Мы последовательно остановимся на взаимо-
связях психоанализа с философскими и эстетическими течени-
ями, создававшими особую атмосферу Вены на грани веков,
затем попытаемся определить место, занимаемое учением Фрей-
да в истории научного мышления нового и новейшего времени,
и в заключении остановимся на той роли, которую сыграл
практический психоанализ в становлении совершенно нового
типа психо-культурной практики, активно развивающейся в XX
века. Руководить же нашим исследованием интеллектуальной
биографии психоаналаза будет личная история его автора. В
следующей главе мы подробнее рассмотрим ту оригинальную
форму, в которую претворились выявленные нами источники и
детерминанты, образовав сложное и синкретическое единство
психоаналитического подхода - как науки, терапии и учения о
человеке.
ВЕНА НА РУБЕЖЕ ВЕКОВ
Австрийская культура - это осознание сомни-
тельности цивилизаторской роли закона как чего-
то окультуривающего, преобразующего стихии
или человеческую органику, или человеческое ес-
тество.
М.К. Мамардашвили. <Вена на заре XX века>
Здесь то новое, что мы наконец можем проти-
вопоставить подавляющему нас наследству!
Ф. Алерс-Хестерман.
Зигмунд Фрейд родился 6 мая 18 5 6 года в
городе Фрейбурге, что в Моравии (сейчас это город Пршибор
в Чехии), в еврейской семье небогатого торговца Шерстью.
Однако и детство, и юность Фрейда прошли в Вене, куда семья
перебралась в связи с материальными затруднениями, когда ему
было четыре года.
В семье, несмотря на ее многочисленность (у Зигмунда было
семь братьев и сестер), всячески поощрялось стремление детей
к учебе и юный Фрейд рано проявил свои способности к ней.
В гимназии он регулярно пользовался привилегиями, как один
из лучших учеников, и, закончив ее с отличием в 1873 году,
решил поступать в знаменитый Венский университет. Правда,
еврейское происхождение сужало возможности обучения до
выбора между медицинским и юридическим факультетами, И
нужно заметить, что это была не последняя ситуация, в которой
происхождение играло не лучшую роль в судьбе Фрейда. Оно
отчуждало его от пронизанной антисимитскими настроениями
студенческой и, затем, академической среды, оно предопреде-
лило его трагическое изгнание иэ захваченной фашистами Ав-
стрии и гонения на его учение. Но в то же время, по воспоми-
наниям самого Фрейда, оно вырабатывало способность незави-
симого суждения и умение не бояться мнений <единодушного
большинства>. Позднее он напишет своей невесте из Парижа
(2 февраля 1886 года): <Уже в школе я всегда был среди самых
дерзких оппозиционеров. Я всегда выступал в защиту какой-ли-
бо крайней идеи и, как правило, готов был платить за это... Мне
часто казалось, что я унаследовал дух непокорности и всю ту
страсть, с которой наши предки отстаивали свой Храм, и что я
мог бы с радостью пожертвовать своей жизнью ради высокой
цели...>(см. 137, с.146-157). Эти черты характера очень при-
годятся будущему автору психоанализа в той борьбе, что раз-
вернется Вокруг его учения.
В университете Фрейд выбирает медицинский факультет. В
первые годы обучения он активно штудирует гуманитарные
предметы и даже участвует в студенческом кружке по изучению
истории, литературы и общественных дисциплин. Это безуслов-
но оставит свой след на всем творчестве великого ученого,
всегда отличавшемся широтой культурных ассоциаций и охвата
Материала. Фрейд не просто был классически образованным
человеком, он очень сложно и тонко мыслил, свободно ориен-
тируясь в богатом наследии мировой культуры. Его тексты
изобилуют неожиданными поворотами мысли, дополнительными
ходами размышлений, что побуждает читателя вновь и вновь
обращаться к ним и стимулирует его собственную активность.
Все это и обусловило богатую традицию чтения фрейдовских
текстов и многообразие их трактовок, в том числе и с точки
зрения их художественного построения (недаром 3. Фрейд в
1930 году был удостоен премии Гете по литературе). Даже
неискушенный читатель без труда обнаружит, как отличаются
по стилю труды Фрейда от традиционных научных текстов. И
это несмотря на то, что сам создатель психоанализа старался
не отступать от канонов естественнонаучного мышления. В те-
чение шести лет он работает в лаборатории Э. Брюкке, изучая
строение нервней системы, оставаясь ради этого на три года
больше положенного в стенах университета. Покидает ею он
лишь в 1882 году, будучи уже доктором медицины, но без
всяких надежд на продолжение академической карьеры...
