Как бы научно все это ни звучало, ни на минуту нельзя
было избавиться от ощущения космоса. Фантазия, заставляющая
вообразить себя одиноко парящим во Вселенной, - это нечто
большее, чем просто фантазия, заложенная еще в материнской
утробе. Ползущие автомобили и кружащиеся электроны пред-
ставляются как нечто очень маленькое. Я знал, что пережи-
вания душевнобольных развиваются, в принципе, в этом на-
правлении. Психоанализ утверждал, что подсознание душев-
нобольных захлестывает систему сознания. Из-за этого утра-
чивается как преграда хаосу в собственном подсознании, так
и способность проверки реальности по отношению к внешнему
миру. С фантазии шизофреников о гибели мира начинается
собственный душевный крах этих людей.
Меня глубоко тронула серьезность, с которой Фрейд пытался
понять душевнобольных. Он возвышался как исполин над мне-
ниями психиатров старой школы о душевных заболеваниях,
исполненными мелкобуржуазного превосходства. Но в этом-то
и заключалась его <аномалия>. Познакомившись перед сдачей
экзамена на степень доктора со схемой вопросов, предлагав-
шихся душевнобольному, я написал небольшую пьесу, в которой
изобразил отчаяние такого человека, не справляющегося с силь-
ным переживанием, добивающегося помощи и ищущего яс-
ности. Стоит подумать только о кататонических стереотипах,
когда, например, палец постоянно прижимают ко лбу, точно
размышляя. Стоит подумать только о глубоком, отсутствующем,
ищущем и блуждающем где-то далеко взгляде и выражении
лица душевнобольных. Психиатр же спрашивал этих людей:
<Сколько Вам лет?>, <Как Вас зовут?>, <В чем различие между
ребенком и карликом?> Он констатировал дезориентирован-
ность, расщепление сознания и манию величия, и делу конец!
В венской больнице <Штайнхоф> находились около 20 тысяч
таких пациентов. Каждый из них пережил крушение своего
мира и, чтобы продержаться, создал новый, иллюзорный мир,
в котором он мог существовать.
Осознав это, я очень хорошо понял воззрение Фрейда, со-
гласно которому бред является, собственно, попыткой рекон-
струкции утраченного <Я>. Но подход Фрейда не полностью
удовлетворял меня. С моей точки зрения, его учение о ши-
зофрении слишком рано застряло на констатации обратной
связи этого заболевания с аутоэротической регрессией. Фрейд
полагал, что фиксация душевного развития маленького ребенка
39
в первично-нарциссистском периоде формирует предрасполо-
жение к душевному заболеванию. Я считал такую позицию
верной, но не исчерпывающей. Она была как бы неосязаемой.
Мне казалось, что общность между младенцем, обращенным
в себя, и взрослым шизофреником заключалась в способе вос-
приятия ими окружающего мира. Окружающий мир с бесконечно
большим числом раздражителей не может быть для новорож-
денного ничем иным, кроме хаоса, с которым созвучно ощу-
щение собственного тела. <Я> и мир в соответствии с этим
восприятием образуют единство. Я думал, что поначалу душев-
ный аппарат отличает приятные раздражители от неприятных.
Все приятное входит в расширенное <Я>, все неприятное -
в <не-Я>. Со временем это состояние изменяется. Локализи-
рованные в окружающем мире фрагменты ощущения <Я> пере-
мещаются в <Я> как таковое. Точно так же приятные фрагменты
окружающего мира, например сосок материнской груди, осоз-
наются как часть внешнего мира. Так собственное <Я> по-
степенно <вылущивается> из хаоса внутренних и внешних пере-
живаний и начинает чувствовать границу между собой и внеш-
ним миром. Если же в ходе этого процесса высвобождения
ребенок испытает тяжелый шок, то границы.с миром останутся
размытыми, будут восприниматься неясно или нечетко (<Ин-
стинктивный характер>, гл. IV). Впечатления от внешнего мира
могут восприниматься как внутренние переживания, или, на-
оборот, внутренние телесные ощущения могут переживаться как
воздействие внешнего мира.
В первом случае дело доходит до меланхолических упреков
в свой адрес, которые повторяют когда-то действительно ус-
лышанные реальные предостережения. Во втором случае боль-
ному кажется, что его электризует некий тайный враг, тогда
как он лишь воспринимает свои вегетативные нарушения. В то
время я ничего не знал о подлинности телесных ощущений
душевнобольных и пытался только установить соотношение
между переживанием своего <Я> и восприятием окружающего
мира. Именно здесь и формировался подход к моему после-
дующему убеждению в том, что потеря чувства реальности,
обусловленное шизофренией, начинается с ложного толкования из-
менений в собственных органических ощущениях.
Мы все - лишь по-особому организованные электрические
машины, взаимодействующие с космической энергией. К этому
положению я еще вернусь. Во всяком случае, я должен был
предположить наличие созвучия между миром и <Я>. Мне ка-
залось, что по-другому нельзя было выйти из этой ситуации.
Сегодня я знаю, что душевнобольные переживают это созвучие,
не осознавая нашчие границы между <Я> и миром, и что фи-
листеры и понятия не имеют о созвучии, воспринимая лишь
40
свое возлюбленное <Я> как центр мира. Человек, тяжело по-
раженный душевным заболеванием, в человеческом отношении
более ценен, чем мещанин с его национальными идеалами!
Первый по крайней мере чувствовал, что такое космос. Второй
формирует все свои представления о величии вокруг собст-
венного запора и слабеющей потенции.
Пер Гюнт позволил мне осознать все это. Устами Пера
Гюнта великий поэт говорил о своем собственном ощущении
мира и жизни и изобразил трагизм положения человека, воз-
вышающегося над средним уровнем. Такого человека вначале
обычно переполняют фантазии и ощущение собственной силы.
Он мечтатель, бездельник с точки зрения обывателя, так как
его повседневное поведение необычно. Другие, как принято,
идут в школу или на работу и высмеивают мечтателя. Они
сами - Перы Гюнты, только в его негативных проявлениях.
Пер Гюнт чувствует пульс жизни, которая постоянно ускользает
от него. Рамки повседневной жизни узки, она требует четких
поступков. Из страха перед бесконечностью мира человек, жи-
вущий в обыденной реальности, замыкается на узком клочке
земли, стремясь сохранить свою жизнь. Так, в качестве ученого
он всю свою жизнь работает над скромной проблемой. Как
ремесленник, он занимается скромным делом. Такого рода люди
не размышляют о жизни, они идут в контору, на поле, на
фабрику, в канцелярию, к больному или в школу. Они давно
покончили с Пером Гюнтом в своей душе. Жить с ним слишком
тяжело и опасно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109