О раз-
личии между вагусом и симпатикусом в данном контексте я еще
ничего не знал.
С учетом своих клинических интересов я отличал понятие
страха как такового от боязни или страха ожидания. <Я ис-
пытываю <страх> быть побитым, наказанным или кастриро-
ванным> - это совсем не то, что <страх>, переживаемый в мо-
мент реальной опасности. <Боязнь> или <страх ожидания> только
в том случае становятся <аффективным переживанием страха>,
если к автономной системе прибавляется телесный страх за-
стойного возбуждения. В числе моих больных были и такие,
которые испытывали <страх> перед кастрацией без какого-либо
аффекта страха. Встречались и аффекты страха без каких бы
то ни было представлений об опасности, как, например, при
половом воздержании. Следовательно, приходилось отличать
страх как результат застойного возбуждения от страха как при-
чины вытеснения сексуальности. Первый доминировал при за-
стойных неврозах, второй - при психоневрозах, но оба вида
страха были одинаково действенны в обоих случаях. Прежде
всего страх перед наказанием или социальными преследова-
ниями создает застойное сексуальное возбуждение. Я считал,
что страх при испуге не может быть ничем иным, кроме сек-
суального возбуждения, внезапно хлынувшего на сердечную сис-
тему и пришедшего в состояние резкого застоя. Чтобы пережить
<страх ожидания>, необходимо небольшое <количество> страха
застоя. Он возникает уже при живом представлении о воз-
можной опасности. Фантазия оказывается, так сказать, пред-
восхищением ситуации опасности. Это очень хорошо сочетается
с прежними размышлениями о том, что интенсивность ду-
шевного представления - независимо от того, идет ли речь об
удовольствии или страхе, - определяется объемом возбуждения,
действующим в данный момент в теле. Под воздействием пред-
ставления об опасности или ее ожидания организм ведет себя
108
так, будто опасность уже наступила. Возможно, представление
в целом основывается на таких реакциях жизненного аппарата.
В те годы я работал над этой книгой и в специальных
разделах, посвященных вазомоторному неврозу, страху и ва-
зовегетативной системе, изложил обрисованные здесь взаимо-
связи.
Поздней осенью 1926 г. вышла книга Фрейда <Торможение,
симптом и страх>. В ней были дезавуированы многие пер-
воначальные формулировки, касающиеся актуального невроза.
Невротический страх определялся как сигнал со стороны <Я>.
Страх, по словам Фрейда, был сигналом тревоги со стороны
<Я> как при проявлении отвергаемого влечения, так и при
реальной опасности извне. Речь шла о невозможности уста-
новить отношение между актуальным неврозом и невротическим
страхом. Это была позиция, достойная сожаления, но... Фрейд
завершил свои размышления на данную тему, заявив: <Не по-
зволено>. Страх, по его мнению, следовало воспринимать не как
следствие вытеснения сексуальности, а как причину этого вы-
теснения. Вопрос о том, из какого материала создавался страх,
якобы не представлял интереса. Утверждение о том, что в
страх превращается либидо, теряло, по мнению Фрейда, свое
значение. Он упустил из виду то обстоятельство, что страх
как биологический феномен не может проявиться в <Я>, не
будучи подготовлен в биологической глубине.
Все это было тяжелым ударом по моей работе над проблемой
страха. Ведь мне удалось значительно продвинуться вперед
именно благодаря тому, что я разрешал противоречие между
страхом как причиной вытеснения и страхом как его следствием.
Теперь же становилось еще труднее отстаивать существование
страха застоя, выводимого из сексуального застоя. Конечно,
формулировки Фрейда были очень весомы. Далеко не просто
было иметь другое мнение, тем более в важнейших вопросах.
В книге об оргазме я обошел эти трудности с помощью без-
обидной сноски. Относительно того, что страх в неврозе яв-
ляется причиной сексуального вытеснения, взгляды последова-
телей Фрейда совпадали. В то же время я придерживался пред-
ставления о страхе как о следствии сексуального застоя. Вот
с этим теперь и покончил Фрейд.
Пропасть углублялась с тревожной быстротой. Я, к сожа-
лению, оказался прав. С момента появления <Торможения,
симптома и страха> в психоанализе больше не было теории
страха, которая соответствовала бы клиническим потребностям.
Я был глубоко убежден в правильности предпринятого мною
развития первоначальных фрейдовских воззрений, касавшихся
страха. Хотя все большее приближение к пониманию его пси-
109
хологической функции и радовало, одновременно оно означало
дальнейшее обострение конфликта.
