– Ну почему меня не отпустили с Брайсом, как мне хотелось?
– Наверное, – промолвил Доррин, опускаясь на колени и начиная прямо за разговором удалять лишние побеги, – все из-за того, что наш папа – маг воздуха, а мама – целительница. Будь они рыбаками, как родители Брайса, то наверное, вовсе не хотели бы определить нас в колдуны...
– На дух не переношу эту прополку!
– Знаю, – кивает Доррин, ловко и быстро прореживая грядки и одновременно поглаживая полезные травы, чтобы укрепить их внутренний порядок. – Я знаю.
– Тебе ведь и самому не шибко нравится учиться магии воздуха, правда?
Доррин пожимает плечами:
– Нет, учиться я не против, мне нравится узнавать новое. Но вот заниматься мне хотелось бы совсем другим. Мастерить вещи, причем не серпы да лемехи, как Хегл, а хитрые машины, которые помогают людям и даже сами могут делать вещи попроще. А смешивать ветра или вызывать бури я не буду.
– Отец тоже никаких бурь не вызывает. Он сам говорил, что может лишь чуть-чуть изменять силу и направление ветра.
– Это потому, что он опасается нарушить Равновесие, – поясняет Доррин. – Но что толку обладать силой, если все равно не можешь ею воспользоваться! Мне больше по нраву заниматься чем-нибудь по-настоящему полезным.
– Ага. Рыбачить, например, очень даже полезно, – взгляд мальчишки падает на ловкие пальцы брата, и он завистливо добавляет: – На тебя посмотреть, так эта прополка кажется пустяшным делом.
– Ладно, – говорит Доррин вставая, отряхивая серые брюки и отирая грязь с пальцев, – пойдем. Отец послал меня за тобой. У него есть новости.
– Насчет чего?
– Не знаю, но не думаю, что насчет чего-нибудь хорошего. Он выглядел задумчивым.
– Как в тот раз, когда ты испортил Хеглову железяку?
Доррин заливается краской и, отвернувшись, чтобы не заметил брат, бросает:
– Пошли.
– Да я ничего такого...
Доррин не останавливаясь идет вперед.
– Спасибо, что помог с этой проклятущей прополкой! – добавляет мальчик.
– Да ладно, чего там.
Маг воздуха стоит возле небольшого обеденного стола. Слегка склонив головы, оба паренька ступают с террасы в комнату. В хорошую погоду семья обычно обедает снаружи, под навесом, но сегодня небо затянуто облаками. Их мать сидит на стуле возле окна.
– Садитесь, – предлагает отец.
Мальчики садятся по обе стороны от Ребекки. Отец устраивается на свободном стуле и прочищает горло.
«Только бы не очередное наставление...» – бормочет Кил себе под нос.
– Да, – кивает отец, расслышав его слова. – Без наставления не обойтись. Вы его уже слышали, но, боюсь, то ли прослушали, то ли позабыли. А выслушать и запомнить вам придется, потому что наступает время перемен... Среди магов Фэрхэвена есть чародей, подобные которому появляются раз в несколько столетий. Его зовут Джеслек. Он так силен, что даже начал воздымать горы на равнинах меж Галлосом и Кифриеном.
– Даже Основатели... – с дрожью в голосе произносит Ребекка, но не договаривает.
Оран отпивает глоток из чашки и продолжает:
– Вот-вот что-то случится, и мы должны быть к этому готовы. Хаос способен проявиться когда угодно и где угодно.
– Где угодно? Но не у нас же! – хмыкает Кил.
– А почему? Или ты думаешь, будто Отшельничий отгорожен от хаоса и от всего мира? Или полагаешь, что гармония, в которой мы живем, защитит себя сама?
– Нет, – подает голос Доррин, желая, чтобы отец поскорее перешел к существу дела. – Но суть-то не в этом. Раз ты позвал нас сюда, значит, считаешь, что это имеет какое-то отношение к нам. Разве не так?
Мать отворачивается к окну. Кил сидит, уставясь в половицы, и лишь украдкой косится на брата.
– Доррин, сейчас не время для твоих игр с моделями машин, – сурово произносит маг.
– Но, Оран, – вступается рыжеволосая женщина, – он еще совсем мальчик!..
– Может, и так, но одно его присутствие сказывается на самых обычных гармонических процессах. Ты говорила с Хеглом? Когда Доррин поблизости, бедняга боится работать с железом. Стоит нашему «мальчику» чуток разволноваться, и я теряю способность ощущать шторма. Учитывая, что маги Фэрхэвена толкуют о флотах и требуют от Нолдры прекратить с нами торговлю, положение становится слишком серьезным, чтобы допустить нарушение порядка... – маг хмурится и, прокашлявшись, повторяет: – Слишком серьезным.
– Ну а чего ты хочешь от меня? Куда мне деться, взять да пропасть, что ли?
