«Было бы не так обидно, если б я действительно проиграл. В конце концов избирателю не прикажешь: кто больше понравится — за того и проголосует», — в который раз рассуждал он. — «Но самому дать повод избирательной комиссии уличить во лжи и поэтому отменить его регистрацию? Нужно быть полным идиотом, чтобы собственными руками загнать себя в такую дурацкую ситуацию».
Рубашкин не предполагал, что назвав себя журналистом и указав местом работы «Вечерку», угодит в капкан. Он был искренне уверен, в том, что записал в анкете — не писать же в предвыборной листовке: «безработный инженер». Он понимал, что появившийся в «Ленправде» пасквиль придумали вовсе не ветераны и не в СТК Объединения. Это был котовский стиль: ужалить по-змеиному и смертельно. Рубашкин подозревал только Котова, и ругал себя за несдержанность. Если бы не та встреча в Москве, на Съезде, когда он всласть поиздевался над Котовым, тот о нем бы и не вспомнил, мало ли у секретаря райкома накопилось врагов?
Утешало, что многие заметные члены ЛНФ и клуба «Перестройка» также не стали депутатами. Рамм, на прошлых выборах пытавшийся бороться с Гидасповым, популярный экономист Сергей Андреев, Юрий Дорофеев, в свое время организовавший предвыборную кампанию Собчака. Умница и честняга Виталик Савицкий тоже не попал в Ленсовет. Все они по разным причинам проиграли выборы, но Рубашкин переживал только за себя, будто его на полном ходу выбросили из поезда, и никто этого не заметил.
Правда, первые дни телефон разрывался: кое-кто не скрывал злорадства, но в большинстве утешали и обнадеживали, а Витя Таланов твердо обещал устроить Рубашкина на работу в Ленсовет, как только начнется обновление аппарата.
Удивил Мигайлин. Неожиданно позвонив, он передал привет от Салье и сказал, что Марина Евгеньевна не забудет заслуг, равно как и неоценимого вклада Петра в победу демократии и становление подлинно народной Советской власти — Миагйлин буквально так и сказал, видимо, умиляясь от важности порученной ему миссии.
Потом стали звонить реже и уже не звали Петра в Ленсовет, где беспрерывно заседали всякие подготовительные комитеты и комиссии. Через полторы недели после выборов о Рубашкине, похоже, совсем забыли.
Поэтому телефонному звонку Горлова Рубашкин очень обрадовался. Во-первых, Борис сильно помог в выборной кампании. Пожалуй, только он знал, сколько сделал Рубашкин для победы кандидатов «Демвыбора-90», только с ним можно было поговорить об этом, не натыкаясь на безразличие или усмешку. Во-вторых, денег у Петра совсем не было, и предложение отправиться на Север оказалось очень кстати. Задача была очень интересной: зафиксировать и описать, как военные варварски губят природу. Правда, имелась и трудность: Горлову требовались статьи непременно в центральных газетах. Но тема была настолько острой и сверх актуальной, что Рубашкин надеялся пристроить материал в «Литературку» или в «Московские новости», а если удастся сделать фотографии выброшенных на берег ржавеющих кораблей, то — чем черт не шутит? — даже пробиться в «Огонек». К тому же он наверняка будет первым, ведь на секретные базы и склады до сих пор не ступала нога независимого журналиста; только трижды проверенные в КГБ корреспонденты «Правды» и «Красной звезды» заливали соловьиные трели о мужестве и героизме защитников Северных рубежей Родины. Горлов же обещал, что все трудности, связанные с оформлением пропусков и разрешений, он возьмет на себя.
— Кстати, Петя, чуть не забыл! — неожиданно весело сказал Горлов. — Ты будешь смеяться, но я тоже получил телеграмму. Специально ношу — хотел тебе показать, да никак не выбраться. Вот, послушай:
«Уважаемый товарищ Горлов Бэ-Пэ! Ленинградский народный фронт и предвыборный блок „Демократические выборы-90“ просят вас поддержать кандидатов в народные депутаты:…»
Почти, как настоящая! Только кандидат в райсовет написан от руки — некий Кошелев Павел Константинович, военный пенсионер, подполковник в отставке. Это вы без меня придумали — вписывать? Вроде мы с тобой так не планировали.
— А кто другие кандидаты, — сразу заинтересовавшись, спросил Рубашкин.
— В Верховный Совет — Миронов и Богомолов, а в Ленсовет — Васильев и еще кто-то: не разобрать, смазано.
