Фрейдр управляет моим имуществом и ведет мои дела в Джеллико.
– Что куда нести? – спрашивает Брид.
– В пурпурных кувшинах порошок глазури. Их надо отнести наверх и поместить в ларь, помеченный таким же знаком, как и кувшины, – изображением горшочка.
– А что такое цирановое масло? – интересуется Доррин.
– О, с этим будь поосторожнее. Это очень редкое масло, а место для него на втором этаже. Там есть ларь, помеченный зеленым листом.
– Интересно, насколько оно редкое? – размышляет вслух Кадара, вскидывая на спину увесистый мешок.
– Настолько, что одна бутыль стоит полтора золотника. А в твоем мешке сладкая свекла. Положи ее вон в тот ларь.
– Что еще? – спрашивает Брид, успевший отнести свой груз и вернуться.
Доррин поднимается по лестнице медленно и осторожно, потому как лишних восемнадцати золотников у него нет. А перетащив наверх помимо масла еще множество ящиков и тюков со всякой всячиной, он начинает понимать, отчего у Лидрал такие широкие плечи.
– Там умывальня, – указывает хозяйка на дверь в дальнем конце помещения. – Мне надо поговорить с Фрейдром, так что ужин у нас будет поздно. До той поры можешь прогуляться, целитель.
– Только после того, как умоюсь и приведу себя в порядок. Щетку бы еще раздобыть...
– Ох и привереда же ты, Доррин, – фыркает Кадара. – Попал в новый, незнакомый город, а думаешь только о щетке.
– Не только. Еще и о том, как от меня пахнет.
– В кладовой есть несколько щеток и скребниц. Бери любую, но лучше не самую новую, – говорит, задержавшись, Лидрал.
– Спасибо. И от меня, и от Меривен.
– Так значит, ты дал лошади имя?
Доррин краснеет.
Лидрал отступает за дверь, ведущую в жилые помещения.
– Давай я помоюсь первой, – предлагает Кадара. – Стирать я не буду, а ты в это время сможешь почистить свою Меривен.
– Хорошо.
Пока Кадара моется, Доррин успевает расседлать и почистить лошадь. Потом он качает воду, а когда успевает накачать две полные бадьи, появляется Брид. Он обнажен по пояс, в руках полотенце и бритва для отросшей щетины. А с ним и Кадара, переодевшаяся в серые штаны и тунику и повязавшая голову прекрасно оттеняющим ее волосы и глаза ярко-зеленым шарфом.
– Я, пожалуй, схожу на рынок, – говорит Кадара. Теперь, смыв с лица дорожную пыль, с загаром, почти скрывающим веснушки, она напоминает гравюру с изображением стража Западного Оплота – воительницы столь же грозной, сколь и прекрасной.
– А на рынок-то зачем? – спрашивает Брид с другого конца умывальни.
– Куплю кое-что.
– Что?
– Кое-что для женских надобностей.
Доррин стирает сначала дорожные брюки, а потом и тунику, Брид, умывшись и побрившись, уходит.
Выстирав всю грязную одежду, юноша развешивает ее сушиться в пустом стойле на веревке.
– Тебе не стоило так утруждаться, целитель, – с Лидрал – молодой мужчина немногим старше Доррина. У него темная бородка и холодные голубые глаза. – Это мой брат Фрейдр.
– Рад познакомиться. Меня зовут Доррин.
– А где твои спутники?
– Пошли на рыночную площадь. Я и сам хочу прогуляться, только вот закончу со стиркой.
– Ладно, а потом ждем тебя на ужин. У меня уже нашлись покупатели на серран, так что поездку можно считать удачной. Приходи.
Прихватив чистую одежду, Доррин тщательно моется, потом вытирает помещение и наконец одевается. Прихватив посох, он выходит на улицу.
Направляясь к рыночной площади, юноша отмечает немногочисленность прохожих – их слишком мало, даже если принять во внимание пасмурную и ветреную погоду.
Доррин минует несколько палаток оружейников, но торгуют они исключительно клинками Белых из белой бронзы. Железа нигде не видно – неужто город целиком во власти Белых магов?
– Доррин! – Брид машет ему рукой.
Помахав в ответ, юный целитель идет ему навстречу.
– Ты Кадару не видел?
– Да я только-только сюда пришел, – отвечает Доррин, остановившись и бросая взгляд на ближайший к нему прилавок.
– Семена! Лучшие семена пряных трав по эту сторону Сутии! – расхваливает свой товар человек, чьи светлые волосы имеют нездоровый желтый оттенок, а серая одежда как-то странно отсвечивает белизной. Мешочки с семенами выставлены на маленькой одноколке, какую могла бы прикатить и собака.
Заметив на кожаных кисетах пятна влаги, Доррин хмурится. Кожа вообще не лучшим образом сочетается с семенами, но если она была выдублена с помощью желудевых экстрактов или тому подобных веществ, а потом промокла, то ни горчак, ни звездочник уже не прорастут.
