В том, что, будучи отвергнутым миром гармонии, он сам противопоставил себя хаосу? Или же дело в одном лишь его упрямстве? Стоит вспомнить Фэрхэвен – ухоженный, мирный, по-своему даже гармоничный.
Доррин не приемлет хаоса, но неужто одно лишь это могло послужить первопричиной стольких бед?
Впрочем, сейчас следует не философствовать да каяться, а позаботиться о том, чтобы к скорбному списку его жертв не добавились и плывущие на «Алмазе». Он смотрит на стоящего у штурвала Тирела, а потом переводит взгляд на север, на безбрежное море.
Впереди, в двух или трех кай от берега, дрейфуют три шхуны под флагами Фэрхэвена – белыми, с каймой цвета спекшейся крови.
Юноша порывается встать.
– Тебе нельзя напрягаться, – ворчит Лидрал, однако помогает ему подняться на ноги.
Благодарно коснувшись ее руки, он идет по покачивающейся палубе к полуюту и штурвалу.
– Отсюда нужно убираться, – говорит Доррин Тирелу.
– Как? Белые шхуны могут отрезать нас от открытого моря, в каком бы направлении мы ни двинулись. Думаю, что под всеми парусами они догонят нас даже с твоей машиной.
– А в каком направлении не могут поплыть они? – спрашивает Доррин, потирая лоб. Тупая головная боль мешает ему сосредоточиться.
– В каком им вздумается, на то они и маги.
– Сейчас не до бородатых шуток. Могут их суда идти против ветра?
– Ну... не прямо, конечно, но меняя галсы – могут.
– Хорошо. А на какое расстояние они рискнут приблизиться к берегу?
– При таком ветре? – Тирел смотрит на небо и затягивающие северный горизонт тучи. – Пожалуй, не ближе, чем находятся сейчас.
– Замечательно. Мы поплывем на восток прямо вдоль побережья.
– Но... – Тирел качает головой. – Трудно привыкнуть к мысли, что мы можем плыть, куда вздумается! Однако помни, если твоя машина подведет, нас выбросит на берег.
– Понятно. Но если мы отойдем от берега, они смогут подобраться к нам достаточно близко, чтобы изжарить нас своим колдовским огнем, – говорит Доррин и ковыляет к машинному отделению.
Машина запускается на полный ход, и «Черный Алмаз», так и не поставив парусов, выходит за волнолом. Тирел медленно поворачивает штурвал, и корабль ложится на курс, параллельный побережью.
Оставив у машины Яррла, Доррин возвращается на палубу, где под наскоро сооруженным навесом лежит на тюфяке Пергун. Глаза темноволосого молодого человека закрыты, но дышит он ровно. Мерга, на щеках которой потеки от слез, снимает с его лба влажную тряпицу.
Доррин облокачивается о борт и смотрит вниз, на темно-зеленую воду.
– А ведь ты мог бы сделать то же самое и для Брида, – говорит подошедшая Кадара. Рука ее покоится на перевязи.
– Если ты помнишь, я был едва ли в состоянии что-то делать.
– Вздор. Ты только толкуешь о своих страданиях, а сам всегда выходишь сухим из воды. Вот и сейчас... искупался да получил царапину, но ничего тебе не сделалось.
– Что бы я тебе ни сказал, – устало вздыхает Доррин, – ты все равно останешься при своем мнении. А ведь сила состоит не в способности человека терпеть физическую боль и не в умении сносить головы острым клинком. Ты родишь и вырастишь сына, который, повзрослев, может и не захотеть повторить путь родителей и стать бойцом. Ты не боишься потерять его, принуждая стать тем, кем он быть не может – как поступили мои родители?
– Да как ты вообще смеешь судить о таких вещах? Ты, которому наплевать на других людей и на все на свете! Ведь тебя интересуют только твои проклятые машины!
– Ты права, – отзывается Доррин, встречая ее взгляд. – Я таков, каков есть.
Лидрал подзывает Доррина жестом.
– Не слишком ли ты суров? – спрашивает она. – И к ней, и к себе самому?
– Правда порой сурова.
– А любишь ты, когда эту суровую правду тычут тебе в нос?
– Конечно, нет, – смеется юноша. – Разве что когда это делаешь ты.
Он снова смотрит на север и видит, как белая шхуна, размером примерно вдвое больше «Алмаза», начинает разворачиваться под углом к ветру. Понаблюдав некоторое время за этим маневром, Доррин направляется к мостику – поговорить со стоящим у штурвала Тирелом.
– Он попытается перехватить нас у мыса Девалин.
– Если мы прибавим ходу, это поможет?
– Поможет. Коли проскочим мыс раньше него, ветер не даст ему нас догнать.
Доррин спускается с мостика на палубу. Рилла стоит у борта, обнимая Фризу, и что-то говорит девочке, указывая на берег. Ваос доводит до ума наспех сколоченные стойла, успокаивая лошадей ласковыми словами. Стойло, предназначенное для Меривен, так и осталось пустым...