Вена этого периода представляла собой целостный культур-
но-исторический феномен. Духовная атмосфера столицы Авст-
ро-Венгерской империи была перенасыщена, в ней конденсиро-
вались те идеи, которые затем - в 90-х годах XIX века и
первых десятилетиях XX в. - обеспечат бурный рост австрий-
ской философии, искусства, литературы, науки. Этим воздухом
в одно и то же время дышали Витгенштейн и Отто Вагнер,
Музиль и Мах, Климт и Шенберг, Кафка и Вейнингер. Лекции
Ф. Брентано о возможности новой психологии слушали в одно
время основатель феноменологической философии (и борец с
психологизмом в логике) Э. Гуссерль и будущий автор психоа-
нализа. Вена этого времени мыслила себя по аналогии с древ-
негреческим полисом - неким городом-государством, объеди-
ненным свободным духом общения и творчества. Это было
историческое сгущение смысла, культурное ядро, заложившее
основы разнообразным линиям последующего развития челове-
чества. Какие же идеи и настроения объединяли и структури-
ровали это разнообразие?
Пожалуй, основной проблемой, над которой бился разум
эпохи, была проблема сложных взаимоотношений жизни и куль-
туры. Оппозиции, утвержденные романтизмом (дух Ф. Ницше,
Р. Вагнера, йенских романтиков еще был жив в обществе вен-
ских интеллектуалов) и подхваченные философией жизни, во
многом определяли мышление. Противопоставления витального
порыва, дионисийского начала, порождающей мощи Природы и
сковывающего законосообразия цивилизации полны были смыс-
ла и новизны. Исследователь искусства этого периода Дольф
Штернбергер пишет: <Это путь не логики, а биологики, и жизнь,
единство жизни, единобытие с жизнью, со всем живым стано-
вится разгадкой, волшебным словом эпохи. Не разум, не дух,
не закон, не свобода, не долг или добродетель. А именно
жизнь> (см. 1 10, с. 29-30). Внимание художников привлекает
все, в чем можно обнаружить нарушение обыденной логики и
порядка: безумие, сновидение, экстаз, архаика и мифология. И
вместе с тем усиливалось понимание природы как царства не-
обходимости, в которое человек вынужденно погружен и кото-
рое он должен преобразить по закону свободы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
связях психоанализа с философскими и эстетическими течени-
ями, создававшими особую атмосферу Вены на грани веков,
затем попытаемся определить место, занимаемое учением Фрей-
да в истории научного мышления нового и новейшего времени,
и в заключении остановимся на той роли, которую сыграл
практический психоанализ в становлении совершенно нового
типа психо-культурной практики, активно развивающейся в XX
века. Руководить же нашим исследованием интеллектуальной
биографии психоаналаза будет личная история его автора. В
следующей главе мы подробнее рассмотрим ту оригинальную
форму, в которую претворились выявленные нами источники и
детерминанты, образовав сложное и синкретическое единство
психоаналитического подхода - как науки, терапии и учения о
человеке.
ВЕНА НА РУБЕЖЕ ВЕКОВ
Австрийская культура - это осознание сомни-
тельности цивилизаторской роли закона как чего-
то окультуривающего, преобразующего стихии
или человеческую органику, или человеческое ес-
тество.
М.К. Мамардашвили. <Вена на заре XX века>
Здесь то новое, что мы наконец можем проти-
вопоставить подавляющему нас наследству!
Ф. Алерс-Хестерман.
Зигмунд Фрейд родился 6 мая 18 5 6 года в
городе Фрейбурге, что в Моравии (сейчас это город Пршибор
в Чехии), в еврейской семье небогатого торговца Шерстью.
Однако и детство, и юность Фрейда прошли в Вене, куда семья
перебралась в связи с материальными затруднениями, когда ему
было четыре года.
В семье, несмотря на ее многочисленность (у Зигмунда было
семь братьев и сестер), всячески поощрялось стремление детей
к учебе и юный Фрейд рано проявил свои способности к ней.
