Для них очередь на покупку холодильника снизится в среднем до 9 лет, на швейные и стиральные машины, а также на телевизоры — до 5 лет, на одежду, обувь и трикотаж — около 2 лет. Что уж говорить о рядовых жителях?
Но не печальтесь, мы еще не дочитали до конца, не вникли в сокровенную суть модно-прогрессивных предложений начальника ГУТ'а, товарища Зеленского В.А. Каким видит выход из кризиса этот заслуженный работник советской торговли?
Грезится ему переход на планово-рыночные отношения. Удивляетесь, как можно через дефис соединить план с рынком? У нас — легко и запросто!
Достаточно, предлагает начальник, преобразовать государственные магазины в арендные, акционерные, личные, смешанные и открыть частные лавочки, как тут же всеобщий дефицит воплотится во изумляющее изобилие на фоне рыночных отношений. Переведя с планового языка на русский, поймем простую вещь: цены вырастут настолько, что советский инженер трижды подумает у витрины, прогибающейся от тяжести краковских колбас и маковых, с медом булок.
А чем же тогда займется ГУТ? Да, тем же самым — будет контролировать, распределять, причем не товары, а фонды. Дело знакомое и жалоб не вызовет. В самом деле, на кого жаловаться, если торговля станет смешанной, акционерной да частной. Разве что на депутатов, которые в душевной простоте за такой «рынок» проголосуют?
Андрей Лисовский
Вечером позвонил Таланов.
— В сегодняшней «Вечерке» твоя работа? — не поздоровавшись, спросил он.
— А ты, как думаешь?
— Мне уже два человека звонили. Допытываются, как к журналисту Лисовскому попала деликатная справка.
— А ты честно отвечаешь, что никакого Лисовского в глаза не видел, — догадался Рубашкин.
— Так и отвечаю, а сам думаю, что овладение прессой сулит необыкновенную силу…
— … тому, кто овладеет, — докончил фразу Рубашкин.
— При условии, что никто не узнает, кто такой Лисовский. Потому, что скандальному журналисту нет места среди сотрудников горсовета.
— Что-то светит? — спросил Рубашкин.
— Завтра меня утвердят председателем комиссии по торговле, через неделю — состав комиссии. Готовься к первому заседанию. Прочитав такую статью, никто не усомнится, что ты сможешь быть главным специалистом в сфере обслуживания населения. А нам нужно много таких статей. Поэтому я надеюсь на единогласное решение по твоей кандидатуре. Готовься, Петя!
* * *
С утра Рубашкин собирался в Ленсовет послушать, как будут утверждать Таланова, но не успел дойти до двери. Звонил Мигайлин.
— Слава богу, что застал! Павел Константинович Кошелев примет нас ровно в одиннадцать. Он согласен дать интервью, чтобы вы провели время с пользой, — радостно сообщил Мигайлин. — Встречаемся у входа в райисполком! Не опоздайте, Петр Андреевич!
4.17… И нежданные встречи
Петр и сам не понял, зачем согласился идти к Кошелеву. Интервью с ним сразу показалось пустяковым — кому нужны рассуждения депутата одного из райсоветов, их в Ленинграде больше двух десятков, по 150 человек в каждом.
Как назло, и погода была мерзостной. Еще ночью повалил рыхлый, сырой снег, крупные хлопья липли к лицу и стаивали за ворот холодными струйками. На тротуарах скопился толстый слой жижи, проезжавшие машины обкатывали прохожих грязными брызгами.
Мигайлин опаздывал, и Рубашкин слонялся по пустой, занесенной снегом площадке перед исполком. Озябнув, он зашел в вестибюль и у самой двери столкнулся с Горловым.
— Как Фигаро: и здесь, и там, — обрадовался тот.
— А тебя каким ветром занесло? — спросил Рубашкин.
— Котов лично звонил, просил поддержать будущего председателя райсовета, ну, я и пришел познакомиться. Заодно встретился с нашими кооператорами…
— Представь я тоже иду знакомиться и тоже с Кошелевым, — засмеялся Рубашкин. — И как тебе кандидат?
— Умница, замечательный человек! — воскликнул Горлов. — Я его сразу узнал, и он меня — тоже. Но было неудобно при всех — черт-те что могут подумать.
— Кто может подумать?
— Со мной несколько кооператоров было. Пришли знакомиться с новой властью.
— Вроде, Кошелева еще не выбрали? — возразил Рубашкин.
— Обязательно выберут! Знаешь, пожалуй, наш Котов оказался на своем месте, разбирается в людях. Кошелев мне еще тогда, осенью понравился. Ведь, это он нас из той истории с разглашением гостайны вытянул. Помнишь, я после его прихода приехал к тебе, а ты сомневался, что все кончится хорошо. Сказать честно, и я долго опасался, что он притворялся, а на самом деле, какую-нибудь пакость готовил. Кто-нибудь другой запросто заставил бы стукачом стать или еще что-нибудь в этом роде. А Кошелев во всем разобрался, все понял и помог, просто так помог!
