На газонах еще лежал не стаявший грязно-серый снег, но дорожки уже подсушило, только по краям было мокро, и текли ручьи. Подстелив газету Горлов сел на скамейку и вскоре увидел выходящего из подъезда Рубашкина. Тот перешел дорогу и, войдя в сад, остановился совсем близко. Горлов не стал его окликать, а Рубашкин, почти не двигаясь, сосредоточенно смотрел куда-то вглубь сада, где несколько человек выгуливало собак.
— Петя! — устав ждать, позвал Горлов. Рубашкин обернулся и, подойдя, опустился рядом.
— По застывшим садам молчаливо несутся борзые, — сказал он, кивнув в сторону.
— Намек понял — сейчас и мы понесемся, — Горлов достал из кармана маленькую «Московской», сверток со стаканами и закуской.
Они выпили, не чокаясь и думая каждый о своем.
— Так ты подумал? — прервал молчание Рубашкин.
— Могу внести тысяч пять из своих, — ответил Горлов.
— Деньги, конечно, всегда нужны. Спасибо. А ты сам не хочешь участвовать? Мы можем выдвинуть тебя в депутаты, поможем организовать предвыборную агитацию, — предложил Рубашкин.
— Бог с тобой, Петя. У меня и так голова кругом. В министерстве спохватились, выделяют финансирование… — Горлов замолчал, вспомнив, что нельзя говорить Рубашкину даже о названии работы, -… к тому же кооперативные дела: начали оформлять покупку корабля. Там одних бумаг килограмма три утвердить надо. А магазин, тут недалеко? Я, естественно, в детали не вникаю, но, поверь, забот хватает.
— Думаю, Боря, что твое участие дороже пяти или даже десяти тысяч, — сказал Рубашкин. — Я в последнее время замечаю, что с каждым днем вокруг нас все больше каких-то странных людей. Некоторые — откровенные психопаты, им не в политику, а в дурдом надо, на других взглянешь — пробы негде ставить, мошенники и жулье, а кое-кто, особенно из кооператоров — себе на уме. Когда победим на выборах, эти у пирога будут первыми. Всех растолкают и задавят, им на все плевать. А большинство — неудачники, социологи называют таких маргиналами. Амбиций и самомнения — выше крыши. Для них главное — вылезти наверх, чтобы заметили и оценили.
— Только ты один это заметил? — спросил Горлов, подумав, что Рубашкин вряд ли считает себя неудачником.
— Многие это видят, но общий курс таков: дружить со всеми, кто против коммунистов. Поэтому такой умный и деятельный человек, как ты — на вес золота.
— Хорош самородочек! Восемьдесят килограммов живого веса. Здорово ты меня оценил, — засмеялся Горлов. — Кстати, почему ты решил, что вы победите на выборах?
— Знаю, как люди настроены. Сам посуди: семьдесят лет обещают хорошую жизнь, а результат? Народ ошалел от дефицита, что ни спроси — ничего нет. Этот год все расставил по местам. Люди готовы черта в ступе выбрать, лишь бы что-то изменить к лучшему.
— Возможно, ты и прав, но в депутаты все равно не хочу. Не выйдет из меня народного трибуна — характер не тот. Систему наведения спроектировать или вооружение с корабля снять — другое дело! Это понятно, это конкретно! Понимаешь, конкретно! — воскликнул Горлов.
— Видишь ли, Боря, победить на выборах в Советы — только начало. Следующий шаг — сформировать новую исполнительную власть. Если оставим старую, все пойдет прахом. Партократия хитра, умела и в отличие от нас хорошо организована. Вот и организуют голод или какую-нибудь аварию вроде Чернобыльской, и тогда нас сметут, а власть захватят генералы с полковниками. Проблем они не решат, но так завинтят, что Брежнев святым покажется. Ты когда-то ругал меня, что не думаю об экономике. Думаю! Мы все думаем! И, в первую очередь, о том, кто будет ею руководить.
— Ты имеешь в виду меня?
— Тебя, Боря! В конце концов, какая разница, кто сделает тебя начальником? Ты же был в восторге, когда засветило назначение в Челябинске?
— Ну, это давно было, — поморщился Горлов.
— Правда глаза колет? — спросил Рубашкин, и Горлов не нашел, что ответить.
— Конечно, мы не сможем назначить тебя министром, ни даже директором Объединения, это не в наших силах… пока. Но исполкомом ты бы управлял не хуже, а лучше нынешних.
— Ленгорисполком не потяну, а захудаленький район — запросто, — улыбаясь, согласился Горлов.
— И на том спасибо! Давай допьем остатки.
— Ты, Петя, сегодня какой-то задумчивый, на себя не похож, — выпив, сказал Горлов. — И мысли необычные: то, тяпнув стакан на скамейке в саду, председателей исполкомов готовишь, то о летающих чайках мечтаешь.
— Книжка твоя навеяла, я ее еще немного подержу — можно?
