При
образовании слишком большого количества внутренней энергии
пузырь мог бы выводить ее вовне, то есть регулировать. Этот
энергетический разряд был бы очень приятен, так как он ос-
вобождает от застоявшейся энергии. Пребывая в состоянии про-
214
долъного растяжения, пузырь мог бы выполнять различные рит-
мические движения, например волнообразное расширение и
сжатие, движение червя или перистальтическое движение ки-
шечника. Это могло бы быть движение всего тела, описываемое
волнообразной линией, движение змеи.
В процессе такого движения организм электрического пу-
зыря образовывал бы единство. Если бы он обладал само-
чувствием, то с удовольствием ощущал бы ритмичную смену
растяжения, расширения и сжатия. При этом он казался бы
себе похожим на маленького ребенка, который ритмично под-
прыгивает от радости. Во время этих движений вегетативная
электрическая энергия постоянно находилась бы в состоянии
напряжения - заряда или разрядки - спада напряжения. Она
могла бы преобразовываться в тепло, в механическую энергию
движения, в мощность. Такой пузырь чувствовал бы себя со-
вершенно так же, как маленький ребенок в своих отношениях
к миру и к вещам. Между разными пузырями существовал
бы непосредственный контакт в результате идентификации
в ощущении своих движения и ритмики с тем, что испыты-
вают другие. Презрение по отношению к естественным дви-
жениям, равно как и по отношению к неестественным дей-
ствиям, не находило бы понимания. Развитие существовало
и обеспечивалось бы благодаря непрерывному внутреннему фор-
мированию энергии, о чем свидетельствует, например, почко-
вание цветка или деление клетки, усиливающееся после по-
ступления энергии в результате оплодотворения. Более того,
развитию не было бы конца. Производительность оказалась
бы в рамках общей биологической активности, а не была бы
направлена против нее.
Продольное растяжение в течение длительных периодов
зафиксировало бы это состояние и вызвало развитие некоего
подобия опорного аппарата в организме. Его появление сде-
лало бы, правда, невозможным возвращение к шарообразной
форме, но сокращение в результате сгибания и растяжения
по-прежнему протекало бы беспрепятственно, обеспечивая
оборот энергии. Хотя фиксированный опорный аппарат уже
создал бы предпосылки меньшей защищенности от пагубных
торможений движения, но ни в коем случае не осуществлял
бы сам это торможение. Торможение можно было бы сравнить
только со связыванием змеи на каком-то одном участке ее
тела. Связанная таким образом змея сразу же потеряла бы
свой ритм и единство органических волнообразных движений
в свободных участках тела.
Тело животного и человека можно сравнить с только что
описанным пузырем. Чтобы сделать картину более полной, мы
должны ввести еще образ автоматически работающей насосной
215
установки, искусственного сердца, заставляющего жидкость течь
в постоянном ритмическом круговороте, причем от центра к
периферии и снова назад, образ системы кровеносных сосудов.
Тело животного на самой низкой ступени развития располагает
аппаратами, централизованно вырабатывающими электричество.
Это так называемые вегетативные ганглии, скопления нервных
клеток, которые, находясь на равном расстоянии друг от друга,
господствуют над непроизвольными жизненными функциями
и связаны тончайшими жгутами со всеми органами и их час-
тями. Они являются органами так называемых вегетативных
чувств и ощущений. Они образуют взаимосвязанное единство,
так называемое <чувствилище>, и делятся на две функциони-
рующие в противоположных направлениях группы - вагус и
симпатикус (см. следующий раздел).
Наш искусственный пузырь может растягиваться и стяги-
ваться. Он мог бы растянуться до чрезвычайно большой сте-
пени, а затем расслабиться с помощью нескольких вздраги-
ваний. Он мог бы быть вялым, напряженным, расслабленным
или возбужденным. Он мог бы концентрировать электрические
заряды вместе с несущей их жидкостью - здесь больше, там
меньше. Он мог бы держать одни свои части в длительном
напряжении, другие - в длительном движении. При сжатии на
одном месте на другом сразу же проявились бы перенапряжение
и превышение заряда. Если бы сжатие последовало по всей
поверхности, препятствуя растяжению при продолжающемся об-
разовании внутренней энергии, он испытал бы длительный
страх, то есть чувство сдавленности и стеснения. Умей он
говорить, пузырь взмолился бы об <избавлении> от мучитель-
ного состояния. Ему было бы все равно, что с ним происходит,
при одном условии: чтобы движение, изменение пришло в его
застывшее существование. Сам он этого сделать не может. Это
должен сделать кто-то другой вместо него и для него, бросая
по комнате (гимнастика), разминая (массаж), нанося уколы,
если это необходимо (фантазия - быть уколотым, разорваться,
нанося раны (мазохистская фантазия на тему избиения, ха-
ракири) и, если ничего не помогает, уничтожив (нирвана, жер-
твенная смерть).