Он протягивает руку к ближайшему мешочку, но не касается кожи, а тянется чувствами к семенам. Так и есть – по большей части они мертвы. Доррин качает головой, его левая рука плотнее обхватывает посох.
– В чем дело? – спрашивает Брид.
– Семена. Почти все семена мертвы.
– Ты обманщик, приятель! – возмущается уличный торговец. – Лучше моих семян ни у кого не сыщешь!
Вежливо кивнув, Доррин отступает и направляется к повозке с жаровней, распространяющей аппетитный запах поджаривающейся птицы.
– А паренек-то в черном сказал, что семена у того малого мертвые, – бормочет немолодая женщина.
Доррин хмурится – вся его одежда из коричневой ткани. Темно-коричневой, но все же вовсе не черной.
– Это похоже на правду, – хмыкает в ответ седовласая особа в штопаной вязаной кофте. – Торгаш-то и сам какой-то скукоженный.
Женщины отходят от лотка, оставив торговца без покупателей.
– Обманщик! – орет тот, указывая на Доррина. – Вор! Вор!
Почти в то же мгновение перед Доррином возникают два Белых стража.
– В чем дело? – спрашивают они, направив на юношу белые клинки.
– Это Черный шарлатан, – брызжет слюной торговец. – Хулит мои семена и отбивает покупатели. Это воровство!
Зеваки благоразумно отступают подальше.
– Ты Черный целитель? – рявкает страж с квадратной физиономией.
– Вообще-то я странник...
– Это одно и то же. Как насчет того, что говорит лоточник?
– Насчет семян я говорил не всем, а своему другу, – отвечает Доррин, по-прежнему держа посох в левой руке. – Я не торговец и отбивать у него покупателей мне незачем.
– Те женщины уже были готовы раскошелиться! Если бы не этот...
– Что за женщины? – спрашивает другой страж, озирая быстро пустеющий участок рынка.
Лоточник тоже оглядывается, потом разводит руками:
– Он их напугал, и они ушли.
– Хм, похоже на правду... – стражи опускают белые клинки, и воин с квадратной физиономией поворачивается к Доррину:
– Вот что, парнишка, советую держать свои черные мысли при себе. Уяснил?
– Да, почтеннейший, – Доррин вежливо кивает.
– Так-то лучше, потому что мне здесь неприятности не нужны, – говорит страж и, повернувшись к Бриду, добавляет: – Это и к тебе относится. Будь поосторожнее со своей железной зубочисткой.
– Слушаюсь, почтеннейший, – кивает и Брид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
– Что куда нести? – спрашивает Брид.
– В пурпурных кувшинах порошок глазури. Их надо отнести наверх и поместить в ларь, помеченный таким же знаком, как и кувшины, – изображением горшочка.
– А что такое цирановое масло? – интересуется Доррин.
– О, с этим будь поосторожнее. Это очень редкое масло, а место для него на втором этаже. Там есть ларь, помеченный зеленым листом.
– Интересно, насколько оно редкое? – размышляет вслух Кадара, вскидывая на спину увесистый мешок.
– Настолько, что одна бутыль стоит полтора золотника. А в твоем мешке сладкая свекла. Положи ее вон в тот ларь.
– Что еще? – спрашивает Брид, успевший отнести свой груз и вернуться.
Доррин поднимается по лестнице медленно и осторожно, потому как лишних восемнадцати золотников у него нет. А перетащив наверх помимо масла еще множество ящиков и тюков со всякой всячиной, он начинает понимать, отчего у Лидрал такие широкие плечи.
– Там умывальня, – указывает хозяйка на дверь в дальнем конце помещения. – Мне надо поговорить с Фрейдром, так что ужин у нас будет поздно. До той поры можешь прогуляться, целитель.
– Только после того, как умоюсь и приведу себя в порядок. Щетку бы еще раздобыть...
– Ох и привереда же ты, Доррин, – фыркает Кадара. – Попал в новый, незнакомый город, а думаешь только о щетке.
– Не только. Еще и о том, как от меня пахнет.
– В кладовой есть несколько щеток и скребниц. Бери любую, но лучше не самую новую, – говорит, задержавшись, Лидрал.
– Спасибо. И от меня, и от Меривен.
– Так значит, ты дал лошади имя?
Доррин краснеет.
Лидрал отступает за дверь, ведущую в жилые помещения.
– Давай я помоюсь первой, – предлагает Кадара. – Стирать я не буду, а ты в это время сможешь почистить свою Меривен.
– Хорошо.
Пока Кадара моется, Доррин успевает расседлать и почистить лошадь. Потом он качает воду, а когда успевает накачать две полные бадьи, появляется Брид. Он обнажен по пояс, в руках полотенце и бритва для отросшей щетины. А с ним и Кадара, переодевшаяся в серые штаны и тунику и повязавшая голову прекрасно оттеняющим ее волосы и глаза ярко-зеленым шарфом.
