Стоило ли являться сюда одному? С другой стороны, решает Доррин, это только его дело. У Брида с Кадарой свой путь – они бойцы и должны искать соответствующую службу.
– Можно войти? – громко спрашивает он, но никто не отзывается. Спешившись, Доррин привязывает Меривен к железному кольцу на квадратном столбе и заходит в помещение, наполненное покалывающим глаза туманом и металлическим запахом. Протискиваясь бочком мимо нагроможденных у одной стены сломанных орудий и каких-то непонятных металлических заготовок, юноша отмечает, что в сравнении с кузницей Хегла в этой мастерской царит полнейший кавардак и даже инструменты на полках набросаны кое-как, вперемешку. Зато их разнообразие производит впечатление. Многие из них – обычные молоты и молотки, штамповочные молот и прессы, приспособления для чеканки и прочее – Доррину хорошо знакомы, но он видит и чудные приспособления. Например, щипцы, напоминающие по форме змей, или два больших конических пробойника на тяжеленных основах. Из двух резервуаров с угольной пылью один разделен на две части.
Мускулы на спине кузнеца бугрятся, когда вздымается и падает его молот и когда он берет щипцами горячее железо. Потом железо остывает и возвращается в горн. Мастер внимательно следит за накалом и в нужный момент вновь перемещает заготовку на наковальню.
Наконец, когда деталь – сложной формы изогнутая скоба – устанавливается на краю горна для прокаливания, мастер откладывает молот и поворачивается к вошедшему.
– Ты кто, парень? Что тебе нужно?
– Меня зовут Доррин. Джардиш сказал, что тебе нужен помощник. Вот я и хотел бы поступить в подмастерья.
– Джардиш? С каких это пор торговцы стали разбираться в кузнечном деле?
Доррин отмалчивается, вежливо улыбаясь.
– Ты малый тощий, а стало быть, прожорливый. Всех молодых парней надобно кормить на убой, ровно свиней, – мастер обходит Доррина вокруг, внимательно его разглядывая. – И с чего ты вообще решил, будто можешь работать в кузне?
– Я уже работал. Был подмастерьем.
– Так почему там и не остался?
– Я... с Отшельничьего.
– А, из этих... И за что же они тебя поперли?
– Я хотел делать игрушки, маленькие машины. Ну а они там не видят в этом никакого проку.
– Хм... я, признаться, тоже.
– Но я могу делать все, что требуется.
– Рассчитываешь поработать у меня годик-другой, а, малый?
– Нет, почтеннейший. Я не рассчитываю занять это место надолго.
– Ха! Оно для тебя недостаточно хорошее?
Доррин прикусывает язык.
– Если я стану хорошим кузнецом, то мне придется уйти раньше, чем ты будешь готов от меня отказаться. Ну а не стану – так ты сам меня выставишь.
– Ну, парень, на язык ты, я вижу, востер. А что знаешь о нашем ремесле?
– Немного... Во всяком случае, недостаточно.
– Умеешь орудовать вон теми большими мехами? Гвозди ковать можешь? Хороший подмастерье способен выковать за утро не одну сотню. Пазы сращивать умеешь? Так, чтобы схватило намертво? Чушки у тебя ровные, не колются?
– Обычно нет, – Доррин ухитряется-таки вставить слово в эту тираду. Спиной он чувствует, что в кузнице появился кто-то еще, однако не оборачивается.
– Работа у нас трудная. Будешь меня слушаться? Делать что я скажу, и чтобы без дерзостей?
– А вопросы задавать можно?
Кузнец хмурится.
– Если ты прогонишь этого парня, Яррл, то будешь распоследним Белым болваном, – звучит позади твердый голос.
– Это наши, кузнечные дела, Рейса, – говорит Яррл, оборачиваясь на вошедшую женщину. Доррин отмечает ее седые волосы, широкие плечи и культю – правая рука ниже локтя у нее отсутствует. Кузнец тем временем вновь переводит взгляд на Доррина и пожимает плечами:
– Плачу я немного. Еда, койка в угловой каморке при кузнице и медяк за восьмидневку, пока не научишься толком работать самостоятельно. Но коли спустя первую восьмидневку ты не сможешь как следует орудовать молотом и ковать хорошие гвозди, можешь проваливать. Неумехи и бездельники мне не нужны.
– Справедливо. А найдется в конюшне свободное стойло, которое я мог бы почистить и занять?
– Стойло? – Яррл в недоумении. – Ты что, хочешь спать в стойле?
– Не я, почтеннейший. У меня есть лошадка.
– А чем ты собираешься ее кормить? Я на нее тратиться не собираюсь.
– Это само собой. Но ежели от меня будет толк, то я заработаю и на прокорм лошадке, а нет – так ты все одно меня выставишь. Ну а на первое время осталась у меня еще пара монет.
– Ну... я не знаю.
– Яррл... – Женский голос тих, но настойчив.
– Ладно. Но конюшню чистить и все такое будешь в свободное время. А сейчас отведи лошадь и возвращайся сюда. Хочу не откладывая посмотреть, способен ли ты отработать хотя бы харч.
– Да, почтеннейший.
– Этот по крайней мере не грубиян, – ворчит кузнец, отворачиваясь и берясь за молот.
Рейса, слегка покачав головой, улыбается Доррину и обращается к мужу:
– Я провожу его на конюшню.
Следом за однорукой женщиной юноша направляется к сараю и трем стойлам. В первом мул, второе и третье свободны.
– У Петры есть гнедая и повозка, но они сейчас на рынке.
– Петра – это твоя дочка?
– Да, и славная дочка, – в голосе Рейсы почему-то слышится нотка раздражения.
– Значит, тебе повезло, – улыбается Доррин.
– А ты что, вправду подмастерье кузнеца?
– Во всяком случае, был им. А еще я целитель.
– Целитель? И хочешь работать в кузне?
– Ну... в общем, меня тянет к металлу.
– Понятно. Но ты и впрямь целитель, один из Черных?
Доррин кивает, невольно глядя на ее культю. Женщина качает головой:
– Ну, это никакому целителю не под силу. А вот животных ты лечишь?
– Если не слишком тяжелый случай.
– Как насчет коз?
– Ими не занимался, но могу попробовать.
– Тогда пристраивай тут лошадку, да собери свои вещички – отнесешь в каморку. Место не ахти, но всяко лучше сарая, а со временем, думаю, Яррл устроит тебя поудобнее. Как освободишься, взглянешь на мою козу.
Взяв грабли, Доррин разравнивает глину, потом разбрасывает поверх нее солому и, расседлав Меривен, чистит ее. Затем, перекинув через плечо сумы и прихватив спальный мешок, он следует за Рейсой. Она указывает ему дверь в заднем углу, за которой находится комнатушка с единственным окном, закрытым ставнями, но незастекленным. Грубые половицы пропитались пылью, а всю обстановку составляют приделанная к стене койка с соломенным тюфяком, табурет да колченогий стол, на котором стоит покореженная медная масляная лампа.
– Скромно, зато уютно.
Положив свои вещи, Доррин поворачивается к Рейсе:
– Пойдем к твоей козе?
В маленьком загоне возле сарая он видит козу со вздутым животом и проводит рукой по козьей спине, потом по бокам.
– Она носит.
– Я знаю.
– Я не великий мастер по части животных, но, по-моему, она вынашивает нескольких.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155