Общество, состоящее из таких пузырей, было бы творцом
идеальной философии, описывающей <состояние без страдании>.
Так как каждое растяжение в направлении удовольствия или
вызванное удовольствием ощущалось бы лишь болезненно, пу-
зырь испытывал бы страх перед приятным возбуждением (страх
полового возбуждения) и поэтому разрабатывал бы теории о
том, что удовольствие несет в себе <злое>, <проклятое>, <унич-
тожающее> начало. Короче говоря, он был бы аскетом двад-
цатого века.
216
В конце концов он стал бы бояться всякого воспоминания
о возможности столь горячо желавшегося снятия напряжения,
потом ненавидеть его и в конце концов карать смертью за
попытку снять напряжение. Он объединился бы с себе по-
добными, образовав в высшей степени странные своей жест-
костью существа, и принялся бы сочинять столь же жесткие
правила жизни, единственная функция которых заключалась
бы в обеспечении минимально возможного развития внутренней
энергии, то есть сохранения покоя, замкнутого маршрута, упор-
ного следования привычным реакциям и т. д. С излишками
внутренней энергии, которые нельзя было бы ликвидировать
с помощью естественного удовольствия или движения, он пы-
тался бы справиться нецелесообразными методами, введя, на-
пример, бессмысленные садистские действия или церемониалы
(принудительные религиозные действия). Реальным целям присуще
развитие энергии и, тем самым, принуждение к движению, по-
рождающее беспокойство для их носителей.
Пузырь мог бы, испытав истерические или эпилептические
припадки, быть потрясен внезапно наступившими конвульсия-
ми, в которых разряжается скопившаяся энергия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
образовании слишком большого количества внутренней энергии
пузырь мог бы выводить ее вовне, то есть регулировать. Этот
энергетический разряд был бы очень приятен, так как он ос-
вобождает от застоявшейся энергии. Пребывая в состоянии про-
214
долъного растяжения, пузырь мог бы выполнять различные рит-
мические движения, например волнообразное расширение и
сжатие, движение червя или перистальтическое движение ки-
шечника. Это могло бы быть движение всего тела, описываемое
волнообразной линией, движение змеи.
В процессе такого движения организм электрического пу-
зыря образовывал бы единство. Если бы он обладал само-
чувствием, то с удовольствием ощущал бы ритмичную смену
растяжения, расширения и сжатия. При этом он казался бы
себе похожим на маленького ребенка, который ритмично под-
прыгивает от радости. Во время этих движений вегетативная
электрическая энергия постоянно находилась бы в состоянии
напряжения - заряда или разрядки - спада напряжения. Она
могла бы преобразовываться в тепло, в механическую энергию
движения, в мощность. Такой пузырь чувствовал бы себя со-
вершенно так же, как маленький ребенок в своих отношениях
к миру и к вещам. Между разными пузырями существовал
бы непосредственный контакт в результате идентификации
в ощущении своих движения и ритмики с тем, что испыты-
вают другие. Презрение по отношению к естественным дви-
жениям, равно как и по отношению к неестественным дей-
ствиям, не находило бы понимания. Развитие существовало
и обеспечивалось бы благодаря непрерывному внутреннему фор-
мированию энергии, о чем свидетельствует, например, почко-
вание цветка или деление клетки, усиливающееся после по-
ступления энергии в результате оплодотворения. Более того,
развитию не было бы конца. Производительность оказалась
бы в рамках общей биологической активности, а не была бы
направлена против нее.