— Постой, ты уверен, что Кошелев из КГБ?
— Конечно! Откуда же еще? Он, когда ко мне пришел, даже удостоверение показал, я тебе рассказывал, неужели не помнишь? — удивился Горлов.
— Здравствуйте! Извините за опоздание. Петр Андреевич, извините, что опоздал, автобуса долго не было, — остановился возле них запыхавшийся Мигайлин и, не смущаясь, протянул Горлову руку: — Где-то я вас видел, но не помню, где.
— Это мой бывший начальник, и всегда — близкий друг, Борис Петрович Горлов, — сказал Рубашкин.
— Очень много о вас слышал, Борис Петрович, — заулыбался Мигайлин. — Марина Евгеньевна Салье очень хочет с вами встретиться, ведь вас можно назвать человеком новой формации, настоящим бизнесменом, не говоря уже о вашей бесценной помощи во время выборов. Если позволите, я вам на днях позвоню.
— Звоните, — протянув Мигайлину визитную карточку, согласился Горлов.
— Извините, Борис Петрович, нам надо идти. Павел Константинович не любит ждать, — сказал Мигайлин.
— Пожалуй, мне тоже пора. Кстати, я только что был у Кошелева, он мне очень понравился, дельный и порядочный человек, — сказал Горлов и, кивнув на прощание, пошел к стоявшей невдалеке машине.
— Пойдемте, Петр Андреевич! — настойчиво повторил Мигайлин.
— Так вот, чем пес был начинен! — воскликнул Рубашкин и, заметив недоуменный взгляд Мигайлина, добавил: — Это Фауст сказал, когда увидел Мефистофеля в его подлинном обличье. Помните, милейший Андрей Ильич?
Не дожидаясь ответа, Рубашкин повернулся и побежал догонять Горлова.
— Боря, подожди, — закричал он, — мне с тобой по дороге!
— Ты же к Кошелеву собирался? — обернувшись с переднего сиденья, спросил Горлов.
— А вот с ним мне абсолютно не по пути! — воскликнул Рубашкин.
— Я, Петя, думаю, что порядочным людям всегда по пути, — заметил Горлов.
— Ты кого считаешь порядочным: меня или гэбэшника Кошелева?
— И тебя, и его — обоих!
— Этого не может быть! Этого не может быть потому, что огонь не горит в воде, как два разных предмета не могут одновременно сосуществовать в одной точке материального мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
Но не печальтесь, мы еще не дочитали до конца, не вникли в сокровенную суть модно-прогрессивных предложений начальника ГУТ'а, товарища Зеленского В.А. Каким видит выход из кризиса этот заслуженный работник советской торговли?
Грезится ему переход на планово-рыночные отношения. Удивляетесь, как можно через дефис соединить план с рынком? У нас — легко и запросто!
Достаточно, предлагает начальник, преобразовать государственные магазины в арендные, акционерные, личные, смешанные и открыть частные лавочки, как тут же всеобщий дефицит воплотится во изумляющее изобилие на фоне рыночных отношений. Переведя с планового языка на русский, поймем простую вещь: цены вырастут настолько, что советский инженер трижды подумает у витрины, прогибающейся от тяжести краковских колбас и маковых, с медом булок.
А чем же тогда займется ГУТ? Да, тем же самым — будет контролировать, распределять, причем не товары, а фонды. Дело знакомое и жалоб не вызовет. В самом деле, на кого жаловаться, если торговля станет смешанной, акционерной да частной. Разве что на депутатов, которые в душевной простоте за такой «рынок» проголосуют?
Андрей Лисовский
Вечером позвонил Таланов.
— В сегодняшней «Вечерке» твоя работа? — не поздоровавшись, спросил он.
— А ты, как думаешь?
— Мне уже два человека звонили. Допытываются, как к журналисту Лисовскому попала деликатная справка.
— А ты честно отвечаешь, что никакого Лисовского в глаза не видел, — догадался Рубашкин.
— Так и отвечаю, а сам думаю, что овладение прессой сулит необыкновенную силу…
— … тому, кто овладеет, — докончил фразу Рубашкин.
— При условии, что никто не узнает, кто такой Лисовский. Потому, что скандальному журналисту нет места среди сотрудников горсовета.
— Что-то светит? — спросил Рубашкин.
— Завтра меня утвердят председателем комиссии по торговле, через неделю — состав комиссии. Готовься к первому заседанию. Прочитав такую статью, никто не усомнится, что ты сможешь быть главным специалистом в сфере обслуживания населения. А нам нужно много таких статей. Поэтому я надеюсь на единогласное решение по твоей кандидатуре. Готовься, Петя!
