Это в Куйбышевском районе. До выборов не так уж много времени…
— Что конкретно я могу сделать? — спросил Горлов.
— Вряд ли уместно просить вас ходить по квартирам. Но есть одно направление, на котором очень нужна помощь. У меня совсем плохо с изготовлением печатных материалов: листовки, письма и всякое такое.
— Что-нибудь придумаем. Давайте завтра встретимся вместе с Петром и все обговорим, — обещал Горлов. Отказать было невозможно, хотя ввязываться в трудную и хлопотную работу очень не хотелось.
— Все стынет! — крикнула из кухни Нина, и Горлов почувствовал, что она раздражена.
Нужно было сообщить Ларисе, но звонить ей домой было нельзя — ее муж видимо запомнил его голос. К тому же Горлов вспомнил, что она собиралась ехать к родителям. Их телефона он не знал и решил попросить Ларисину подругу. Та записала его номер и обещала разыскать Ларису, чтобы та срочно позвонила.
Прошло минут пятнадцать. За это время Горлов успел съесть картошку с остывшей подливкой и выпил чая. Когда зазвонил телефон, он вскочил так резко, что уронил тарелку.
— Можно Бориса Петровича? — осторожно спросила Лариса.
— Это я! — воскликнул он. — Запиши номер: завтра ты должна позвонить в институт Отто и сказать, что от Таланова Виктора Львовича. Тебя будут ждать и сделают все, что возможно. Никаких денег или подарков — я обо всем договорился.
— Бесполезно!
— Сейчас не время для споров, делай, как я сказал! — закричал Горлов.
— Хорошо, позвоню, — неожиданно согласилась Лариса. — Куда тебе звонить?
— Вечером буду у себя в конторе. После шести.
— С кем ты так грубо разговариваешь? Разве так можно? — спросила Нина.
— С кем надо! — оборвал ее Горлов и стал раздеваться. Он заснул, едва коснувшись подушки и не чувствовал ничего, пока яркий луч солнца не проник сквозь неплотно закрытую занавеску.
3.18 Мы на выдумки хитры
Горлов обомлел, увидев Ларису. Она была похожа на картинку из модного журнала или на счастливую героиню французского фильма из жизни миллионеров.
— К тебе не прорваться, — с порога сказала Лариса и, подойдя, поставила на его стол бутылку коньяка «Двин». — Никогда не задумывалась, что обычно дарят волшебникам.
— Девочки, пройдите в соседнюю комнату там все объяснят. И ты, Таня, пока погуляй, — велел Горлов, выпроваживая всех из комнаты.
— Милый, у меня все хорошо. Представь, я совершенно здорова, — Лариса обняла и поцеловала его в губы, едва они остались одни. — Я так странно себя чувствую, будто несла какую-то непосильную тяжесть, и вдруг стала легкой, как пушинка.
На приставном столике звонили сразу три телефона, в дверь кто-то заглянул, но Горлов услышал только удивленное «Ой, извините!»
— Значит, ничего не было? — спросил он.
— Ничего-ничегошеньки! Там замечательная врачиха, она сказала, что мне еще рожать и рожать…
— Давай пока подождем, — вставил Горлов.
— … и можно летать! Без всяких ограничений. Прости, но я тебя не послушалась — съездила в распределитель и подарила врачу огромную коробку конфет.
— Борис Петрович, мы уже час ждем, — заглянули в дверь сразу три девушки.
— Идите в соседнюю комнату к Пете Рубашкину, он объяснит, — виновато развел руками Горлов.
— Что здесь творится? В коридоре тьма-тьмущая народу и все — женщины, а к тебе не протолкнуться: меня чуть не побили, что без очереди…
— Потом, я занят! — закричал Горлов, заметив открывающуюся дверь. — Отсюда надо удирать! Я, кстати, сегодня не обедал и не ужинал. Поедем?
— На край света! — смеясь, воскликнула Лариса. — Хоть на край света. С тобой!
— На край, так на край, подожди, только найду визитную карточку, — сказал Горлов, перебрасывая с места на место наваленные на стол бумаги. — Вот! Это в Репино, кооперативный ресторан «Волна». Дерут безбожно, но, говорят, очень вкусно и мало народа. Ты когда-нибудь ела шашлык из форели? Или не из форели, а из осетрины, я забыл.
Продолжая говорить, Горлов снимал и опускал трубки телефонов, но секунду помолчав, те снова начинали звонить. Наконец он не выдержал и, уместив в одной руке три трубки, вежливо сказал: «У нас технический перерыв, позвоните через пятнадцать минут». И бросив трубки на стол, добавил: «Когда нас не будет».
На ходу сказав, Рубашкину, чтобы оставался за него, Горлов провел Ларису через заполненный людьми коридор, и они сели в машину.
— В Репино, Володя! — велел Горлов водителю и, предупреждая его недовольство, объяснил: «Там и пообедаем… вместе с ужином».