— Миронова знаю — он военный прокурор. За участие в демократическом движении его выслали служить на Крайний Север, куда Макар телят не гонял, а о других двоих первый раз слышу. Прочитай-ка еще раз, — попросил Рубашкин и, выслушав, заключил: — Нет, это не наша работа. В наших телеграммах были только номера квартир — откуда же у нас имена жильцов? — мы же не милиция и не КГБ, чтобы иметь пофамильные списки.
— Значит, кто-то под нас сработал, или девчонки на почте проявили инициативу — заключил Горлов. — Ты уверен, что это чужие телеграммы?
— Уверен! У нас были другие обращения: «Дорогие ленинградцы! Или — дорогие избиратели!» Точно помню — сам писал: текст начинался иначе, а в конце, после фамилий кандидатов был призыв: «Вся власть Советам! Нет — партномеклатуре!»
— Узнаю руку мастера: сразу видно, что не Пушкин. И даже — не Маяковский. Тот глаголами сердца жег, а у тебя — ни одного сказуемого, сплошные подлежащие. Но новаторский подход налицо. Так, что не печалься, пред тобою светлый путь в русскую литературу, — засмеялся Горлов.
— Такой светлый, что в глазах черно, хоть волком вой, — не сдержавшись, вздохнул Рубашкин.
— Переживаешь, что провалился на выборах? Плюнь! Даст бог, не в последний раз, — сказал Горлов.
— Намекаешь, в следующий раз тоже провалюсь? Спасибо, Боря, утешил! Но все равно приятно, что победили и сопли коммунякам утерли. Их время кончилось!
— Победа убедительная! Признаться, не ожидал. А у Таланова как дела?
— Обыграл Яковлева — это его конкурент — почти вдвое. Просил передать тебе привет, сказал, что наша задумка сыграла решающую роль. Никто не ждал, что мы телеграммами всех забросаем.
— Кто-то ждал и хорошо воспользовался, — рассудительно сказал Горлов.
— Видимо, только в Петроградском районе. Из других сигналов не было. Впрочем, теперь всем наплевать, это уже история.
Дверь неожиданно распахнулась, и в комнату заглянул Филиппов. Рубашкин никак не ожидал, что тот к нему придет, подумав, что о нем наконец-то вспомнили.
— Посмотрите, Петр Андревич, какую гадость обо мне напечатали! — усаживаясь напротив Рубашкина, сказал Филиппов.
Рубашкин познакомился с Филипповым года полтора назад, они вместе работали в Редакционной комиссии Народного фронта, ругались часто, но тот, как и в первый день знакомства обращался на «вы» — Рубашкину казалось, что с некоторой надменностью, будто его тезка дает понять, насколько он умнее и значительнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
Рубашкин не предполагал, что назвав себя журналистом и указав местом работы «Вечерку», угодит в капкан. Он был искренне уверен, в том, что записал в анкете — не писать же в предвыборной листовке: «безработный инженер». Он понимал, что появившийся в «Ленправде» пасквиль придумали вовсе не ветераны и не в СТК Объединения. Это был котовский стиль: ужалить по-змеиному и смертельно. Рубашкин подозревал только Котова, и ругал себя за несдержанность. Если бы не та встреча в Москве, на Съезде, когда он всласть поиздевался над Котовым, тот о нем бы и не вспомнил, мало ли у секретаря райкома накопилось врагов?
Утешало, что многие заметные члены ЛНФ и клуба «Перестройка» также не стали депутатами. Рамм, на прошлых выборах пытавшийся бороться с Гидасповым, популярный экономист Сергей Андреев, Юрий Дорофеев, в свое время организовавший предвыборную кампанию Собчака. Умница и честняга Виталик Савицкий тоже не попал в Ленсовет. Все они по разным причинам проиграли выборы, но Рубашкин переживал только за себя, будто его на полном ходу выбросили из поезда, и никто этого не заметил.
Правда, первые дни телефон разрывался: кое-кто не скрывал злорадства, но в большинстве утешали и обнадеживали, а Витя Таланов твердо обещал устроить Рубашкина на работу в Ленсовет, как только начнется обновление аппарата.
Удивил Мигайлин. Неожиданно позвонив, он передал привет от Салье и сказал, что Марина Евгеньевна не забудет заслуг, равно как и неоценимого вклада Петра в победу демократии и становление подлинно народной Советской власти — Миагйлин буквально так и сказал, видимо, умиляясь от важности порученной ему миссии.
Потом стали звонить реже и уже не звали Петра в Ленсовет, где беспрерывно заседали всякие подготовительные комитеты и комиссии. Через полторы недели после выборов о Рубашкине, похоже, совсем забыли.
