— Я стихи сочинил, хочешь послушать? — и, не дожидаясь согласия, Рубашкин продекламировал: «Когда пересыхает в глотке, я будто не живу, тогда налью в стаканчик водки и…»
— И что дальше? — рассеянно спросил Горлов.
Рубашкин выждал многозначительную паузу: «… и выпью! А после снова налью. Что же может быть дальше, если налито. Правда о нас этого не скажешь».
— И впрямь будто пересохло. Скажи там кому-нибудь, чтобы принесли. Скажи, я велел, — засмеявшись, согласился Горлов. — Вообще-то возникает подозрение, что ты организовал свой демократический штаб при нашем магазине исключительно с той целью, чтобы всегда под рукой было.
— Кто ж спорит? Именно для этого, как альтернатива горбачевской перестройке. Кому на хрен нужно его новое мышление, если выпить нечего? — уже стоя в дверях, высказался Рубашкин.
«С Никитой завтра погуляю», — подумал Горлов. После разговора с Ларисой идти домой расхотелось. Нина опять будет спрашивать, отчего он перестал уделять внимание в семье и придется повторять про дела, неприятности на работе и выслушивать упреки. Горлов понимал, что Нина права, но от этого не становилось легче. Он врал и это входило в привычку.
Вернулся Рубашкин с коньяком и водкой.
— Вот, на выбор, — сказал он. — Что предпочитаешь?
— Давай водку! Если пить, как надо, то нет запаха и вкуса, а этот коньяк — дрянь. Когда демократы придут к власти я попрошу только одно: чтобы на всей территории СССР закрыли производство плохого коньяка. Чтобы меньше «пяти звездочек» не продавали.
— Обещаю исполнить, когда стану президентом!
— Ты, Петя, никогда не станешь президентом. Мне почему-то кажется, что и депутатом ты не станешь, разве до райсовета дотянешься.
— Почему? — Рубашкин обиделся и выпил, не чокаясь.
— Не могу объяснить. Так сердце подсказывает, — ответил Горлов и, зажмурившись, выпил. — Выпили, пора снова налить.
— Недавно в наш «Невский курьер» принесли старую газету и я выудил оттуда занимательную сказку…
— Только сказок нам не хватает, — буркнул Горлов. — Я уже ее читал: в некотором дурацком государстве люди настолько охренели, что не заметили, как небо сперва стало сплошь железным, а потом проржавело и рухнуло вниз. Но был там один умник, который научился поворачивать время вспять. Крепко трахнутый по голове упавшими небесами, он попытался изменить историю, но, как ни старался, конец был тот же: небо ржавело и рушилось.
— Там еще правил некий законченный негодяй, и в одном из вариантов герой его убил, — сказал Рубашкин.
— Убил, и в государстве сменился строй. Главный негодяйский лозунг «Мой народ — самый лучший!» заменили более демократичным: «Наш народ — самый лучший во всем мире!» Но небо все равно рухнуло.
— Я другую сказку хотел рассказать, — обиженно сказал Рубашкин. — Эта — уж больно мрачная. Тебя послушать, так жить не захочется: ложись и помирай.
— Никто никому не обещал веселья. Помнишь у Есенина: «Плохо для веселья планета оборудована»? И твой Координационный совет ничего тут не поделает.
— Во-первых, это — Маяковский: «Для веселья планета наша мало оборудована. Надо вырвать радость у грядущих дней…» Во-вторых…
— Если вырвать у грядущих дней, то во-вторых не будет, — прервал его Горлов. — Ничего не будет, если грядущего лишить радости. Видишь, бутылка опустела? Пора и нам.
— Мешать не стоит. Может, еще принести? — огорчился Рубашкин.
— Не хочется, да и тебя, верно заждались. Вставай, Петр, неотложные проблемы свержения Советской власти не терпят промедления. Вчера — рано, завтра — поздно! Координационный совет ждет, и враг в Смольном не дремлет, — бормотал Горлов, чувствуя, что опьянел.
«Надо же, и выпили совсем чуть», — вяло удивился он и, попрощавшись с Рубашкиным, пошел искать водителя.

Часть 4.
Глубоко легендированное внедрение
4.1. Сложная ситуация под партийным контролем
— Говорите короче! — повысил голос Котов. — В районном комитете партии надо говорить коротко, но ясно. Вам, полковник, пора бы научиться!
— Виктор Михайлович, если говорить коротко, то ситуация остается сложной, а если для ясности и более развернуто, то положение под полным контролем, — осторожно ответил Косинов. Исполняя обязанности начальника райотдела, он уже не первый раз делал еженедельный доклад первому секретарю райкома, но так и не нашел с ним общего языка.
— Давайте более развернуто, — недовольно вздохнул Котов. — Но конкретно.
— Мы привлекли информационно-аналитический отдел, другие службы УКГБ и подготовили обобщающую справку о предвыборной ситуации в районе. Наши специалисты уверены, что выборы в райсовет пройдут на высоком идейно-политическом уровне. Подавляющее большинство мест в райсовете займут утвержденные кандидаты. До 95 процентов голосов соберет в своем округе известный вам Павел Константинович Кошелев. Это даст ему серьезные преимущества при избрании на пост председателя райсовета. Конечно, будут и неудачи, особенно на периферии района, где жилищные условия и образовательный уровень населения значительно ниже, чем в центре. Тем не менее и там ведется активная работа, осуществлено легендированное внедрение в среде так называемых демократов.
— Сказки и легенды я слушать не буду. Мне, то есть партии, нужен результат! — воскликнул Котов. Он хорошо знал, что такое «легендированное внедрение», но сделал вид, будто не понял.
— Я имел в виду, что мы значительно усилили агентурную составляющую, начали успешно применять активные информационные мероприятия в негативной среде. Могу доложить, что у них и мышь не проскочит так, чтобы мы о ней тут же не узнали.
— Конкретнее, полковник, конкретнее, — буркнул Котов.
— В текущем квартале уровень агентурного перекрытия неформальных групп антисоветской направленности достиг тридцати процентов, что почти в четыре раза выше, чем за аналогичный период прошлого года.
— Через неделю выборы, а вы тут бубните о процентах, как поп на проповеди. Последний раз спрашиваю: где результаты?
Косинов понимал, о каких результатах спрашивает Котов. Тому хотелось бы услышать об арестах, задержаниях, наконец, о результатах следствия, короче — обо всем, что сотрудники Комитета называли коротким и емким словом: «реализация». Собственно, этого же хотел Косинов, десятки и сотни его товарищей. Однако ж не получалось!
Он вздохнул, вспомнив о бездарно проваленной операции «Дымок».
«Кого испугались? Паршивой статейки в какой-то газетенке», — раздраженно подумал он. Ему не хотелось думать, что дело не в статейке, а в том, как отреагировали на самом верху. Бездействие и апатия накатывали оттуда. Разумная инициатива по овладению ситуацией сдерживалась. Изолировать сотни две главных крикунов, пресечь и отпрофилактировать остальных:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140