Продольное растяжение в течение длительных периодов
зафиксировало бы это состояние и вызвало развитие некоего
подобия опорного аппарата в организме. Его появление сде-
лало бы, правда, невозможным возвращение к шарообразной
форме, но сокращение в результате сгибания и растяжения
по-прежнему протекало бы беспрепятственно, обеспечивая
оборот энергии. Хотя фиксированный опорный аппарат уже
создал бы предпосылки меньшей защищенности от пагубных
торможений движения, но ни в коем случае не осуществлял
бы сам это торможение. Торможение можно было бы сравнить
только со связыванием змеи на каком-то одном участке ее
тела. Связанная таким образом змея сразу же потеряла бы
свой ритм и единство органических волнообразных движений
в свободных участках тела.
Тело животного и человека можно сравнить с только что
описанным пузырем. Чтобы сделать картину более полной, мы
должны ввести еще образ автоматически работающей насосной
215
установки, искусственного сердца, заставляющего жидкость течь
в постоянном ритмическом круговороте, причем от центра к
периферии и снова назад, образ системы кровеносных сосудов.
Тело животного на самой низкой ступени развития располагает
аппаратами, централизованно вырабатывающими электричество.
Это так называемые вегетативные ганглии, скопления нервных
клеток, которые, находясь на равном расстоянии друг от друга,
господствуют над непроизвольными жизненными функциями
и связаны тончайшими жгутами со всеми органами и их час-
тями. Они являются органами так называемых вегетативных
чувств и ощущений. Они образуют взаимосвязанное единство,
так называемое <чувствилище>, и делятся на две функциони-
рующие в противоположных направлениях группы - вагус и
симпатикус (см. следующий раздел).
Наш искусственный пузырь может растягиваться и стяги-
ваться. Он мог бы растянуться до чрезвычайно большой сте-
пени, а затем расслабиться с помощью нескольких вздраги-
ваний. Он мог бы быть вялым, напряженным, расслабленным
или возбужденным. Он мог бы концентрировать электрические
заряды вместе с несущей их жидкостью - здесь больше, там
меньше. Он мог бы держать одни свои части в длительном
напряжении, другие - в длительном движении. При сжатии на
одном месте на другом сразу же проявились бы перенапряжение
и превышение заряда. Если бы сжатие последовало по всей
поверхности, препятствуя растяжению при продолжающемся об-
разовании внутренней энергии, он испытал бы длительный
страх, то есть чувство сдавленности и стеснения. Умей он
говорить, пузырь взмолился бы об <избавлении> от мучитель-
ного состояния. Ему было бы все равно, что с ним происходит,
при одном условии: чтобы движение, изменение пришло в его
застывшее существование. Сам он этого сделать не может. Это
должен сделать кто-то другой вместо него и для него, бросая
по комнате (гимнастика), разминая (массаж), нанося уколы,
если это необходимо (фантазия - быть уколотым, разорваться,
нанося раны (мазохистская фантазия на тему избиения, ха-
ракири) и, если ничего не помогает, уничтожив (нирвана, жер-
твенная смерть).
Общество, состоящее из таких пузырей, было бы творцом
идеальной философии, описывающей <состояние без страдании>.
Так как каждое растяжение в направлении удовольствия или
вызванное удовольствием ощущалось бы лишь болезненно, пу-
зырь испытывал бы страх перед приятным возбуждением (страх
полового возбуждения) и поэтому разрабатывал бы теории о
том, что удовольствие несет в себе <злое>, <проклятое>, <унич-
тожающее> начало. Короче говоря, он был бы аскетом двад-
цатого века.
216
В конце концов он стал бы бояться всякого воспоминания
о возможности столь горячо желавшегося снятия напряжения,
потом ненавидеть его и в конце концов карать смертью за
попытку снять напряжение. Он объединился бы с себе по-
добными, образовав в высшей степени странные своей жест-
костью существа, и принялся бы сочинять столь же жесткие
правила жизни, единственная функция которых заключалась
бы в обеспечении минимально возможного развития внутренней
энергии, то есть сохранения покоя, замкнутого маршрута, упор-
ного следования привычным реакциям и т. д. С излишками
внутренней энергии, которые нельзя было бы ликвидировать
с помощью естественного удовольствия или движения, он пы-
тался бы справиться нецелесообразными методами, введя, на-
пример, бессмысленные садистские действия или церемониалы
(принудительные религиозные действия). Реальным целям присуще
развитие энергии и, тем самым, принуждение к движению, по-
рождающее беспокойство для их носителей.
Пузырь мог бы, испытав истерические или эпилептические
припадки, быть потрясен внезапно наступившими конвульсия-
ми, в которых разряжается скопившаяся энергия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109