Поэтому телефонному звонку Горлова Рубашкин очень обрадовался. Во-первых, Борис сильно помог в выборной кампании. Пожалуй, только он знал, сколько сделал Рубашкин для победы кандидатов «Демвыбора-90», только с ним можно было поговорить об этом, не натыкаясь на безразличие или усмешку. Во-вторых, денег у Петра совсем не было, и предложение отправиться на Север оказалось очень кстати. Задача была очень интересной: зафиксировать и описать, как военные варварски губят природу. Правда, имелась и трудность: Горлову требовались статьи непременно в центральных газетах. Но тема была настолько острой и сверх актуальной, что Рубашкин надеялся пристроить материал в «Литературку» или в «Московские новости», а если удастся сделать фотографии выброшенных на берег ржавеющих кораблей, то — чем черт не шутит? — даже пробиться в «Огонек». К тому же он наверняка будет первым, ведь на секретные базы и склады до сих пор не ступала нога независимого журналиста; только трижды проверенные в КГБ корреспонденты «Правды» и «Красной звезды» заливали соловьиные трели о мужестве и героизме защитников Северных рубежей Родины. Горлов же обещал, что все трудности, связанные с оформлением пропусков и разрешений, он возьмет на себя.
— Кстати, Петя, чуть не забыл! — неожиданно весело сказал Горлов. — Ты будешь смеяться, но я тоже получил телеграмму. Специально ношу — хотел тебе показать, да никак не выбраться. Вот, послушай:
«Уважаемый товарищ Горлов Бэ-Пэ! Ленинградский народный фронт и предвыборный блок „Демократические выборы-90“ просят вас поддержать кандидатов в народные депутаты:…»
Почти, как настоящая! Только кандидат в райсовет написан от руки — некий Кошелев Павел Константинович, военный пенсионер, подполковник в отставке. Это вы без меня придумали — вписывать? Вроде мы с тобой так не планировали.
— А кто другие кандидаты, — сразу заинтересовавшись, спросил Рубашкин.
— В Верховный Совет — Миронов и Богомолов, а в Ленсовет — Васильев и еще кто-то: не разобрать, смазано.
— Миронова знаю — он военный прокурор. За участие в демократическом движении его выслали служить на Крайний Север, куда Макар телят не гонял, а о других двоих первый раз слышу. Прочитай-ка еще раз, — попросил Рубашкин и, выслушав, заключил: — Нет, это не наша работа. В наших телеграммах были только номера квартир — откуда же у нас имена жильцов? — мы же не милиция и не КГБ, чтобы иметь пофамильные списки.
— Значит, кто-то под нас сработал, или девчонки на почте проявили инициативу — заключил Горлов. — Ты уверен, что это чужие телеграммы?
— Уверен! У нас были другие обращения: «Дорогие ленинградцы! Или — дорогие избиратели!» Точно помню — сам писал: текст начинался иначе, а в конце, после фамилий кандидатов был призыв: «Вся власть Советам! Нет — партномеклатуре!»
— Узнаю руку мастера: сразу видно, что не Пушкин. И даже — не Маяковский. Тот глаголами сердца жег, а у тебя — ни одного сказуемого, сплошные подлежащие. Но новаторский подход налицо. Так, что не печалься, пред тобою светлый путь в русскую литературу, — засмеялся Горлов.
— Такой светлый, что в глазах черно, хоть волком вой, — не сдержавшись, вздохнул Рубашкин.
— Переживаешь, что провалился на выборах? Плюнь! Даст бог, не в последний раз, — сказал Горлов.
— Намекаешь, в следующий раз тоже провалюсь? Спасибо, Боря, утешил! Но все равно приятно, что победили и сопли коммунякам утерли. Их время кончилось!
— Победа убедительная! Признаться, не ожидал. А у Таланова как дела?
— Обыграл Яковлева — это его конкурент — почти вдвое. Просил передать тебе привет, сказал, что наша задумка сыграла решающую роль. Никто не ждал, что мы телеграммами всех забросаем.
— Кто-то ждал и хорошо воспользовался, — рассудительно сказал Горлов.
— Видимо, только в Петроградском районе. Из других сигналов не было. Впрочем, теперь всем наплевать, это уже история.
Дверь неожиданно распахнулась, и в комнату заглянул Филиппов. Рубашкин никак не ожидал, что тот к нему придет, подумав, что о нем наконец-то вспомнили.
— Посмотрите, Петр Андревич, какую гадость обо мне напечатали! — усаживаясь напротив Рубашкина, сказал Филиппов.
Рубашкин познакомился с Филипповым года полтора назад, они вместе работали в Редакционной комиссии Народного фронта, ругались часто, но тот, как и в первый день знакомства обращался на «вы» — Рубашкину казалось, что с некоторой надменностью, будто его тезка дает понять, насколько он умнее и значительнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140