М. составили настоящий акт в том, что в ходе оперативных мероприятий по КСО «Дымок» использовано и безвозвратно израсходовано 12,5 (двенадцать с половиной) граммов специального средства категории "Ц".
Данный материал подлежит списанию с ответственного хранения склада особо ядовитых и наркотических препаратов медсанчасти УКГБ по Ленинграду и Ленинградской области…
2.4. Уводили его на рассвете
Новый год встречали три дня подряд, а утром 4-го Рубашкин ясно почувствовал, будто был голос свыше: пора завязывать. Звали еще и во много мест сразу, но он уже давно обещал приехать к Брусницыну в Комарово, и лучшего повода отвертеться от застолий не было. Уехал, и — все, с концами!
Погода была подходящей: тихая, с легким морозцем. За полчаса ходьбы от станции хмурь, как рукой, сняло. Тропинка к крыльцу была плотно утоптана, а дверь в сенях незапертой.
— С горячим литературным приветом! — войдя, громко сказал Рубашкин и тут же осекся. В комнате было не протолкнуться: несколько милиционеров и один в штатском. У окна сидела пожилая соседка Брусницына, по ее лицу катились капли пота — крупные и очень заметные.
— Вот и второй понятой, — сказал штатский и повернулся к Рубашкину: — Задерживаетесь, товарищ, ведь к часу договаривались.
— Я не понятой, я в гости, — сказал Рубашкин.
У него тут же отобрали паспорт и посадили в угол.
— Придется подождать до конца обыска, — сидевший за столом майор повернулся, и Рубашкин его узнал. Это был муж учительницы, которая работала в одной школе с Катей. Они познакомились на какой-то вечеринке, где были одни женщины и, выпив, хорошо поговорили. Майор, видно, тоже узнал Рубашкина и едва заметно покачал головой: дескать, не признавайся.
Наконец, пришел второй понятой. Пожилой человек — бледный с трясущимися руками.
— Что же вы так волнуетесь? Обыск ведь не у вас, — сочувственно сказал Рубашкин.
— Вы не понимаете, не понимаете…
— Прекратить разговоры! Всем молчать! — прикрикнул один из милиционеров.
— Какое вы имеете право? — начал Рубашкин, но его прервали:
— Еще одно слово и будете арестованы за оскорбление сотрудников милиции! — обернувшись, не сказал, а скорее прошипел штатский.
— Но вы же не в форме, а мы не лягушки, чтобы молча квакать, — возразил Рубашкин.
— Да, уж вы помолчите, гражданин Рубашкин, э-э-э, Петр Андреевич, — заглядывая в паспорт, сказал майор.
— Иванов, Ваня Иванов, а его жену зовут Ира, она преподает биологию, — вспомнил Петр.
— Федоров, обыщи этого, — показав на Петра, сказал штатский.
— Не имеете права меня обыскивать, у вас ордера нет, — крикнул Рубашкин. Он не на шутку испугался, поскольку привез с собой целый портфель разных бумаг.
— Я сказал — досмотреть!
— Товарищи! Подтвердите, что он сказал — обыскать, — обратился к понятым Рубашкин. Те дружно кивнули.
— Хватит! — неожиданно грохнул кулаком по столу майор, — пора начинать. Гражданин Брусницын, арестован ваш приятель, некто Половинкин…
— Кто-кто? — переспросил Брусницын и тут же добавил: — Никогда не знал такого.
— Санитар Куйбышевской больницы, где вы недавно лежали. Он арестован за хищение наркотиков. Свидетели утверждают, что вы с ним находились в приятельских отношениях и вместе ходили курить. Вот, в его показаниях так и написано: «Передавал наркотики для перепродажи Брусницыну, а он хранил их на своей даче в поселке Комарово, там у него хранится много наркотических веществ…»
— Нет у меня наркотиков! Найдете — все ваши, — сказал Брусницын.
— Предлагаю добровольно выдать наркотические вещества, оружие, боеприпасы и антисоветскую литературу, а также иные предметы, запрещенные к хранению и распространению на территории СССР, — сказал майор.
— Нет у меня ничего, — повторил Брусницын. Он все время глядел куда-то в сторону, стараясь не встречаться взглядом с Рубашкиным.
Два милиционера и штатский разбрелись по комнате, а Иванов остался за столом, держа наготове шариковую ручку, Обыскивающие не столько искали, сколько делали вид. Один из них зачем-то развинтил тюбик губной помады, столбик выпал под его ботинок, на полу осталось густое бордовое пятно.
— Осторожно, брюки не замажь! — сказал кто-то. Так продолжалось минут десять, пока низенький с погонами капитана не подошел к книжной полке.
— Там мои книги! — воскликнул Брусницын.
