— Почему непристойное содержание? Это же картины всемирно известных художников! Они в Эрмитаже висят, у нас печатались! В СССР! — размахивая очками, вскричал Брусницын.
— Не повышайте голоса, — прервал его объяснения Беркесов. — Вы — арестованный и подозреваемый. Вот отсидите, выйдете на свободу — тогда и кричите. А пока ведите себя, как положено. Никаких к вам претензий не возникло, если бы этот альбом был советским. В советских изданиях непристойностей нет и быть не может — любуйтесь, сколько влезет!
3. Альбом-фотобиография «Цветаева». Напечатано антисоветским зарубежным издательством «Ардис» (США). Содержит фотографии Гумилева, казненного за участие в белогвардейском мятеже и эмигранта Ходасевича, занимавшегося антисоветской деятельностью за рубежом.
Предисловие к альбому наполнено клеветническими измышлениями по поводу судьбы М. Цветаевой и обстоятельствах ее смерти после возвращения в СССР.
Фотографии сопровождаются комментариями злобных антисоветчиков В. Набокова и Н. Мандельштам, жены осужденного за антисоветскую деятельность литератора-декадента О. Мандельштама.
В Советском Союзе изданию и распространению не подлежит.
4. Книга М. Зощенко «Перед восходом солнца». Издание антисоветского издательства «Международное литературное содружество» (США-ФРГ). Книга печаталась в сокращенном виде в журнале «Октябрь», 1948 г., была осуждена ЦК КПСС, как политически вредная, несущая антисоветский заряд. Впоследствии в СССР не переиздавалась.
Кроме того, издание содержит рекламу книг злобных антисоветчиков А. Авторханова, И. Бродского, Н. Бердяева, Г. Струве и других…
В поданном на экспертизу виде изданию и распространению не подлежит.
"…"
Начальник Управления Б.А. Марков
Соскучившись, Беркесов хотел было отобрать заключение, но тут зазвонил телефон.
— Это ты доченька? — устало спросил он. — Ну, не расстраивайся, с кем не бывает. К тому же тройка — не двойка, а четверть только началась, успеешь исправить. Что делаю? А что еще папа может делать на работе? Правильно, кошечка, — допрашиваю! Не бойся, вовсе не страшный, он тоже хочет исправиться. Вот поговорим, обсудим, он и исправится… Лет через пять обязательно исправится.
— Нет, сейчас отпустить не получится. Как же отпускать без наказания? Нельзя! Целую, кисонька, — еще сохранив теплую улыбку, Беркесов повернулся к Брусницыну: — Дочитывайте, Константин Владимирович. На следующей неделе мы с вами должны провести очные ставки со свидетелями и выйти на обвинительное заключение. Времени мало, можно сказать, его на такой объем эпизодов вообще нет.
— У вас есть дочь? — недоуменно спросил Брусницын.
— Есть. Что в этом удивительного?
— Конечно ничего! Но вы так ласково с ней говорили, будто очень добрый человек.
— Я действительно очень добрый, добрый ко всем, в том числе к вам. Но доброта только тогда чего-нибудь стоит, когда может себя защитить. Как говорил Ленин, добро должно быть с кулаками…
— Зачем же кулаки?
— Чтобы защищать себя и тех, кто дорог — родных, друзей, наконец, — Родину!
— Защищать от меня?
— Вы, уважаемый Константин Владимирович, совершили преступления, но вы — наш советский человек, и, уверен, искупите свою вину, поймете свои ошибки. Не от вас надо защищаться, а вас самого надо защищать…
— От кого? От Пастернака и Солженицына, которых вы даже не читали?
— Врут наши недруги, хотят представить Комитет сборищем недоумков. Из Пастернака я многое наизусть помню. Например: «…гул затих, я вышел на подмостки…». Или вот это: «Мне к людям хочется в колхоз, их утро гулом оживленно, я мир готов снести в щепу и всех построить поколонно…»
— Немножко не так. В оригинале: «Мне к людям хочется в толпу… Я все готов разнесть в щепу и всех поставить на колени…» — Брусницын оживился, его голос прогудел в полупустой комнате для допросов.
— Совершенно чуждая идеология! Не мог советский поэт так писать. В Советском Союзе люди — это не толпа, это — коллектив, и никому в голову не придет ставить их на колени. Вообще, Пастернак не мой писатель, так же как и ваш Солженицын. Я его, кстати, всего прочитал — от корки до корки. Скукотища, а пресловутый «Архипелаг» — гнусная клевета на Советский строй и Коммунистическую партию. Хорошо, что у вас Солженицына не было. Если бы нашли, я бы вам спуску не дал. Однако не будем спорить. Помните у Ленина: «Сосредоточимся не на том, что нас разъединяет, а на том, что объединяет», — дружелюбно согласился Беркесов.
Вновь заверещал телефон, на этот раз внутренний, с глухой крышкой вместо наборного диска.
— Я, товарищ генерал! — Беркесов вскочил со стула и вытянулся. — Нет, еще не закончил. Есть, отставить… Прошу десять минут, чтобы вывести подозреваемого и собрать документы. Понял, товарищ генерал! Есть, доложить все материалы в моем производстве!
— Ничего не поделаешь, Константин Владимирович, — осторожно положив трубку, улыбнулся Беркесов. — Придется прерваться. Вами на самом верху интересуются, но, поверьте: я, как следователь, как лицо процессуально независимое сделаю все, чтобы вас наказали, как можно мягче. Может быть, даже условно? Ведь вы уже многое поняли…
— Вывести арестованного! — заметив вызванного сигнальной кнопкой конвоира, неожиданно резко закончил Беркесов.
2.17.3. Полдень подполковника Коршунова
Милиция располагалась в соседнем доме, через дорогу, но ходить туда самому не подобало, а вызывать нового начальника районного УВД к себе было бесполезно. Подполковник милиции Микин был человеком недипломатичным и к тому же временным — всего-навсего исполнял обязанности вместо ушедшего в отставку прежнего начальника. Поэтому Коршунов общался с Микиным исключительно по телефону спецсвязи.
— Здравствуйте, милейший Александр Вадимович, — сказал Коршунов, услышав голос Микина. — У меня к вам вопрос…
— Да, есть вопрос, — помолчав, повторил Коршунов. — Мне сообщили, что ваш милиционер, некто Гаруздов обнаружил на здании райсовета антисоветскую листовку непристойного содержания. Спрашиваете, что за непристойное содержание? Извольте, зачту: "Знают все, партаппарату увеличили зарплату. Дорожает с каждым днем аппарат и все, кто в нем. Клуб «Перестройка». Надпись выполнена синим фломастером иностранного производства на чертежном ватмане.
Микин кашлянул и попросил подождать. Коршунов слышал, как тот расспрашивал кого-то по селектору.
— Был такой факт, зарегистрирован по Журналу учета происшествий, — наконец ответил Микин.
— В райком сообщили?
— Изъятая листовка направлена вам нарочным. Информация включена в суточную сводку и направлена в ГУВД, в райком и райисполком.
— Тогда объясните, почему материал попал в райотдел КГБ спустя пять часов после обнаружения?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140