– Возле твоей штуковины жарче, чем у горна, – говорит Доррину Яррл, откладывая лопату и вытирая лоб. – Духотища страшная, но вон тому малому твоя пыхалка-грохоталка по душе.
Рик смотрит на машину с разинутым ртом, пытаясь сообразить, как же она работает.
– Слишком тут душно, – повторяет Яррл. – Много влаги. Палуба под трубопроводом мокрая, из некоторых труб сочится вода.
Доррин выискивает протечки и обнаруживает две: одну в системе подачи морской воды для охлаждения конденсатора, а другую – в уплотнителе выходного клапана первого цилиндра. Однако в обоих случаях речь не идет о серьезной неисправности. Сломаться или отказать, по крайней мере в ближайшее время, ничего не должно.
– Нам нужно подбавить пару.
– А котел выдержит?
– Должен. Некоторое время.
– Ты инженер, – ухмыляется Яррл, снова открывая заслонку топки и берясь за лопату.
Давление в котле поднимается, и скорость работы двигателя начинает увеличиваться. Когда вибрация корпуса кажется слишком сильной, Доррин слегка стравливает пар, восстанавливая равномерный ритм. Корабль движется быстрее, но не так быстро, как бы ему хотелось. Набрать скорость, не рискуя взорваться, можно лишь постепенно, но они могут просто не успеть разогнаться.
Вернувшись на палубу, Доррин снова присматривается к белой шхуне, а потом поворачивается к Тирелу, отдающему распоряжения своему помощнику Стилу. Как оказывается, они готовятся к огненному обстрелу. Доносятся обрывки торопливых распоряжений:
– ...ведра с водой... оставшийся песок...
– Я приготовил все, что у нас есть, – ворчит долговязый бородач, грозя кулаком приближающейся шхуне. – Правда, не знаю, поможет ли это супротив Белого огня.
– Мы будем его тушить, а там уж как получится...
– Это точно, – отвечает Стил и ловко соскальзывает с мостика.
– Толковый малый, – говорит Тирел. – Раньше плавал помощником капитана.
– Как наши успехи?
– Сближаемся. Похоже, что мы с Белыми подойдем к мысу одновременно.
– Если огненный шар зацепит нашу парусину, паруса сгорят?
– Свернутые – едва ли. Понимаешь, зажечь сам корабль, его корпус, не так-то просто. Обычно они лупят по парусам, чтобы сначала занялись они... ну как в очаг сначала кладут щепу, а уж потом дрова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
Доррин не приемлет хаоса, но неужто одно лишь это могло послужить первопричиной стольких бед?
Впрочем, сейчас следует не философствовать да каяться, а позаботиться о том, чтобы к скорбному списку его жертв не добавились и плывущие на «Алмазе». Он смотрит на стоящего у штурвала Тирела, а потом переводит взгляд на север, на безбрежное море.
Впереди, в двух или трех кай от берега, дрейфуют три шхуны под флагами Фэрхэвена – белыми, с каймой цвета спекшейся крови.
Юноша порывается встать.
– Тебе нельзя напрягаться, – ворчит Лидрал, однако помогает ему подняться на ноги.
Благодарно коснувшись ее руки, он идет по покачивающейся палубе к полуюту и штурвалу.
– Отсюда нужно убираться, – говорит Доррин Тирелу.
– Как? Белые шхуны могут отрезать нас от открытого моря, в каком бы направлении мы ни двинулись. Думаю, что под всеми парусами они догонят нас даже с твоей машиной.
– А в каком направлении не могут поплыть они? – спрашивает Доррин, потирая лоб. Тупая головная боль мешает ему сосредоточиться.
– В каком им вздумается, на то они и маги.
– Сейчас не до бородатых шуток. Могут их суда идти против ветра?
– Ну... не прямо, конечно, но меняя галсы – могут.
– Хорошо. А на какое расстояние они рискнут приблизиться к берегу?
– При таком ветре? – Тирел смотрит на небо и затягивающие северный горизонт тучи. – Пожалуй, не ближе, чем находятся сейчас.
– Замечательно. Мы поплывем на восток прямо вдоль побережья.
– Но... – Тирел качает головой. – Трудно привыкнуть к мысли, что мы можем плыть, куда вздумается! Однако помни, если твоя машина подведет, нас выбросит на берег.
– Понятно. Но если мы отойдем от берега, они смогут подобраться к нам достаточно близко, чтобы изжарить нас своим колдовским огнем, – говорит Доррин и ковыляет к машинному отделению.
Машина запускается на полный ход, и «Черный Алмаз», так и не поставив парусов, выходит за волнолом. Тирел медленно поворачивает штурвал, и корабль ложится на курс, параллельный побережью.