Оран качает головой, поджимает губы, трет подбородок и лишь потом отвечает:
– Так просто ничего не делается. Ничего и никогда.
Доррин берет со стола тяжелую кружку и отпивает глоток красного тепловатого сока. Кил подмигивает старшему брату, и Ребекка смотрит на сынишку с неодобрением, но стоит ей перевести взгляд на мужа, как младший сын пожимает плечами.
– Мы с тобой уже не раз толковали насчет твоего желания придумывать и делать машины, – говорит Оран, строго глядя на Доррина. – Я просил тебя как следует обо всем этом подумать, но только... – маг делает паузу. – Только непохоже, чтобы ты воспринял мои слова серьезно.
– Я много думал об этом, – медленно отвечает Доррин, – но чем чаще я задумываюсь на сей счет, отец, тем яснее осознаю, что предпочел бы быть кузнецом или столяром. Ремесленники создают настоящие, полезные вещи. Целители – помогают больным. Мне совершенно не улыбается всю жизнь бездействовать в созерцании. Я хочу создавать. Сам. Нечто реальное.
– Порой умелый наблюдатель может спасти множество жизней. Вот во время прошлогодней бури...
– А говорят, будто Креслин умел управлять штормами. Мы бы тоже могли...
– Доррин, сколько можно повторять одно и то же! Вздумай мы вызывать бури, это изменит климат во всем мире, погубит тысячи жизней. Наш остров снова превратится в пустыню. Тебе следует не задаваться никчемными вопросами, а сосредоточиться на исполнении своего долга. А поскольку самому мне наставить тебя на путь истинный, похоже, не под силу, я собираюсь послать тебя на обучение к Лортрен.
– А это разумно? – спрашивает Ребекка.
– А что еще я могу сделать? Он меня не слушает.
– Отец, – набрав полную грудь воздуха, начинает рыжий паренек. – Я слушаю тебя, и очень внимательно, но не могу заставить себя делать то, чего хочется тебе и совсем не хочется мне. Ты великий маг, Мастер воздуха, но я-то таким никогда не стану! Так почему бы тебе не позволить мне быть таким, каков я есть?
– Доррин, именно твои разлюбезные машины вкупе с хаосом привели к падению ангелов. Правда, все склоняются к мнению, что ты не смог бы прибегнуть к магии хаоса, даже если б от этого зависела твоя жизнь. Но подобная приверженность всяческой машинерии противоестественна и внушает опасения. Какая вообще польза может быть от этих устройств? Может ли машина вернуть кому-то здоровье, как делает целитель?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
– Наверное, – промолвил Доррин, опускаясь на колени и начиная прямо за разговором удалять лишние побеги, – все из-за того, что наш папа – маг воздуха, а мама – целительница. Будь они рыбаками, как родители Брайса, то наверное, вовсе не хотели бы определить нас в колдуны...
– На дух не переношу эту прополку!
– Знаю, – кивает Доррин, ловко и быстро прореживая грядки и одновременно поглаживая полезные травы, чтобы укрепить их внутренний порядок. – Я знаю.
– Тебе ведь и самому не шибко нравится учиться магии воздуха, правда?
Доррин пожимает плечами:
– Нет, учиться я не против, мне нравится узнавать новое. Но вот заниматься мне хотелось бы совсем другим. Мастерить вещи, причем не серпы да лемехи, как Хегл, а хитрые машины, которые помогают людям и даже сами могут делать вещи попроще. А смешивать ветра или вызывать бури я не буду.
– Отец тоже никаких бурь не вызывает. Он сам говорил, что может лишь чуть-чуть изменять силу и направление ветра.
– Это потому, что он опасается нарушить Равновесие, – поясняет Доррин. – Но что толку обладать силой, если все равно не можешь ею воспользоваться! Мне больше по нраву заниматься чем-нибудь по-настоящему полезным.
– Ага. Рыбачить, например, очень даже полезно, – взгляд мальчишки падает на ловкие пальцы брата, и он завистливо добавляет: – На тебя посмотреть, так эта прополка кажется пустяшным делом.
– Ладно, – говорит Доррин вставая, отряхивая серые брюки и отирая грязь с пальцев, – пойдем. Отец послал меня за тобой. У него есть новости.
– Насчет чего?
– Не знаю, но не думаю, что насчет чего-нибудь хорошего. Он выглядел задумчивым.
– Как в тот раз, когда ты испортил Хеглову железяку?
Доррин заливается краской и, отвернувшись, чтобы не заметил брат, бросает:
– Пошли.
– Да я ничего такого...
Доррин не останавливаясь идет вперед.
– Спасибо, что помог с этой проклятущей прополкой! – добавляет мальчик.
– Да ладно, чего там.
Маг воздуха стоит возле небольшого обеденного стола. Слегка склонив головы, оба паренька ступают с террасы в комнату. В хорошую погоду семья обычно обедает снаружи, под навесом, но сегодня небо затянуто облаками. Их мать сидит на стуле возле окна.