— Держи, сколько хочешь, не к спеху, — сказал Горлов.
— Ты-то сам ее читал?
— Читал, но, честно говоря, не понял, отчего ею так восхищаются. Одна моя знакомая на нее, как на Библию молится.
— Хороший человек твоя знакомая, — сказал Рубашкин.
— Кстати, Петя, не мог бы помочь, ты ведь многих знаешь. Жене одного моего приятеля какой-то дурацкий диагноз ставят по женской части. Устроить бы к хорошему специалисту на консультацию, — вдруг решил спросить Горлов.
— Какой диагноз?
— Подозревают опухоль… доброкачественную, — Горлов почему-то не смог повторить ту болезнь, которую назвала Лариса.
— У Вити Таланова кто-то был в институте Отто. Сегодня же позвоню. Думаю, что-нибудь получится. Ты куда?
— Поеду к себе. Считай, вторую ночь не сплю. К тому же в Мурманске тяжело пришлось. Пошел с моряками в баню, утром еле ноги унес, — зевнув, сказал Горлов. — Приеду и лягу спать. Завтра опять ни свет, ни заря.
* * *
— Наконец-то! Ты совсем замотался, на себя не похож. Ужинать будешь? — Нина подозрительно принюхалась, но ничего не сказала.
— Выпили с Рубашкиным, — виновато объяснил Горлов.
— Он недавно звонил, просил перезвонить, как только придешь.
— Больше никто не спрашивал?
— Из Краснодара просили передать, что пригонят твою машину на следующей неделе, а две фуры с консервами пока задерживаются. Зато могут отгрузить двадцать ящиков грузинского коньяка. Ждут, чтобы ты решил.
— Понятно! Поступим как в том анекдоте: украли ящик коньяка, продали, а деньги пропили. Помнишь?
Пока Нина готовила ужин, Горлов позвонил Рубашкину.
— Все в порядке, Таланов обещал все устроить, но просил, чтобы ты с ним связался, запиши телефон и позвони сразу, пока он дома, — сказал Петр и быстро продиктовал номер.
— Подожди, я забыл, как его зовут?
— Витя… то есть Виктор Львович.
— Все готово, иди, — заглянув в комнату, позвала Нина, но Горлов махнул рукой, чтобы не мешала.
— Виктор Львович, это Горлов, Петя Рубашкин сказал…
— Да, он только что со мной говорил. Пусть ваша знакомая позвонит… — Таланов назвал номер и к кому обратиться. — Но у меня к вам ответная просьба.
— Мы уже с Петром договорились, сделаю все, что могу, — торопясь, сказал Горлов.
— Я выдвинут кандидатом в депутаты Ленсовета по 213 округу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
— Петя! — устав ждать, позвал Горлов. Рубашкин обернулся и, подойдя, опустился рядом.
— По застывшим садам молчаливо несутся борзые, — сказал он, кивнув в сторону.
— Намек понял — сейчас и мы понесемся, — Горлов достал из кармана маленькую «Московской», сверток со стаканами и закуской.
Они выпили, не чокаясь и думая каждый о своем.
— Так ты подумал? — прервал молчание Рубашкин.
— Могу внести тысяч пять из своих, — ответил Горлов.
— Деньги, конечно, всегда нужны. Спасибо. А ты сам не хочешь участвовать? Мы можем выдвинуть тебя в депутаты, поможем организовать предвыборную агитацию, — предложил Рубашкин.
— Бог с тобой, Петя. У меня и так голова кругом. В министерстве спохватились, выделяют финансирование… — Горлов замолчал, вспомнив, что нельзя говорить Рубашкину даже о названии работы, -… к тому же кооперативные дела: начали оформлять покупку корабля. Там одних бумаг килограмма три утвердить надо. А магазин, тут недалеко? Я, естественно, в детали не вникаю, но, поверь, забот хватает.
— Думаю, Боря, что твое участие дороже пяти или даже десяти тысяч, — сказал Рубашкин. — Я в последнее время замечаю, что с каждым днем вокруг нас все больше каких-то странных людей. Некоторые — откровенные психопаты, им не в политику, а в дурдом надо, на других взглянешь — пробы негде ставить, мошенники и жулье, а кое-кто, особенно из кооператоров — себе на уме. Когда победим на выборах, эти у пирога будут первыми. Всех растолкают и задавят, им на все плевать. А большинство — неудачники, социологи называют таких маргиналами. Амбиций и самомнения — выше крыши. Для них главное — вылезти наверх, чтобы заметили и оценили.
— Только ты один это заметил? — спросил Горлов, подумав, что Рубашкин вряд ли считает себя неудачником.
— Многие это видят, но общий курс таков: дружить со всеми, кто против коммунистов. Поэтому такой умный и деятельный человек, как ты — на вес золота.
— Хорош самородочек! Восемьдесят килограммов живого веса. Здорово ты меня оценил, — засмеялся Горлов. — Кстати, почему ты решил, что вы победите на выборах?