— Книги видим, а это, объясните, что? — сказал капитан, доставая с полки картонную коробочку. — Товарищи понятые! Убедитесь: коробка из-под папирос «Казбек», внутри пакетик, завернутый в фольгу. Разворачиваем… так! В пакетике — порошок светло-серого цвета. На вкус пробовать не будем! Все видели? Гражданин Брусницын, что скажете?
— Вижу впервые! Может, Рита знает? — хрипло сказал Брусницын.
— Ваша жена задержана с точно таким же порошком, и, уверен, уже дает показания, — сказал штатский. — Записали в протокол, товарищ майор?
— Записал, — хмуро откликнулся тот.
— Надо еще поискать в книгах! Смотрите внимательно — нет ли там наркотических бланков?
— Э-э, да тут заграничные издания! Что будем делать?
— Это не по нашей части, — ответил Иванов.
— Брать все подряд, потом разберемся, — приказал штатский и откинул крышку пианино.
— Осторожно — взорвется, — не выдержал Рубашкин, заметив, с какой ненавистью посмотрел на него штатский.
— Доиграешься, гад, — сказал он.
К четырем часам обыск подошел к концу. Штатский и капитан устроились по обе стороны от писавшего протокол майора и по очереди диктовали список изъятых книг. Рубашкин расслышал фамилию штатского — Арцыбулин.
Наконец позвали понятых, и те расписались.
— Все, обыск окончен. Собирайтесь, Брусницын, вы задержаны, — сказал майор и повернулся к Рубашкину, протягивая его паспорт.
— Этого тоже заберем, — сказал Арцыбулин.
— Мне он на фиг не нужен. Хотите — к себе забирайте — огрызнулся майор.
— Охота тебе, Володя, с этим придурком возиться? В плане он не прописан, а уже вечер. После разберемся, куда он, на хер, денется? — сказал один из милиционеров.
— Откройте портфель для порядка, — приказал Рубашкину майор, и Петр открыл портфель так, чтобы другие не видели.
— Водярочка с винтом и закусь в газете, — обрадованно сказал Иванов, порывшись среди содержимого портфеля.
— Возьмите, товарищ майор, устали ведь, — сказал Рубашкин, доставая бутылку «Столичной».
— Ты совсем тронулся, взятку предлагаешь? — закричал майор, и на его лбу выступили капли пота.
— Какая взятка? Не обратно же везти, — оправдывался Рубашкин, доставая вторую бутылку.
— Кончайте дискуссию! Задержанного — в машину, понятые — свободны! — скомандовал низенький капитан, и когда те вышли, повернулся к Рубашкину: — Если заложишь, в говне утоплю!
— Разве вы без меня будете? Как же я заложу, если сам буду пить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
Данный материал подлежит списанию с ответственного хранения склада особо ядовитых и наркотических препаратов медсанчасти УКГБ по Ленинграду и Ленинградской области…
2.4. Уводили его на рассвете
Новый год встречали три дня подряд, а утром 4-го Рубашкин ясно почувствовал, будто был голос свыше: пора завязывать. Звали еще и во много мест сразу, но он уже давно обещал приехать к Брусницыну в Комарово, и лучшего повода отвертеться от застолий не было. Уехал, и — все, с концами!
Погода была подходящей: тихая, с легким морозцем. За полчаса ходьбы от станции хмурь, как рукой, сняло. Тропинка к крыльцу была плотно утоптана, а дверь в сенях незапертой.
— С горячим литературным приветом! — войдя, громко сказал Рубашкин и тут же осекся. В комнате было не протолкнуться: несколько милиционеров и один в штатском. У окна сидела пожилая соседка Брусницына, по ее лицу катились капли пота — крупные и очень заметные.
— Вот и второй понятой, — сказал штатский и повернулся к Рубашкину: — Задерживаетесь, товарищ, ведь к часу договаривались.
— Я не понятой, я в гости, — сказал Рубашкин.
У него тут же отобрали паспорт и посадили в угол.
— Придется подождать до конца обыска, — сидевший за столом майор повернулся, и Рубашкин его узнал. Это был муж учительницы, которая работала в одной школе с Катей. Они познакомились на какой-то вечеринке, где были одни женщины и, выпив, хорошо поговорили. Майор, видно, тоже узнал Рубашкина и едва заметно покачал головой: дескать, не признавайся.
Наконец, пришел второй понятой. Пожилой человек — бледный с трясущимися руками.
— Что же вы так волнуетесь? Обыск ведь не у вас, — сочувственно сказал Рубашкин.
— Вы не понимаете, не понимаете…
— Прекратить разговоры! Всем молчать! — прикрикнул один из милиционеров.
— Какое вы имеете право? — начал Рубашкин, но его прервали:
— Еще одно слово и будете арестованы за оскорбление сотрудников милиции! — обернувшись, не сказал, а скорее прошипел штатский.
— Но вы же не в форме, а мы не лягушки, чтобы молча квакать, — возразил Рубашкин.