– Садитесь, – предлагает отец.
Мальчики садятся по обе стороны от Ребекки. Отец устраивается на свободном стуле и прочищает горло.
«Только бы не очередное наставление...» – бормочет Кил себе под нос.
– Да, – кивает отец, расслышав его слова. – Без наставления не обойтись. Вы его уже слышали, но, боюсь, то ли прослушали, то ли позабыли. А выслушать и запомнить вам придется, потому что наступает время перемен... Среди магов Фэрхэвена есть чародей, подобные которому появляются раз в несколько столетий. Его зовут Джеслек. Он так силен, что даже начал воздымать горы на равнинах меж Галлосом и Кифриеном.
– Даже Основатели... – с дрожью в голосе произносит Ребекка, но не договаривает.
Оран отпивает глоток из чашки и продолжает:
– Вот-вот что-то случится, и мы должны быть к этому готовы. Хаос способен проявиться когда угодно и где угодно.
– Где угодно? Но не у нас же! – хмыкает Кил.
– А почему? Или ты думаешь, будто Отшельничий отгорожен от хаоса и от всего мира? Или полагаешь, что гармония, в которой мы живем, защитит себя сама?
– Нет, – подает голос Доррин, желая, чтобы отец поскорее перешел к существу дела. – Но суть-то не в этом. Раз ты позвал нас сюда, значит, считаешь, что это имеет какое-то отношение к нам. Разве не так?
Мать отворачивается к окну. Кил сидит, уставясь в половицы, и лишь украдкой косится на брата.
– Доррин, сейчас не время для твоих игр с моделями машин, – сурово произносит маг.
– Но, Оран, – вступается рыжеволосая женщина, – он еще совсем мальчик!..
– Может, и так, но одно его присутствие сказывается на самых обычных гармонических процессах. Ты говорила с Хеглом? Когда Доррин поблизости, бедняга боится работать с железом. Стоит нашему «мальчику» чуток разволноваться, и я теряю способность ощущать шторма. Учитывая, что маги Фэрхэвена толкуют о флотах и требуют от Нолдры прекратить с нами торговлю, положение становится слишком серьезным, чтобы допустить нарушение порядка... – маг хмурится и, прокашлявшись, повторяет: – Слишком серьезным.
– Ну а чего ты хочешь от меня? Куда мне деться, взять да пропасть, что ли?
Оран качает головой, поджимает губы, трет подбородок и лишь потом отвечает:
– Так просто ничего не делается. Ничего и никогда.
Доррин берет со стола тяжелую кружку и отпивает глоток красного тепловатого сока. Кил подмигивает старшему брату, и Ребекка смотрит на сынишку с неодобрением, но стоит ей перевести взгляд на мужа, как младший сын пожимает плечами.
– Мы с тобой уже не раз толковали насчет твоего желания придумывать и делать машины, – говорит Оран, строго глядя на Доррина. – Я просил тебя как следует обо всем этом подумать, но только... – маг делает паузу. – Только непохоже, чтобы ты воспринял мои слова серьезно.
– Я много думал об этом, – медленно отвечает Доррин, – но чем чаще я задумываюсь на сей счет, отец, тем яснее осознаю, что предпочел бы быть кузнецом или столяром. Ремесленники создают настоящие, полезные вещи. Целители – помогают больным. Мне совершенно не улыбается всю жизнь бездействовать в созерцании. Я хочу создавать. Сам. Нечто реальное.
– Порой умелый наблюдатель может спасти множество жизней. Вот во время прошлогодней бури...
– А говорят, будто Креслин умел управлять штормами. Мы бы тоже могли...
– Доррин, сколько можно повторять одно и то же! Вздумай мы вызывать бури, это изменит климат во всем мире, погубит тысячи жизней. Наш остров снова превратится в пустыню. Тебе следует не задаваться никчемными вопросами, а сосредоточиться на исполнении своего долга. А поскольку самому мне наставить тебя на путь истинный, похоже, не под силу, я собираюсь послать тебя на обучение к Лортрен.
– А это разумно? – спрашивает Ребекка.
– А что еще я могу сделать? Он меня не слушает.
– Отец, – набрав полную грудь воздуха, начинает рыжий паренек. – Я слушаю тебя, и очень внимательно, но не могу заставить себя делать то, чего хочется тебе и совсем не хочется мне. Ты великий маг, Мастер воздуха, но я-то таким никогда не стану! Так почему бы тебе не позволить мне быть таким, каков я есть?
– Доррин, именно твои разлюбезные машины вкупе с хаосом привели к падению ангелов. Правда, все склоняются к мнению, что ты не смог бы прибегнуть к магии хаоса, даже если б от этого зависела твоя жизнь. Но подобная приверженность всяческой машинерии противоестественна и внушает опасения. Какая вообще польза может быть от этих устройств? Может ли машина вернуть кому-то здоровье, как делает целитель?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155