Отчетливым было только ощущение ее рук и губ, будто она все еще с ним, совсем близко. Он стал вспоминать, как они встретились, какое у нее было лицо, когда сказала, — нет, потребовала! — чтобы он летел с ней. Горлов будто увидел себя снова в самолете, когда они целовались под крики «Горько!» и, удивляясь самому себе, подумал, что не чувствует неловкости или раскаяния и нисколько не жалеет о случившемся.
Потом он вдруг вспомнил, что должен позвонить Цветкову, и пошел в коридор к телефону, плотно закрыв двери в спальню и в комнату, где спал Никита.
Соединилось быстро, но прошло минуты две прежде, чем Сергей снял трубку.
— Да, ты знаешь, сколько сейчас времени? — сердито спросил он.
— Нина сказала, что срочно…
— Еще петухи не проснулись, хоть бы подождал, пока прокукарекает.
— Ладно, подожду до утра, — виновато согласился Горлов.
— Подожди, не вешай трубку. Тут такое дело, что я уже билет к вам заказал на утро — ты-то пропал.
— Никуда я не пропадал, — возразил Горлов.
— Не заливай! Думаешь, не знаю, что ты в Мурманск улетел? Какого черта тебе там понадобилось?
«Значит, за мной следили!» — рассвирепев от мысли, что Цветков осмелился шпионить за ним, подумал Горлов.
— Откуда ты знаешь про Мурманск? — глубоко вздохнув, чтобы не закричать, спросил Горлов.
— Бабушка по телевизору увидела, — отшутился Цветков. — Надо завтра, то есть уже сегодня поехать к железнодорожникам…
— Я никуда не поеду и ничего не буду делать, пока ты не объяснишь, зачем установил наблюдение, — повысив голос, пригрозил Горлов.
— Ты серьезно? И даже денег не жалко? — Цветков, видно, понял: что-то не так.
— Мне не нравится, когда за мной шпионят, и на таких условиях я с тобой работать не хочу, — закричал Горлов. — Надоело! Понимаешь, надоело!
— Не делай глупости, Боря! Ну, пошутил неудачно, так зачем в бутылку лезть? Никто за тобой не шпионил. Приехали ваши, питерские из «сорок четверки», случайно разговор зашел, они сказали, что видели тебя на посадке, а ты, вроде, был не в себе, даже не выпил с ребятами… Мир-то, понимаешь, тесен.
— Ладно, проехали, извини, — буркнул Горлов. — Так что случилось?
— Нужно срочно переадресовать наши вагоны в Одессу. Часов в восемь подъедет водитель, — ты его знаешь, — у него все бумаги: куда, кому, по какому адресу. Я их вчера с самолетом передал. Подъедет — сразу садись и поезжай на Сортировочную к тому хмырю, который нас оформлял.
— Сразу не получится. Мне, между прочим, на работу надо. Я и так вчера почти целый день прогулял. Это ты — главный инженер, сам себе начальник, а я мелкая сошка. Трудовая дисциплина для меня писана.
— Я уже не главный инженер — на той неделе уволился. Бросал бы и ты, Боря, свое Объединение. Не до него сейчас, только время тратишь. А время нынче — это не деньги. Время теперь — это очень большие деньги. Сейчас либо деньги зарабатывать, либо на дядю за спасибо ишачить. Правда есть и другой путь…
— Какой? — поймался на подначку Горлов.
— В Мурманск и обратно по пьяни летать, — сказал Цветков.
Горлов обернулся на шум — из комнаты вышла Нина и щурясь от света, смотрела на него.
— Я летал в Мурманск по делу, там интересный вариант складывается, — делая вид, что не замечает жену, сказал Горлов.
— Расскажи!
— Дело в том, что я встретил знакомых и узнал, что готовится к списанию большой противолодочный корабль. Хочу поискать концы, чтобы отправить его в металлолом и дальше — надеюсь, ты понимаешь куда и как. Остальное — не по телефону.
— Ничего себе масштаб, — Цветков даже присвистнул от изумления.
— Поэтому и пришлось с ними полететь, на месте все выяснить, — врал Горлов, зная что Нина его слышит.
— Снимаю шляпу. Даже не ожидал от тебя такой головастости. Это идея! Если сейчас не получится, потом реализуем. Не хрена нам с вагонами связываться, железо само куда надо поплывет. Ладно, вроде договорились! Водитель в твоем распоряжении сколько будет надо, а твою машину подгоним через месяц.
— Забыл: это «девятка» или «шестерка»? — спросил Горлов.
— Обижаешь! Конечно, «девятка», — удивленно ответил Цветков и, попрощавшись, повесил трубку.
— Ты уже проснулся? — спросила Нина и, не дожидаясь ответа, обняла мужа. — Ты вчера так устал, что я решила тебя не будить. У меня все готово, только подогреть…
— Потом, — сказал Горлов и обнимая ее за плечи, повел в спальню. — До утра еще вагон времени. Вагон и маленькая тележка.