— Да, уж вы помолчите, гражданин Рубашкин, э-э-э, Петр Андреевич, — заглядывая в паспорт, сказал майор.
— Иванов, Ваня Иванов, а его жену зовут Ира, она преподает биологию, — вспомнил Петр.
— Федоров, обыщи этого, — показав на Петра, сказал штатский.
— Не имеете права меня обыскивать, у вас ордера нет, — крикнул Рубашкин. Он не на шутку испугался, поскольку привез с собой целый портфель разных бумаг.
— Я сказал — досмотреть!
— Товарищи! Подтвердите, что он сказал — обыскать, — обратился к понятым Рубашкин. Те дружно кивнули.
— Хватит! — неожиданно грохнул кулаком по столу майор, — пора начинать. Гражданин Брусницын, арестован ваш приятель, некто Половинкин…
— Кто-кто? — переспросил Брусницын и тут же добавил: — Никогда не знал такого.
— Санитар Куйбышевской больницы, где вы недавно лежали. Он арестован за хищение наркотиков. Свидетели утверждают, что вы с ним находились в приятельских отношениях и вместе ходили курить. Вот, в его показаниях так и написано: «Передавал наркотики для перепродажи Брусницыну, а он хранил их на своей даче в поселке Комарово, там у него хранится много наркотических веществ…»
— Нет у меня наркотиков! Найдете — все ваши, — сказал Брусницын.
— Предлагаю добровольно выдать наркотические вещества, оружие, боеприпасы и антисоветскую литературу, а также иные предметы, запрещенные к хранению и распространению на территории СССР, — сказал майор.
— Нет у меня ничего, — повторил Брусницын. Он все время глядел куда-то в сторону, стараясь не встречаться взглядом с Рубашкиным.
Два милиционера и штатский разбрелись по комнате, а Иванов остался за столом, держа наготове шариковую ручку, Обыскивающие не столько искали, сколько делали вид. Один из них зачем-то развинтил тюбик губной помады, столбик выпал под его ботинок, на полу осталось густое бордовое пятно.
— Осторожно, брюки не замажь! — сказал кто-то. Так продолжалось минут десять, пока низенький с погонами капитана не подошел к книжной полке.
— Там мои книги! — воскликнул Брусницын.
— Книги видим, а это, объясните, что? — сказал капитан, доставая с полки картонную коробочку. — Товарищи понятые! Убедитесь: коробка из-под папирос «Казбек», внутри пакетик, завернутый в фольгу. Разворачиваем… так! В пакетике — порошок светло-серого цвета. На вкус пробовать не будем! Все видели? Гражданин Брусницын, что скажете?
— Вижу впервые! Может, Рита знает? — хрипло сказал Брусницын.
— Ваша жена задержана с точно таким же порошком, и, уверен, уже дает показания, — сказал штатский. — Записали в протокол, товарищ майор?
— Записал, — хмуро откликнулся тот.
— Надо еще поискать в книгах! Смотрите внимательно — нет ли там наркотических бланков?
— Э-э, да тут заграничные издания! Что будем делать?
— Это не по нашей части, — ответил Иванов.
— Брать все подряд, потом разберемся, — приказал штатский и откинул крышку пианино.
— Осторожно — взорвется, — не выдержал Рубашкин, заметив, с какой ненавистью посмотрел на него штатский.
— Доиграешься, гад, — сказал он.
К четырем часам обыск подошел к концу. Штатский и капитан устроились по обе стороны от писавшего протокол майора и по очереди диктовали список изъятых книг. Рубашкин расслышал фамилию штатского — Арцыбулин.
Наконец позвали понятых, и те расписались.
— Все, обыск окончен. Собирайтесь, Брусницын, вы задержаны, — сказал майор и повернулся к Рубашкину, протягивая его паспорт.
— Этого тоже заберем, — сказал Арцыбулин.
— Мне он на фиг не нужен. Хотите — к себе забирайте — огрызнулся майор.
— Охота тебе, Володя, с этим придурком возиться? В плане он не прописан, а уже вечер. После разберемся, куда он, на хер, денется? — сказал один из милиционеров.
— Откройте портфель для порядка, — приказал Рубашкину майор, и Петр открыл портфель так, чтобы другие не видели.
— Водярочка с винтом и закусь в газете, — обрадованно сказал Иванов, порывшись среди содержимого портфеля.
— Возьмите, товарищ майор, устали ведь, — сказал Рубашкин, доставая бутылку «Столичной».
— Ты совсем тронулся, взятку предлагаешь? — закричал майор, и на его лбу выступили капли пота.
— Какая взятка? Не обратно же везти, — оправдывался Рубашкин, доставая вторую бутылку.
— Кончайте дискуссию! Задержанного — в машину, понятые — свободны! — скомандовал низенький капитан, и когда те вышли, повернулся к Рубашкину: — Если заложишь, в говне утоплю!
— Разве вы без меня будете? Как же я заложу, если сам буду пить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140