— Тогда до завтра, Петр Андреевич! — вежливо пожелав спокойной ночи, Мигайлин повесил трубку.
* * *
Сурков снял трубку на особом, Смольнинском пульте: звонил Гидаспов, звонил сам, минуя помощников.
— Хочу, Алексей Анатольевич, посоветоваться, — не поздоровавшись начал он. — Недавно из Москвы звонил Собчак. Я с ним, конечно, говорить не стал, но он передал через референта, что к нам едет Ельцин, и просил, чтобы мы не слишком препятствовали его визиту. Что вы об этом думаете?
— Думаю слухов о приезде Ельцина не опровергать, наоборот всячески им способствовать, чем собственно и занимается вверенное мне Управление, — Сурков едва удержался, чтобы не засмеяться — он знал, что смеяться вслух полезно для здоровья и старался смеяться, когда его никто не видел. Но сейчас он только улыбнулся краем рта.
«Лучшего подтверждения успешно проведенной операции и вообразить нельзя», — подумал он.
— Но зачем нам здесь нужен Ельцин? Опять начнутся разговоры о митингах, — огорчился Гидаспов.
— Разговоры о митинге, Борис Вениаминович, — это далеко не то же, что сам митинг.
— Вы хотите сказать, что…
— Именно так, Борис Вениаминович! Слухи о приезде Ельцина — составная часть оперплана по профилактированию уличных сборищ, — ответил Сурков.
— Можно понять, что Собчак действует по вашему плану? — осторожно спросил Гидаспов и Сурков понял, на что тот намекает.
— Не обижайтесь, Борис Вениаминович, у чекистов свои секреты. Скажу только, что благодаря умелой и самоотверженной работе одного из наших офицеров мы имеем в окружении Собчака практически неограниченное влияние, — сказал Сурков и сделал вид, что не удержался от хвастовства. — Впрочем, и в других кругах тоже!
— Кстати, Алексей Анатольевич, не подбросили бы вы ваших кадров для укрепления милиции. Некоторые секретари райкомов очень жалуются, а надежный резерв практически исчерпан, — Гидаспов умело перевел разговор на другую тему и, выслушав, ни к чему не обязывающее обещание Суркова доложить в Москву, попрощался.
Повесив трубку, генерал вызвал помощника и приказал готовить документы на премирование подполковника Беркесова.
— Пожалуй, представим нашего Чер… — тьфу, опять ошибся — Беркесова к награждению именными часами от Председателя КГБ. Заслужил, шельмец, заслужил, — добавил Сурков, когда помощник уже собрался уходить.
* * *
Интервью с Талановым вышло через два дня в «Вечерке». Это был его первый крупный материал, который занимал весь подвал. Рубашкин перечитал несколько раз, задерживая взгляд на подписи, набранной полужирным шрифтом: «Беседу вел наш внештатный корреспондент Петр Рубашкин».
— Поздравляю! — сказал накануне Кокосов. — По такому случаю выбил для тебя удостоверение, но отдавать боюсь — корочки, понимаешь, пересушены, от сухости развалятся.
Пришлось пустить в ход десятку, которую Рубашкин держал на самый крайний случай, но было не жалко — обмывали первое в его жизни корреспондентское удостоверение.
Вечером в автобусе прицепились контролеры. Билета не было, но Рубашкин махнул красной книжицей, весомо, со значением сказал: «Пресса! По служебному заданию!». От него тут же отстали, и до самого дома Рубашкин глупо улыбался, чувствуя необыкновенную радость.
Утром позвонил Горлов и испортил настроение:
— Ты хоть думаешь, что вы с Талановым лепите?
— А что плохого?
— Вот, послушай: "… решение проблемы требует увеличить объемы строительства в два-два с половиной раза путем неограниченного развития строительных кооперативов. Нужно акционировать предприятия стройиндустрии, срочно предоставить им неограниченные государственные кредиты и отменить все запреты на их деятельность.
— Правильно и очень хорошо написано. Так и надо действовать, — подтвердил Рубашкин.
— Очнись, Петя! Дело не в запретах, а в том, что каждый гвоздь на счету и всего не хватает. Кредиты на хрен никому не нужны потому, что под них нужны ресурсы, которых нет! Понимаешь, нет? В колхозах на Кубани один разговор: «Нам твои деньги не нужны, свои некуда девать. Хочешь продукты, гони сюда шифер, цемент, кирпич, древесину или в крайнем случае моноблоки».
— Если дать кредиты и свободу, народ сам решит, что производить, и дефицит сразу исчезнет, — раздраженно сказал Рубашкин.
— Кредиты разворуют, а дефицит так и останется дефицитом! Ты эту кооперативную публику только по телевизору видел, а я ими так наелся, что блевать хочется. Среди них треть — круглые дураки, а остальные — помесь волка с голодным шакалом. Этим всегда мало! Получат кредиты и вместо кирпича джинсы-варенки под «Леви Страус» начнут выпускать! — кричал Горлов.
— Не кипятись, Боря! Статья напечатана, так зачем волну гнать. Вот выиграем выборы, тогда и решим, кто прав, — сказал Рубашкин.
— Не хочешь слушать, так черт с тобой, — буркнул Горлов и, будто вспомнив, добавил:
— Я улетаю в командировку недели на полторы.
— А как же выборы? — растерялся Рубашкин. — Как же наш план? Без тебя все развалится.
— Ничего не развалится! Все налажено, как у Кутузова перед Бородино.
— Ты не должен уезжать. Мы на тебя надеялись, мы тебе доверяли. Послезавтра должен Ельцин приехать, мы хотели тебя познакомить, — растерянно бормотал Рубашкин.
— Сперва сам с ним поговори. Если он подпишется под вашей бредятиной, то, значит, он такая же манда как ты, и меня он не интересует.
— Все-таки нельзя тебе уезжать!
— Пойми, Петя, не могу. Десятки людей от меня зависят и деньги, очень большие деньги.
— Далеко летишь? — чувствуя, что уговоры бесполезны, спросил Рубашкин и, услышав, что в Северодвинск, обрадовался. — Это же совсем рядом. Если понадобишься, два часа лета. Дай слово, что вернешься, если без тебя зарез.
— Вернусь, если зарез, обещаю. Устроюсь, позвоню, как связаться, — усмехнувшись, ответил Горлов. — Только ты уж, пожалуйста, больше не пудри людям мозги. Кисельных рек с молочными берегами еще долго не будет.
4.4. Мы ночного солнца не заметим
Горлов чувствовал, что, уезжая за полторы недели до выборов, поступает нехорошо, но после разговора с Цветковым ничего другого не оставалось.
— Ты на Котова бочки катишь, а он тебя уже второй раз выручает, — кричал Цветков. — И, между прочим, расплачиваться за твои выкрутасы приходится мне.
— Вычти из моей доли! — обиделся Горлов.
— Еще пару таких приключений, и от твоей доли ничего не останется!
— Эту потратим, другую заработаем, — попробовал пошутить Горлов, но Цветков продолжал кричать:
— Ни хрена мы не заработаем, если ты в политику ввязываешься! Да еще не с теми, с кем нужно. Я бы понял, если бы ты Котову помогал — это дело стоящее, с властью надо крепко дружить. А ты связался с какими-то засранцами.
— А если эти засранцы придут к власти?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140