Оставив у машины Яррла, Доррин возвращается на палубу, где под наскоро сооруженным навесом лежит на тюфяке Пергун. Глаза темноволосого молодого человека закрыты, но дышит он ровно. Мерга, на щеках которой потеки от слез, снимает с его лба влажную тряпицу.
Доррин облокачивается о борт и смотрит вниз, на темно-зеленую воду.
– А ведь ты мог бы сделать то же самое и для Брида, – говорит подошедшая Кадара. Рука ее покоится на перевязи.
– Если ты помнишь, я был едва ли в состоянии что-то делать.
– Вздор. Ты только толкуешь о своих страданиях, а сам всегда выходишь сухим из воды. Вот и сейчас... искупался да получил царапину, но ничего тебе не сделалось.
– Что бы я тебе ни сказал, – устало вздыхает Доррин, – ты все равно останешься при своем мнении. А ведь сила состоит не в способности человека терпеть физическую боль и не в умении сносить головы острым клинком. Ты родишь и вырастишь сына, который, повзрослев, может и не захотеть повторить путь родителей и стать бойцом. Ты не боишься потерять его, принуждая стать тем, кем он быть не может – как поступили мои родители?
– Да как ты вообще смеешь судить о таких вещах? Ты, которому наплевать на других людей и на все на свете! Ведь тебя интересуют только твои проклятые машины!
– Ты права, – отзывается Доррин, встречая ее взгляд. – Я таков, каков есть.
Лидрал подзывает Доррина жестом.
– Не слишком ли ты суров? – спрашивает она. – И к ней, и к себе самому?
– Правда порой сурова.
– А любишь ты, когда эту суровую правду тычут тебе в нос?
– Конечно, нет, – смеется юноша. – Разве что когда это делаешь ты.
Он снова смотрит на север и видит, как белая шхуна, размером примерно вдвое больше «Алмаза», начинает разворачиваться под углом к ветру. Понаблюдав некоторое время за этим маневром, Доррин направляется к мостику – поговорить со стоящим у штурвала Тирелом.
– Он попытается перехватить нас у мыса Девалин.
– Если мы прибавим ходу, это поможет?
– Поможет. Коли проскочим мыс раньше него, ветер не даст ему нас догнать.
Доррин спускается с мостика на палубу. Рилла стоит у борта, обнимая Фризу, и что-то говорит девочке, указывая на берег. Ваос доводит до ума наспех сколоченные стойла, успокаивая лошадей ласковыми словами. Стойло, предназначенное для Меривен, так и осталось пустым...
– Возле твоей штуковины жарче, чем у горна, – говорит Доррину Яррл, откладывая лопату и вытирая лоб. – Духотища страшная, но вон тому малому твоя пыхалка-грохоталка по душе.
Рик смотрит на машину с разинутым ртом, пытаясь сообразить, как же она работает.
– Слишком тут душно, – повторяет Яррл. – Много влаги. Палуба под трубопроводом мокрая, из некоторых труб сочится вода.
Доррин выискивает протечки и обнаруживает две: одну в системе подачи морской воды для охлаждения конденсатора, а другую – в уплотнителе выходного клапана первого цилиндра. Однако в обоих случаях речь не идет о серьезной неисправности. Сломаться или отказать, по крайней мере в ближайшее время, ничего не должно.
– Нам нужно подбавить пару.
– А котел выдержит?
– Должен. Некоторое время.
– Ты инженер, – ухмыляется Яррл, снова открывая заслонку топки и берясь за лопату.
Давление в котле поднимается, и скорость работы двигателя начинает увеличиваться. Когда вибрация корпуса кажется слишком сильной, Доррин слегка стравливает пар, восстанавливая равномерный ритм. Корабль движется быстрее, но не так быстро, как бы ему хотелось. Набрать скорость, не рискуя взорваться, можно лишь постепенно, но они могут просто не успеть разогнаться.
Вернувшись на палубу, Доррин снова присматривается к белой шхуне, а потом поворачивается к Тирелу, отдающему распоряжения своему помощнику Стилу. Как оказывается, они готовятся к огненному обстрелу. Доносятся обрывки торопливых распоряжений:
– ...ведра с водой... оставшийся песок...
– Я приготовил все, что у нас есть, – ворчит долговязый бородач, грозя кулаком приближающейся шхуне. – Правда, не знаю, поможет ли это супротив Белого огня.
– Мы будем его тушить, а там уж как получится...
– Это точно, – отвечает Стил и ловко соскальзывает с мостика.
– Толковый малый, – говорит Тирел. – Раньше плавал помощником капитана.
– Как наши успехи?
– Сближаемся. Похоже, что мы с Белыми подойдем к мысу одновременно.
– Если огненный шар зацепит нашу парусину, паруса сгорят?
– Свернутые – едва ли. Понимаешь, зажечь сам корабль, его корпус, не так-то просто. Обычно они лупят по парусам, чтобы сначала занялись они... ну как в очаг сначала кладут щепу, а уж потом дрова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155