В моей клинической работе постоянно рос навык обратного
превращения страха застоя в генитальное возбуждение. Там,
где это оказывалось успешным, результаты были хорошими
и надежными. Но мне не во всех случаях удалось высвободить
сердечный страх и вызвать его колебание с помощью гени-
тального возбуждения. Поэтому следующий вопрос звучал таким
образом: что мешает биологическому возбуждению проявиться
в сердечном страхе, если заторможено генитальное возбуждение?
Почему не во всех случаях психоневроза проявляется страх застоя?
И здесь на помощь приходили первоначальные психоанали-
тические формулировки.
Фрейд показал, что в неврозе страх оказывается жертвой
связи. Больной избавляется от страха, развивая, например, при-
нудительный симптом. Если функция принуждения сталкивается
с помехой, то сразу же возникает страх, но это происходит
не всегда. Так удавалось помешать течению очень многих слу-
чаев застарелых неврозов навязчивых состояний и хронических
вялотекущих депрессий. Они были недоступны для лечения.
Особенно трудно борьбу приходилось вести в случаях с аф-
фективно блокированными пациентами при наличии у них симп-
томов принудительного характера. Они послушно строили ас-
социации, но при этом не удавалось обнаружить никаких следов
аффекта. Все усилия отскакивали, как от <толстой, прочной
стены>. Эти люди были <забронированы>, защищены от всякого
нападения. В литературе не было известно ни одного техни-
ческого способа, позволявшего потрясти эти аффективные за-
грубевшие существа. Сопротивлялся характер в целом. Так я
оказался у входа в сферу анализа характера. Заключение ха-
рактера в панцирь со всей очевидностью было механизмом, свя-
зывавшим всю энергию. Именно оно позволяло многим пси-
хоаналитикам утверждать, что страха застоя не существует.
3. ЗАКЛЮЧЕНИЕ ХАРАКТЕРА В ПАНЦИРЬ
И ДИНАМИЧЕСКАЯ СТРАТИФИКАЦИЯ МЕХАНИЗМОВ
ОТПОРА
Теория <заключения характера в панцирь> была поначалу
результатом работы на ощупь, цель которой заключалась в том,
чтобы выделить механизм сопротивления в сознании больных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
личии между вагусом и симпатикусом в данном контексте я еще
ничего не знал.
С учетом своих клинических интересов я отличал понятие
страха как такового от боязни или страха ожидания. <Я ис-
пытываю <страх> быть побитым, наказанным или кастриро-
ванным> - это совсем не то, что <страх>, переживаемый в мо-
мент реальной опасности. <Боязнь> или <страх ожидания> только
в том случае становятся <аффективным переживанием страха>,
если к автономной системе прибавляется телесный страх за-
стойного возбуждения. В числе моих больных были и такие,
которые испытывали <страх> перед кастрацией без какого-либо
аффекта страха. Встречались и аффекты страха без каких бы
то ни было представлений об опасности, как, например, при
половом воздержании. Следовательно, приходилось отличать
страх как результат застойного возбуждения от страха как при-
чины вытеснения сексуальности. Первый доминировал при за-
стойных неврозах, второй - при психоневрозах, но оба вида
страха были одинаково действенны в обоих случаях. Прежде
всего страх перед наказанием или социальными преследова-
ниями создает застойное сексуальное возбуждение. Я считал,
что страх при испуге не может быть ничем иным, кроме сек-
суального возбуждения, внезапно хлынувшего на сердечную сис-
тему и пришедшего в состояние резкого застоя. Чтобы пережить
<страх ожидания>, необходимо небольшое <количество> страха
застоя. Он возникает уже при живом представлении о воз-
можной опасности. Фантазия оказывается, так сказать, пред-
восхищением ситуации опасности. Это очень хорошо сочетается
с прежними размышлениями о том, что интенсивность ду-
шевного представления - независимо от того, идет ли речь об
удовольствии или страхе, - определяется объемом возбуждения,
действующим в данный момент в теле. Под воздействием пред-
ставления об опасности или ее ожидания организм ведет себя
108
так, будто опасность уже наступила. Возможно, представление
в целом основывается на таких реакциях жизненного аппарата.
В те годы я работал над этой книгой и в специальных
разделах, посвященных вазомоторному неврозу, страху и ва-
зовегетативной системе, изложил обрисованные здесь взаимо-
связи.
Поздней осенью 1926 г. вышла книга Фрейда <Торможение,
симптом и страх>. В ней были дезавуированы многие пер-
воначальные формулировки, касающиеся актуального невроза.