— Ты меня вспоминал? — тихо спросила Лариса.
— Пожалуй, не часто, — подумав, признался Горлов. — Правда, иногда очень хотелось позвонить, но стеснялся тревожить твою подружку. В эти дни столько всего навалилось — самая настоящая круговерть. Если бы меня спросили, что я больше всего хочу…
— Я тоже, — сказала Лариса и, потянувшись, поцеловала его в щеку.
— Вовсе не это. Больше всего я хочу выспаться. За четыре дня, что мы не виделись, вряд ли наберется часов двенадцать…
— Что же ты делал? Впечатление такое, будто готовишь конкурс красоты, — сейчас это модно, — столько девушек у себя собрал.
— Вовсе нет! — засмеялся Горлов. — Это я твою диагностику отрабатываю. А все девушки, которых ты видела — это телеграфистки. Приезжают со всего города и, не поверишь, совершенно бесплатно.
— Какая связь? — удивилась Лариса.
— Когда ты мне рассказала, я сперва не знал, что делать и кого просить. А потом вспомнил про Рубашкина — он столько всякого народа знает…
— Это который раньше у тебя работал, из-за него тебя хотели посадить?
— Тот самый. Он все бросил и пошел в журналисты. Правда, не очень у него получается, хотя делает вид, что все в порядке. При этом Петя просто сдвинулся на борьбе за демократию, про коммунистов заговоришь, он трястись начинает, и не остановить. В общем у него много всяких знакомых, в самых неожиданных местах. Я и попросил его помочь. Он мне в тот же вечер позвонил, что его приятель все устроит. Так все и получилось. Однако приятель тоже оказался демократом, какая-то шишка в их Народном фронте. Слышала про такой?
— Конечно! Дома только и слышно: «лэ-нэ-фэ такой, лэ-нэ-фэ сякой». Впечатление, что в этом «эл-эн-фе» сплошные шпионы и враги народа, поголовно все!
— Так, этот приятель хочет стать депутатом Ленсовета и попросил помочь в агитации. Отказаться невозможно. Но как помочь, он и сам не знает. До выборов меньше двух недель осталось! Я конечно посадил всех, кто под руку попался за пишущие машинки. Картина еще та: входишь в лабораторию, а там, будто из пулеметов стреляют — листовки печатают! Однажды тип из парткома завалился: дескать, что это тут делается? К счастью никто не подвел. Ответили, что срочно готовят секретные документы и без спецразрешения ничего ему не покажут. Тот, хоть и подозревал что-то, но ушел несолоно хлебавши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
— Что конкретно я могу сделать? — спросил Горлов.
— Вряд ли уместно просить вас ходить по квартирам. Но есть одно направление, на котором очень нужна помощь. У меня совсем плохо с изготовлением печатных материалов: листовки, письма и всякое такое.
— Что-нибудь придумаем. Давайте завтра встретимся вместе с Петром и все обговорим, — обещал Горлов. Отказать было невозможно, хотя ввязываться в трудную и хлопотную работу очень не хотелось.
— Все стынет! — крикнула из кухни Нина, и Горлов почувствовал, что она раздражена.
Нужно было сообщить Ларисе, но звонить ей домой было нельзя — ее муж видимо запомнил его голос. К тому же Горлов вспомнил, что она собиралась ехать к родителям. Их телефона он не знал и решил попросить Ларисину подругу. Та записала его номер и обещала разыскать Ларису, чтобы та срочно позвонила.
Прошло минут пятнадцать. За это время Горлов успел съесть картошку с остывшей подливкой и выпил чая. Когда зазвонил телефон, он вскочил так резко, что уронил тарелку.
— Можно Бориса Петровича? — осторожно спросила Лариса.
— Это я! — воскликнул он. — Запиши номер: завтра ты должна позвонить в институт Отто и сказать, что от Таланова Виктора Львовича. Тебя будут ждать и сделают все, что возможно. Никаких денег или подарков — я обо всем договорился.
— Бесполезно!
— Сейчас не время для споров, делай, как я сказал! — закричал Горлов.
— Хорошо, позвоню, — неожиданно согласилась Лариса. — Куда тебе звонить?
— Вечером буду у себя в конторе. После шести.
— С кем ты так грубо разговариваешь? Разве так можно? — спросила Нина.
— С кем надо! — оборвал ее Горлов и стал раздеваться. Он заснул, едва коснувшись подушки и не чувствовал ничего, пока яркий луч солнца не проник сквозь неплотно закрытую занавеску.
3.18 Мы на выдумки хитры
Горлов обомлел, увидев Ларису. Она была похожа на картинку из модного журнала или на счастливую героиню французского фильма из жизни миллионеров.
— К тебе не прорваться, — с порога сказала Лариса и, подойдя, поставила на его стол бутылку коньяка «Двин». — Никогда не задумывалась, что обычно дарят волшебникам.
— Девочки, пройдите в соседнюю комнату там все объяснят. И ты, Таня, пока погуляй, — велел Горлов, выпроваживая всех из комнаты.