«Теперь, она не станет спрашивать, зачем я сорвался в Мурманск», — с облегчением подумал Горлов, ложась обратно в постель и придвигаясь к жене.
3.11 Каких ты птиц себе воображаешь?
Еще не проснувшись, Лариса почувствовала, что заболела. Вечером, она почти три часа простояла на холоде, едва соображая, о чем говорят с трибуны. Глаза слезились от ветра, и ломило все тело. Еще хорошо, что у девочек нашлись старые разношенные сапоги. Они были на два размера больше, и она обмотала ноги газетами, чтобы не мерзли. По дороге домой Лариса чувствовала, как ее шатает из стороны в сторону, и в вагоне на нее косились, видимо, принимали за пьяную. Она с трудом дошла от метро, даже не помывшись, легла — думала, что просто устала.
Утром Николая рядом не оказалось, и она не помнила, когда он пришел и приходил ли вообще. Хотелось пить, но в кухне ворчала свекровь и, плеснув на лицо холодной воды, она напилась из-под крана. Потом к ней вбежал Миша.
— Не подходи близко, а то заразишься. Видишь, я заболела, — еле разжимая губы, предупредила Лариса.
— Значит, ты не проводишь меня в школу? — он остановился у порога, и грустно нахмурился. Иногда Ларисе казалось, что она читает его мысли: все о чем он думал, она могла безошибочно прочитать на лице сына.
— Сегодня не смогу, Мишенька, — ответила она и закрыла глаза: смотреть было больно.
— Выздоравливай скорей, мамочка! Я тебе кое-что покажу, что сам не знаю, — уходя сказал он, и Лариса только слабо кивнула в ответ и будто обвалилась в забытье. Тело казалось сухим и невесомым, будто отдельно летело в жарком и пустом воздухе.
Потом она ощутила на лбу чью-то прохладную руку, будто тронуло ветром.
— Мама! — сквозь сон произнесла она и открыла глаза.
— Господи, да ты вся горишь, — склонилась над ней свекровь. — Надо температуру померить.
Через несколько минут она вернулась и, прежде чем поставить градусник, напоила Ларису отжатой в теплую воду клюквой и положила ей на лоб влажное полотенце.
— Спасибо, Евгения Васильевна, — откинувшись на подушку, прошептала Лариса.
— За что спасибо? Давно хотела с тобой поговорить, но тебе все некогда: то на работу опаздываешь, то с Мишей надо заниматься, то устала и голова болит. Разве я тебе зла желаю? Вижу, у вас с Николаем не гладко: и чем дальше, тем хуже. Думаешь, я не переживаю? Ведь он у меня один, как у тебя Мишутка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
Потом он вдруг вспомнил, что должен позвонить Цветкову, и пошел в коридор к телефону, плотно закрыв двери в спальню и в комнату, где спал Никита.
Соединилось быстро, но прошло минуты две прежде, чем Сергей снял трубку.
— Да, ты знаешь, сколько сейчас времени? — сердито спросил он.
— Нина сказала, что срочно…
— Еще петухи не проснулись, хоть бы подождал, пока прокукарекает.
— Ладно, подожду до утра, — виновато согласился Горлов.
— Подожди, не вешай трубку. Тут такое дело, что я уже билет к вам заказал на утро — ты-то пропал.
— Никуда я не пропадал, — возразил Горлов.
— Не заливай! Думаешь, не знаю, что ты в Мурманск улетел? Какого черта тебе там понадобилось?
«Значит, за мной следили!» — рассвирепев от мысли, что Цветков осмелился шпионить за ним, подумал Горлов.
— Откуда ты знаешь про Мурманск? — глубоко вздохнув, чтобы не закричать, спросил Горлов.
— Бабушка по телевизору увидела, — отшутился Цветков. — Надо завтра, то есть уже сегодня поехать к железнодорожникам…
— Я никуда не поеду и ничего не буду делать, пока ты не объяснишь, зачем установил наблюдение, — повысив голос, пригрозил Горлов.
— Ты серьезно? И даже денег не жалко? — Цветков, видно, понял: что-то не так.
— Мне не нравится, когда за мной шпионят, и на таких условиях я с тобой работать не хочу, — закричал Горлов. — Надоело! Понимаешь, надоело!
— Не делай глупости, Боря! Ну, пошутил неудачно, так зачем в бутылку лезть? Никто за тобой не шпионил. Приехали ваши, питерские из «сорок четверки», случайно разговор зашел, они сказали, что видели тебя на посадке, а ты, вроде, был не в себе, даже не выпил с ребятами… Мир-то, понимаешь, тесен.
— Ладно, проехали, извини, — буркнул Горлов. — Так что случилось?
— Нужно срочно переадресовать наши вагоны в Одессу. Часов в восемь подъедет водитель, — ты его знаешь, — у него все бумаги: куда, кому, по какому адресу. Я их вчера с самолетом передал. Подъедет — сразу садись и поезжай на Сортировочную к тому хмырю, который нас оформлял.
