Доррина. Посох, словно сам по себе, сбивает нападающего на мерзлую землю, но плечо юноши пронзает жгучая боль. Потом сверкает клинок Кадары, и схватка заканчивается. Возле коновязи валяются три трупа.
– Тебе надо побольше упражняться с посохом, Доррин, – замечает Брид, но тут же умолкает под взглядом Кадары.
– Тебе здорово досталось? – спрашивает девушка Доррина.
– Так, царапина, – говорит он, глядя на сочащийся кровью рукав. – Плохо только, что куртка испорчена.
– Благодари кожу да толстую подкладку, а то остался бы без руки.
Доррин опирается на посох. Все произошло так быстро, что он не вполне пришел в себя. Кадара стоит на коленях возле трупа черноволосого разбойника и роется у него за пазухой.
– Негусто, но кое-что есть. Золотое ожерелье, серебреники, несколько медяков.
Брид уже обшарил двух остальных, забрав все ценное, включая мечи.
Доррин искоса поглядывает на своих товарищей. То, что они сейчас делают, не лишено смысла, но одна лишь мысль об этом вызывает у него приступ головной боли. Юноша трет виски, но боль не проходит.
– Клинки так себе, но их можно продать... или подарить один Доррину. Пусть учится.
– Нет, я уж лучше посохом... – бормочет Доррин. – А что будем делать с телами? Почва промерзла, могилы не выроешь.
– Я оттащу их в лес, – ухмыляется Брид. – Дикие кошки наверняка голодны.
Покосившись на Брида, Кадара вытирает клинок о рваную тунику покойника и обращается к Доррину:
– Может, посмотришь, нет ли где еще засады?
Юноша глубоко вздыхает, хотя понимает, что ее просьба вполне разумна. Он тянется чувствами к придорожным деревьям. Головная боль становится такой сильной, что на глаза наворачиваются слезы.
– Вроде никого... во всяком случае, поблизости.
К тому времени, когда Доррину удается прийти в себя, справиться с головной болью и заняться порезом на руке, Брид оттаскивает за дорогу второе тело, а Кадара уже разводит в очаге огонь. Юноша собирает и приносит ей целую охапку валежника.
– Спасибо, – говорит девушка, не поднимая головы от котелка. – Завтра утром все это пригодится. А не мог бы ты еще напоить лошадей?
К тому времени, когда юноша возвращается, ужин уже готов. Брид сидит на краешке каменной скамьи.
Снаружи слышен странный звук, и Доррин вскидывает голову.
– Это всего-навсего сова, – спокойно поясняет Брид. – В холодные вечера они вылетают на охоту еще до полной темноты. Ночью такая стужа, что все грызуны прячутся по норам.
– Кстати, погрейтесь, – Кадара протягивает Доррину жестяную миску с темной, густой и горячей жидкостью. Такую же получает и Брид.
– Спасибо, – искренне благодарит Брид.
– Спасибо, – вторит ему Доррин.
– Ешьте на здоровье, – Кадара наполняет миску и для себя. Некоторое время в помещении слышится лишь стук ложек да приглушенное чавканье.
Отведав похлебки и отставив миску в сторону, Доррин достает нож, выстругивает из маленького кусочка дерева грубую иглу, снимает теплую куртку и острием ножа проделывает в толстой коже ряд дырочек. Подкрепившись еще парой ложек, он с помощью своей иголки и суровой нитки начинает сшивать края разреза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155