В гимназии он регулярно пользовался привилегиями, как один
из лучших учеников, и, закончив ее с отличием в 1873 году,
решил поступать в знаменитый Венский университет. Правда,
еврейское происхождение сужало возможности обучения до
выбора между медицинским и юридическим факультетами, И
нужно заметить, что это была не последняя ситуация, в которой
происхождение играло не лучшую роль в судьбе Фрейда. Оно
отчуждало его от пронизанной антисимитскими настроениями
студенческой и, затем, академической среды, оно предопреде-
лило его трагическое изгнание иэ захваченной фашистами Ав-
стрии и гонения на его учение. Но в то же время, по воспоми-
наниям самого Фрейда, оно вырабатывало способность незави-
симого суждения и умение не бояться мнений <единодушного
большинства>. Позднее он напишет своей невесте из Парижа
(2 февраля 1886 года): <Уже в школе я всегда был среди самых
дерзких оппозиционеров. Я всегда выступал в защиту какой-ли-
бо крайней идеи и, как правило, готов был платить за это... Мне
часто казалось, что я унаследовал дух непокорности и всю ту
страсть, с которой наши предки отстаивали свой Храм, и что я
мог бы с радостью пожертвовать своей жизнью ради высокой
цели...>(см. 137, с.146-157). Эти черты характера очень при-
годятся будущему автору психоанализа в той борьбе, что раз-
вернется Вокруг его учения.
В университете Фрейд выбирает медицинский факультет. В
первые годы обучения он активно штудирует гуманитарные
предметы и даже участвует в студенческом кружке по изучению
истории, литературы и общественных дисциплин. Это безуслов-
но оставит свой след на всем творчестве великого ученого,
всегда отличавшемся широтой культурных ассоциаций и охвата
Материала. Фрейд не просто был классически образованным
человеком, он очень сложно и тонко мыслил, свободно ориен-
тируясь в богатом наследии мировой культуры. Его тексты
изобилуют неожиданными поворотами мысли, дополнительными
ходами размышлений, что побуждает читателя вновь и вновь
обращаться к ним и стимулирует его собственную активность.
Все это и обусловило богатую традицию чтения фрейдовских
текстов и многообразие их трактовок, в том числе и с точки
зрения их художественного построения (недаром 3. Фрейд в
1930 году был удостоен премии Гете по литературе). Даже
неискушенный читатель без труда обнаружит, как отличаются
по стилю труды Фрейда от традиционных научных текстов. И
это несмотря на то, что сам создатель психоанализа старался
не отступать от канонов естественнонаучного мышления. В те-
чение шести лет он работает в лаборатории Э. Брюкке, изучая
строение нервней системы, оставаясь ради этого на три года
больше положенного в стенах университета. Покидает ею он
лишь в 1882 году, будучи уже доктором медицины, но без
всяких надежд на продолжение академической карьеры...
Вена этого периода представляла собой целостный культур-
но-исторический феномен. Духовная атмосфера столицы Авст-
ро-Венгерской империи была перенасыщена, в ней конденсиро-
вались те идеи, которые затем - в 90-х годах XIX века и
первых десятилетиях XX в. - обеспечат бурный рост австрий-
ской философии, искусства, литературы, науки. Этим воздухом
в одно и то же время дышали Витгенштейн и Отто Вагнер,
Музиль и Мах, Климт и Шенберг, Кафка и Вейнингер. Лекции
Ф. Брентано о возможности новой психологии слушали в одно
время основатель феноменологической философии (и борец с
психологизмом в логике) Э. Гуссерль и будущий автор психоа-
нализа. Вена этого времени мыслила себя по аналогии с древ-
негреческим полисом - неким городом-государством, объеди-
ненным свободным духом общения и творчества. Это было
историческое сгущение смысла, культурное ядро, заложившее
основы разнообразным линиям последующего развития челове-
чества. Какие же идеи и настроения объединяли и структури-
ровали это разнообразие?
Пожалуй, основной проблемой, над которой бился разум
эпохи, была проблема сложных взаимоотношений жизни и куль-
туры. Оппозиции, утвержденные романтизмом (дух Ф. Ницше,
Р. Вагнера, йенских романтиков еще был жив в обществе вен-
ских интеллектуалов) и подхваченные философией жизни, во
многом определяли мышление. Противопоставления витального
порыва, дионисийского начала, порождающей мощи Природы и
сковывающего законосообразия цивилизации полны были смыс-
ла и новизны. Исследователь искусства этого периода Дольф
Штернбергер пишет: <Это путь не логики, а биологики, и жизнь,
единство жизни, единобытие с жизнью, со всем живым стано-
вится разгадкой, волшебным словом эпохи. Не разум, не дух,
не закон, не свобода, не долг или добродетель. А именно
жизнь> (см. 1 10, с. 29-30). Внимание художников привлекает
все, в чем можно обнаружить нарушение обыденной логики и
порядка: безумие, сновидение, экстаз, архаика и мифология. И
вместе с тем усиливалось понимание природы как царства не-
обходимости, в которое человек вынужденно погружен и кото-
рое он должен преобразить по закону свободы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90