— Знаю, как люди настроены. Сам посуди: семьдесят лет обещают хорошую жизнь, а результат? Народ ошалел от дефицита, что ни спроси — ничего нет. Этот год все расставил по местам. Люди готовы черта в ступе выбрать, лишь бы что-то изменить к лучшему.
— Возможно, ты и прав, но в депутаты все равно не хочу. Не выйдет из меня народного трибуна — характер не тот. Систему наведения спроектировать или вооружение с корабля снять — другое дело! Это понятно, это конкретно! Понимаешь, конкретно! — воскликнул Горлов.
— Видишь ли, Боря, победить на выборах в Советы — только начало. Следующий шаг — сформировать новую исполнительную власть. Если оставим старую, все пойдет прахом. Партократия хитра, умела и в отличие от нас хорошо организована. Вот и организуют голод или какую-нибудь аварию вроде Чернобыльской, и тогда нас сметут, а власть захватят генералы с полковниками. Проблем они не решат, но так завинтят, что Брежнев святым покажется. Ты когда-то ругал меня, что не думаю об экономике. Думаю! Мы все думаем! И, в первую очередь, о том, кто будет ею руководить.
— Ты имеешь в виду меня?
— Тебя, Боря! В конце концов, какая разница, кто сделает тебя начальником? Ты же был в восторге, когда засветило назначение в Челябинске?
— Ну, это давно было, — поморщился Горлов.
— Правда глаза колет? — спросил Рубашкин, и Горлов не нашел, что ответить.
— Конечно, мы не сможем назначить тебя министром, ни даже директором Объединения, это не в наших силах… пока. Но исполкомом ты бы управлял не хуже, а лучше нынешних.
— Ленгорисполком не потяну, а захудаленький район — запросто, — улыбаясь, согласился Горлов.
— И на том спасибо! Давай допьем остатки.
— Ты, Петя, сегодня какой-то задумчивый, на себя не похож, — выпив, сказал Горлов. — И мысли необычные: то, тяпнув стакан на скамейке в саду, председателей исполкомов готовишь, то о летающих чайках мечтаешь.
— Книжка твоя навеяла, я ее еще немного подержу — можно?
— Держи, сколько хочешь, не к спеху, — сказал Горлов.
— Ты-то сам ее читал?
— Читал, но, честно говоря, не понял, отчего ею так восхищаются. Одна моя знакомая на нее, как на Библию молится.
— Хороший человек твоя знакомая, — сказал Рубашкин.
— Кстати, Петя, не мог бы помочь, ты ведь многих знаешь. Жене одного моего приятеля какой-то дурацкий диагноз ставят по женской части. Устроить бы к хорошему специалисту на консультацию, — вдруг решил спросить Горлов.
— Какой диагноз?
— Подозревают опухоль… доброкачественную, — Горлов почему-то не смог повторить ту болезнь, которую назвала Лариса.
— У Вити Таланова кто-то был в институте Отто. Сегодня же позвоню. Думаю, что-нибудь получится. Ты куда?
— Поеду к себе. Считай, вторую ночь не сплю. К тому же в Мурманске тяжело пришлось. Пошел с моряками в баню, утром еле ноги унес, — зевнув, сказал Горлов. — Приеду и лягу спать. Завтра опять ни свет, ни заря.
* * *
— Наконец-то! Ты совсем замотался, на себя не похож. Ужинать будешь? — Нина подозрительно принюхалась, но ничего не сказала.
— Выпили с Рубашкиным, — виновато объяснил Горлов.
— Он недавно звонил, просил перезвонить, как только придешь.
— Больше никто не спрашивал?
— Из Краснодара просили передать, что пригонят твою машину на следующей неделе, а две фуры с консервами пока задерживаются. Зато могут отгрузить двадцать ящиков грузинского коньяка. Ждут, чтобы ты решил.
— Понятно! Поступим как в том анекдоте: украли ящик коньяка, продали, а деньги пропили. Помнишь?
Пока Нина готовила ужин, Горлов позвонил Рубашкину.
— Все в порядке, Таланов обещал все устроить, но просил, чтобы ты с ним связался, запиши телефон и позвони сразу, пока он дома, — сказал Петр и быстро продиктовал номер.
— Подожди, я забыл, как его зовут?
— Витя… то есть Виктор Львович.
— Все готово, иди, — заглянув в комнату, позвала Нина, но Горлов махнул рукой, чтобы не мешала.
— Виктор Львович, это Горлов, Петя Рубашкин сказал…
— Да, он только что со мной говорил. Пусть ваша знакомая позвонит… — Таланов назвал номер и к кому обратиться. — Но у меня к вам ответная просьба.
— Мы уже с Петром договорились, сделаю все, что могу, — торопясь, сказал Горлов.
— Я выдвинут кандидатом в депутаты Ленсовета по 213 округу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140