— Милый, у меня все хорошо. Представь, я совершенно здорова, — Лариса обняла и поцеловала его в губы, едва они остались одни. — Я так странно себя чувствую, будто несла какую-то непосильную тяжесть, и вдруг стала легкой, как пушинка.
На приставном столике звонили сразу три телефона, в дверь кто-то заглянул, но Горлов услышал только удивленное «Ой, извините!»
— Значит, ничего не было? — спросил он.
— Ничего-ничегошеньки! Там замечательная врачиха, она сказала, что мне еще рожать и рожать…
— Давай пока подождем, — вставил Горлов.
— … и можно летать! Без всяких ограничений. Прости, но я тебя не послушалась — съездила в распределитель и подарила врачу огромную коробку конфет.
— Борис Петрович, мы уже час ждем, — заглянули в дверь сразу три девушки.
— Идите в соседнюю комнату к Пете Рубашкину, он объяснит, — виновато развел руками Горлов.
— Что здесь творится? В коридоре тьма-тьмущая народу и все — женщины, а к тебе не протолкнуться: меня чуть не побили, что без очереди…
— Потом, я занят! — закричал Горлов, заметив открывающуюся дверь. — Отсюда надо удирать! Я, кстати, сегодня не обедал и не ужинал. Поедем?
— На край света! — смеясь, воскликнула Лариса. — Хоть на край света. С тобой!
— На край, так на край, подожди, только найду визитную карточку, — сказал Горлов, перебрасывая с места на место наваленные на стол бумаги. — Вот! Это в Репино, кооперативный ресторан «Волна». Дерут безбожно, но, говорят, очень вкусно и мало народа. Ты когда-нибудь ела шашлык из форели? Или не из форели, а из осетрины, я забыл.
Продолжая говорить, Горлов снимал и опускал трубки телефонов, но секунду помолчав, те снова начинали звонить. Наконец он не выдержал и, уместив в одной руке три трубки, вежливо сказал: «У нас технический перерыв, позвоните через пятнадцать минут». И бросив трубки на стол, добавил: «Когда нас не будет».
На ходу сказав, Рубашкину, чтобы оставался за него, Горлов провел Ларису через заполненный людьми коридор, и они сели в машину.
— В Репино, Володя! — велел Горлов водителю и, предупреждая его недовольство, объяснил: «Там и пообедаем… вместе с ужином».
— Ты меня вспоминал? — тихо спросила Лариса.
— Пожалуй, не часто, — подумав, признался Горлов. — Правда, иногда очень хотелось позвонить, но стеснялся тревожить твою подружку. В эти дни столько всего навалилось — самая настоящая круговерть. Если бы меня спросили, что я больше всего хочу…
— Я тоже, — сказала Лариса и, потянувшись, поцеловала его в щеку.
— Вовсе не это. Больше всего я хочу выспаться. За четыре дня, что мы не виделись, вряд ли наберется часов двенадцать…
— Что же ты делал? Впечатление такое, будто готовишь конкурс красоты, — сейчас это модно, — столько девушек у себя собрал.
— Вовсе нет! — засмеялся Горлов. — Это я твою диагностику отрабатываю. А все девушки, которых ты видела — это телеграфистки. Приезжают со всего города и, не поверишь, совершенно бесплатно.
— Какая связь? — удивилась Лариса.
— Когда ты мне рассказала, я сперва не знал, что делать и кого просить. А потом вспомнил про Рубашкина — он столько всякого народа знает…
— Это который раньше у тебя работал, из-за него тебя хотели посадить?
— Тот самый. Он все бросил и пошел в журналисты. Правда, не очень у него получается, хотя делает вид, что все в порядке. При этом Петя просто сдвинулся на борьбе за демократию, про коммунистов заговоришь, он трястись начинает, и не остановить. В общем у него много всяких знакомых, в самых неожиданных местах. Я и попросил его помочь. Он мне в тот же вечер позвонил, что его приятель все устроит. Так все и получилось. Однако приятель тоже оказался демократом, какая-то шишка в их Народном фронте. Слышала про такой?
— Конечно! Дома только и слышно: «лэ-нэ-фэ такой, лэ-нэ-фэ сякой». Впечатление, что в этом «эл-эн-фе» сплошные шпионы и враги народа, поголовно все!
— Так, этот приятель хочет стать депутатом Ленсовета и попросил помочь в агитации. Отказаться невозможно. Но как помочь, он и сам не знает. До выборов меньше двух недель осталось! Я конечно посадил всех, кто под руку попался за пишущие машинки. Картина еще та: входишь в лабораторию, а там, будто из пулеметов стреляют — листовки печатают! Однажды тип из парткома завалился: дескать, что это тут делается? К счастью никто не подвел. Ответили, что срочно готовят секретные документы и без спецразрешения ничего ему не покажут. Тот, хоть и подозревал что-то, но ушел несолоно хлебавши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140