— Сразу не получится. Мне, между прочим, на работу надо. Я и так вчера почти целый день прогулял. Это ты — главный инженер, сам себе начальник, а я мелкая сошка. Трудовая дисциплина для меня писана.
— Я уже не главный инженер — на той неделе уволился. Бросал бы и ты, Боря, свое Объединение. Не до него сейчас, только время тратишь. А время нынче — это не деньги. Время теперь — это очень большие деньги. Сейчас либо деньги зарабатывать, либо на дядю за спасибо ишачить. Правда есть и другой путь…
— Какой? — поймался на подначку Горлов.
— В Мурманск и обратно по пьяни летать, — сказал Цветков.
Горлов обернулся на шум — из комнаты вышла Нина и щурясь от света, смотрела на него.
— Я летал в Мурманск по делу, там интересный вариант складывается, — делая вид, что не замечает жену, сказал Горлов.
— Расскажи!
— Дело в том, что я встретил знакомых и узнал, что готовится к списанию большой противолодочный корабль. Хочу поискать концы, чтобы отправить его в металлолом и дальше — надеюсь, ты понимаешь куда и как. Остальное — не по телефону.
— Ничего себе масштаб, — Цветков даже присвистнул от изумления.
— Поэтому и пришлось с ними полететь, на месте все выяснить, — врал Горлов, зная что Нина его слышит.
— Снимаю шляпу. Даже не ожидал от тебя такой головастости. Это идея! Если сейчас не получится, потом реализуем. Не хрена нам с вагонами связываться, железо само куда надо поплывет. Ладно, вроде договорились! Водитель в твоем распоряжении сколько будет надо, а твою машину подгоним через месяц.
— Забыл: это «девятка» или «шестерка»? — спросил Горлов.
— Обижаешь! Конечно, «девятка», — удивленно ответил Цветков и, попрощавшись, повесил трубку.
— Ты уже проснулся? — спросила Нина и, не дожидаясь ответа, обняла мужа. — Ты вчера так устал, что я решила тебя не будить. У меня все готово, только подогреть…
— Потом, — сказал Горлов и обнимая ее за плечи, повел в спальню. — До утра еще вагон времени. Вагон и маленькая тележка.
«Теперь, она не станет спрашивать, зачем я сорвался в Мурманск», — с облегчением подумал Горлов, ложась обратно в постель и придвигаясь к жене.
3.11 Каких ты птиц себе воображаешь?
Еще не проснувшись, Лариса почувствовала, что заболела. Вечером, она почти три часа простояла на холоде, едва соображая, о чем говорят с трибуны. Глаза слезились от ветра, и ломило все тело. Еще хорошо, что у девочек нашлись старые разношенные сапоги. Они были на два размера больше, и она обмотала ноги газетами, чтобы не мерзли. По дороге домой Лариса чувствовала, как ее шатает из стороны в сторону, и в вагоне на нее косились, видимо, принимали за пьяную. Она с трудом дошла от метро, даже не помывшись, легла — думала, что просто устала.
Утром Николая рядом не оказалось, и она не помнила, когда он пришел и приходил ли вообще. Хотелось пить, но в кухне ворчала свекровь и, плеснув на лицо холодной воды, она напилась из-под крана. Потом к ней вбежал Миша.
— Не подходи близко, а то заразишься. Видишь, я заболела, — еле разжимая губы, предупредила Лариса.
— Значит, ты не проводишь меня в школу? — он остановился у порога, и грустно нахмурился. Иногда Ларисе казалось, что она читает его мысли: все о чем он думал, она могла безошибочно прочитать на лице сына.
— Сегодня не смогу, Мишенька, — ответила она и закрыла глаза: смотреть было больно.
— Выздоравливай скорей, мамочка! Я тебе кое-что покажу, что сам не знаю, — уходя сказал он, и Лариса только слабо кивнула в ответ и будто обвалилась в забытье. Тело казалось сухим и невесомым, будто отдельно летело в жарком и пустом воздухе.
Потом она ощутила на лбу чью-то прохладную руку, будто тронуло ветром.
— Мама! — сквозь сон произнесла она и открыла глаза.
— Господи, да ты вся горишь, — склонилась над ней свекровь. — Надо температуру померить.
Через несколько минут она вернулась и, прежде чем поставить градусник, напоила Ларису отжатой в теплую воду клюквой и положила ей на лоб влажное полотенце.
— Спасибо, Евгения Васильевна, — откинувшись на подушку, прошептала Лариса.
— За что спасибо? Давно хотела с тобой поговорить, но тебе все некогда: то на работу опаздываешь, то с Мишей надо заниматься, то устала и голова болит. Разве я тебе зла желаю? Вижу, у вас с Николаем не гладко: и чем дальше, тем хуже. Думаешь, я не переживаю? Ведь он у меня один, как у тебя Мишутка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140