Невротический страх определялся как сигнал со стороны <Я>.
Страх, по словам Фрейда, был сигналом тревоги со стороны
<Я> как при проявлении отвергаемого влечения, так и при
реальной опасности извне. Речь шла о невозможности уста-
новить отношение между актуальным неврозом и невротическим
страхом. Это была позиция, достойная сожаления, но... Фрейд
завершил свои размышления на данную тему, заявив: <Не по-
зволено>. Страх, по его мнению, следовало воспринимать не как
следствие вытеснения сексуальности, а как причину этого вы-
теснения. Вопрос о том, из какого материала создавался страх,
якобы не представлял интереса. Утверждение о том, что в
страх превращается либидо, теряло, по мнению Фрейда, свое
значение. Он упустил из виду то обстоятельство, что страх
как биологический феномен не может проявиться в <Я>, не
будучи подготовлен в биологической глубине.
Все это было тяжелым ударом по моей работе над проблемой
страха. Ведь мне удалось значительно продвинуться вперед
именно благодаря тому, что я разрешал противоречие между
страхом как причиной вытеснения и страхом как его следствием.
Теперь же становилось еще труднее отстаивать существование
страха застоя, выводимого из сексуального застоя. Конечно,
формулировки Фрейда были очень весомы. Далеко не просто
было иметь другое мнение, тем более в важнейших вопросах.
В книге об оргазме я обошел эти трудности с помощью без-
обидной сноски. Относительно того, что страх в неврозе яв-
ляется причиной сексуального вытеснения, взгляды последова-
телей Фрейда совпадали. В то же время я придерживался пред-
ставления о страхе как о следствии сексуального застоя. Вот
с этим теперь и покончил Фрейд.
Пропасть углублялась с тревожной быстротой. Я, к сожа-
лению, оказался прав. С момента появления <Торможения,
симптома и страха> в психоанализе больше не было теории
страха, которая соответствовала бы клиническим потребностям.
Я был глубоко убежден в правильности предпринятого мною
развития первоначальных фрейдовских воззрений, касавшихся
страха. Хотя все большее приближение к пониманию его пси-
109
хологической функции и радовало, одновременно оно означало
дальнейшее обострение конфликта.
В моей клинической работе постоянно рос навык обратного
превращения страха застоя в генитальное возбуждение. Там,
где это оказывалось успешным, результаты были хорошими
и надежными. Но мне не во всех случаях удалось высвободить
сердечный страх и вызвать его колебание с помощью гени-
тального возбуждения. Поэтому следующий вопрос звучал таким
образом: что мешает биологическому возбуждению проявиться
в сердечном страхе, если заторможено генитальное возбуждение?
Почему не во всех случаях психоневроза проявляется страх застоя?
И здесь на помощь приходили первоначальные психоанали-
тические формулировки.
Фрейд показал, что в неврозе страх оказывается жертвой
связи. Больной избавляется от страха, развивая, например, при-
нудительный симптом. Если функция принуждения сталкивается
с помехой, то сразу же возникает страх, но это происходит
не всегда. Так удавалось помешать течению очень многих слу-
чаев застарелых неврозов навязчивых состояний и хронических
вялотекущих депрессий. Они были недоступны для лечения.
Особенно трудно борьбу приходилось вести в случаях с аф-
фективно блокированными пациентами при наличии у них симп-
томов принудительного характера. Они послушно строили ас-
социации, но при этом не удавалось обнаружить никаких следов
аффекта. Все усилия отскакивали, как от <толстой, прочной
стены>. Эти люди были <забронированы>, защищены от всякого
нападения. В литературе не было известно ни одного техни-
ческого способа, позволявшего потрясти эти аффективные за-
грубевшие существа. Сопротивлялся характер в целом. Так я
оказался у входа в сферу анализа характера. Заключение ха-
рактера в панцирь со всей очевидностью было механизмом, свя-
зывавшим всю энергию. Именно оно позволяло многим пси-
хоаналитикам утверждать, что страха застоя не существует.
3. ЗАКЛЮЧЕНИЕ ХАРАКТЕРА В ПАНЦИРЬ
И ДИНАМИЧЕСКАЯ СТРАТИФИКАЦИЯ МЕХАНИЗМОВ
ОТПОРА
Теория <заключения характера в панцирь> была поначалу
результатом работы на ощупь, цель которой заключалась в том,
чтобы выделить механизм сопротивления в сознании больных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109