* * *
С утра Рубашкин собирался в Ленсовет послушать, как будут утверждать Таланова, но не успел дойти до двери. Звонил Мигайлин.
— Слава богу, что застал! Павел Константинович Кошелев примет нас ровно в одиннадцать. Он согласен дать интервью, чтобы вы провели время с пользой, — радостно сообщил Мигайлин. — Встречаемся у входа в райисполком! Не опоздайте, Петр Андреевич!
4.17… И нежданные встречи
Петр и сам не понял, зачем согласился идти к Кошелеву. Интервью с ним сразу показалось пустяковым — кому нужны рассуждения депутата одного из райсоветов, их в Ленинграде больше двух десятков, по 150 человек в каждом.
Как назло, и погода была мерзостной. Еще ночью повалил рыхлый, сырой снег, крупные хлопья липли к лицу и стаивали за ворот холодными струйками. На тротуарах скопился толстый слой жижи, проезжавшие машины обкатывали прохожих грязными брызгами.
Мигайлин опаздывал, и Рубашкин слонялся по пустой, занесенной снегом площадке перед исполком. Озябнув, он зашел в вестибюль и у самой двери столкнулся с Горловым.
— Как Фигаро: и здесь, и там, — обрадовался тот.
— А тебя каким ветром занесло? — спросил Рубашкин.
— Котов лично звонил, просил поддержать будущего председателя райсовета, ну, я и пришел познакомиться. Заодно встретился с нашими кооператорами…
— Представь я тоже иду знакомиться и тоже с Кошелевым, — засмеялся Рубашкин. — И как тебе кандидат?
— Умница, замечательный человек! — воскликнул Горлов. — Я его сразу узнал, и он меня — тоже. Но было неудобно при всех — черт-те что могут подумать.
— Кто может подумать?
— Со мной несколько кооператоров было. Пришли знакомиться с новой властью.
— Вроде, Кошелева еще не выбрали? — возразил Рубашкин.
— Обязательно выберут! Знаешь, пожалуй, наш Котов оказался на своем месте, разбирается в людях. Кошелев мне еще тогда, осенью понравился. Ведь, это он нас из той истории с разглашением гостайны вытянул. Помнишь, я после его прихода приехал к тебе, а ты сомневался, что все кончится хорошо. Сказать честно, и я долго опасался, что он притворялся, а на самом деле, какую-нибудь пакость готовил. Кто-нибудь другой запросто заставил бы стукачом стать или еще что-нибудь в этом роде. А Кошелев во всем разобрался, все понял и помог, просто так помог!
— Постой, ты уверен, что Кошелев из КГБ?
— Конечно! Откуда же еще? Он, когда ко мне пришел, даже удостоверение показал, я тебе рассказывал, неужели не помнишь? — удивился Горлов.
— Здравствуйте! Извините за опоздание. Петр Андреевич, извините, что опоздал, автобуса долго не было, — остановился возле них запыхавшийся Мигайлин и, не смущаясь, протянул Горлову руку: — Где-то я вас видел, но не помню, где.
— Это мой бывший начальник, и всегда — близкий друг, Борис Петрович Горлов, — сказал Рубашкин.
— Очень много о вас слышал, Борис Петрович, — заулыбался Мигайлин. — Марина Евгеньевна Салье очень хочет с вами встретиться, ведь вас можно назвать человеком новой формации, настоящим бизнесменом, не говоря уже о вашей бесценной помощи во время выборов. Если позволите, я вам на днях позвоню.
— Звоните, — протянув Мигайлину визитную карточку, согласился Горлов.
— Извините, Борис Петрович, нам надо идти. Павел Константинович не любит ждать, — сказал Мигайлин.
— Пожалуй, мне тоже пора. Кстати, я только что был у Кошелева, он мне очень понравился, дельный и порядочный человек, — сказал Горлов и, кивнув на прощание, пошел к стоявшей невдалеке машине.
— Пойдемте, Петр Андреевич! — настойчиво повторил Мигайлин.
— Так вот, чем пес был начинен! — воскликнул Рубашкин и, заметив недоуменный взгляд Мигайлина, добавил: — Это Фауст сказал, когда увидел Мефистофеля в его подлинном обличье. Помните, милейший Андрей Ильич?
Не дожидаясь ответа, Рубашкин повернулся и побежал догонять Горлова.
— Боря, подожди, — закричал он, — мне с тобой по дороге!
— Ты же к Кошелеву собирался? — обернувшись с переднего сиденья, спросил Горлов.
— А вот с ним мне абсолютно не по пути! — воскликнул Рубашкин.
— Я, Петя, думаю, что порядочным людям всегда по пути, — заметил Горлов.
— Ты кого считаешь порядочным: меня или гэбэшника Кошелева?
— И тебя, и его — обоих!
— Этого не может быть! Этого не может быть потому, что огонь не горит в воде, как два разных предмета не могут одновременно сосуществовать в одной точке материального мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140