– Я, пожалуй, схожу на рынок, – говорит Кадара. Теперь, смыв с лица дорожную пыль, с загаром, почти скрывающим веснушки, она напоминает гравюру с изображением стража Западного Оплота – воительницы столь же грозной, сколь и прекрасной.
– А на рынок-то зачем? – спрашивает Брид с другого конца умывальни.
– Куплю кое-что.
– Что?
– Кое-что для женских надобностей.
Доррин стирает сначала дорожные брюки, а потом и тунику, Брид, умывшись и побрившись, уходит.
Выстирав всю грязную одежду, юноша развешивает ее сушиться в пустом стойле на веревке.
– Тебе не стоило так утруждаться, целитель, – с Лидрал – молодой мужчина немногим старше Доррина. У него темная бородка и холодные голубые глаза. – Это мой брат Фрейдр.
– Рад познакомиться. Меня зовут Доррин.
– А где твои спутники?
– Пошли на рыночную площадь. Я и сам хочу прогуляться, только вот закончу со стиркой.
– Ладно, а потом ждем тебя на ужин. У меня уже нашлись покупатели на серран, так что поездку можно считать удачной. Приходи.
Прихватив чистую одежду, Доррин тщательно моется, потом вытирает помещение и наконец одевается. Прихватив посох, он выходит на улицу.
Направляясь к рыночной площади, юноша отмечает немногочисленность прохожих – их слишком мало, даже если принять во внимание пасмурную и ветреную погоду.
Доррин минует несколько палаток оружейников, но торгуют они исключительно клинками Белых из белой бронзы. Железа нигде не видно – неужто город целиком во власти Белых магов?
– Доррин! – Брид машет ему рукой.
Помахав в ответ, юный целитель идет ему навстречу.
– Ты Кадару не видел?
– Да я только-только сюда пришел, – отвечает Доррин, остановившись и бросая взгляд на ближайший к нему прилавок.
– Семена! Лучшие семена пряных трав по эту сторону Сутии! – расхваливает свой товар человек, чьи светлые волосы имеют нездоровый желтый оттенок, а серая одежда как-то странно отсвечивает белизной. Мешочки с семенами выставлены на маленькой одноколке, какую могла бы прикатить и собака.
Заметив на кожаных кисетах пятна влаги, Доррин хмурится. Кожа вообще не лучшим образом сочетается с семенами, но если она была выдублена с помощью желудевых экстрактов или тому подобных веществ, а потом промокла, то ни горчак, ни звездочник уже не прорастут.
Он протягивает руку к ближайшему мешочку, но не касается кожи, а тянется чувствами к семенам. Так и есть – по большей части они мертвы. Доррин качает головой, его левая рука плотнее обхватывает посох.
– В чем дело? – спрашивает Брид.
– Семена. Почти все семена мертвы.
– Ты обманщик, приятель! – возмущается уличный торговец. – Лучше моих семян ни у кого не сыщешь!
Вежливо кивнув, Доррин отступает и направляется к повозке с жаровней, распространяющей аппетитный запах поджаривающейся птицы.
– А паренек-то в черном сказал, что семена у того малого мертвые, – бормочет немолодая женщина.
Доррин хмурится – вся его одежда из коричневой ткани. Темно-коричневой, но все же вовсе не черной.
– Это похоже на правду, – хмыкает в ответ седовласая особа в штопаной вязаной кофте. – Торгаш-то и сам какой-то скукоженный.
Женщины отходят от лотка, оставив торговца без покупателей.
– Обманщик! – орет тот, указывая на Доррина. – Вор! Вор!
Почти в то же мгновение перед Доррином возникают два Белых стража.
– В чем дело? – спрашивают они, направив на юношу белые клинки.
– Это Черный шарлатан, – брызжет слюной торговец. – Хулит мои семена и отбивает покупатели. Это воровство!
Зеваки благоразумно отступают подальше.
– Ты Черный целитель? – рявкает страж с квадратной физиономией.
– Вообще-то я странник...
– Это одно и то же. Как насчет того, что говорит лоточник?
– Насчет семян я говорил не всем, а своему другу, – отвечает Доррин, по-прежнему держа посох в левой руке. – Я не торговец и отбивать у него покупателей мне незачем.
– Те женщины уже были готовы раскошелиться! Если бы не этот...
– Что за женщины? – спрашивает другой страж, озирая быстро пустеющий участок рынка.
Лоточник тоже оглядывается, потом разводит руками:
– Он их напугал, и они ушли.
– Хм, похоже на правду... – стражи опускают белые клинки, и воин с квадратной физиономией поворачивается к Доррину:
– Вот что, парнишка, советую держать свои черные мысли при себе. Уяснил?
– Да, почтеннейший, – Доррин вежливо кивает.
– Так-то лучше, потому что мне здесь неприятности не нужны, – говорит страж и, повернувшись к Бриду, добавляет: – Это и к тебе относится. Будь поосторожнее со своей железной зубочисткой.
– Слушаюсь, почтеннейший, – кивает и Брид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155