Другим путем шел сам М. Хайдеггер. Будучи учеником Э.
Гуссерля, он воспринял от него метод и проблематику феноме-
нологического исследования и попытался радикально трансфор-
мировать их. Сам Гуссерль начинал с попыток обоснования
логики и философии, с поиска абсолютно достоверного и само-
очевидного начала мышления. Это начало должно было быть
175
<чистым>, т.е. не быть сами обосновано ни психологически, ни
какими-либо неявными допущениями. Только в таком виде оно
могло обосновать <философию как строгую науку>, к которой
стремился Гуссерль. Для осуществления такой интеллектуаль-
ной программы от мыслящего требовалось осуществление акта
<эпохе>, феноменологической редукции, выносящей <за скоб-
ки> само предположение о существовании вещей самих по себе.
Тем самым феноменология замыкалась в опыте сознания и
становилась наукой о феноменах сознания. Все вещи мыслились
как предметы сознания, как смыслы; уничтожалось, прежде
всего, предположение Канта о существовании недоступных опы-
ту <вещей-в-себе>. И первой реальностью, открывающейся по-
сле процедуры подобной редукции, оказывалась интенциональ-
ность актов сознания, их направленность на предмет. Интенци-
ональность понималась Гуссерлем (вслед за Ф. Брентано) как
исходная единица сознания, некое <как-бы-отношение>, суще-
ствующее еще до реального отношения субъекта и объекта.
Именно в таком акте сознания <конституируются>, задаются,
по мысли Гуссерля, предметы сознания, вещи как смыслы.
Основной проблемой феноменологии стало то, что, провоз-
гласив движение <к самим вещам>, она реально замыкалась в
опыте сознания. На полюсе суб-ьекта она восстанавливала по-
знавательные отношения субъект-объект, хотя бы в виде их
прообраза - интенциональности. Это выявляло ее исходно
научную ориентированность. Позднее, сам Гуссерль пытался
преодолеть туник собственной системы и вводил такое понятие,
как <жизненный мир>, являющийся истоком всякого мышления.
Однако сколько бы он ни размышлял об этом мире и о глобаль-
ных современных проблемах, в действительности для феноме-
нологического мышления <жизненный мир> всегда оставался
некоторым пределом, недостижимым горизонтом, к которому
сознание стремится к своих творческих актах, но который
бесконечно отодвигается.
Именно это противоречие попытался преодолеть М. Хайдег-
гер. Не к сознанию, а к бытию должен быть сделан решительный
шаг, полагал он. Субъект-объектная оппозиция лишь затемняет
суть вопроса, ибо речь должна идти о бытии субъекта и бытии
объекта, которое не улавливается в познавательном отношении.
Любое познание подставляет на место реального бытия свои
искусственные конструкции - предметы и объекты - и, в
результате, замыкается в своем субъективизме. Как можно
уловить бытие средствами логики, если оно до всякой логики?
Как человек может помыслить бытие, которое несоразмерно
ему, превосходит все его мыслительные конструкции? Вот какие
вопросы мучили Хайдеггера. Вопрос: <Почему вообще есть бы-
тие, а не наоборот, ничто>, - он считал первым и основным
вопросом философии.
Таким образом, Хайдеггер противостоял не только познаю-
щей философии, но и всем антропоцентрическим системам
метафизики. Он был философом бытия, а не философом чело-
века. В полной мере это проявилось в поздний период его
творчества: в <Письме о (уманизме>, где он дезавуирует ложное
отождествление его системы с экзистенциализмом; в цикле
работ о европейской метафизике, посвященном деструкции
систем мысли с целью увидеть за ними само <забытое> бытие;
в статьях о поэзии и языке. Именно в языке видел Хайдеггер
возможность услышать <голос бытия>. Для этого необходимо
понять, что не мы говорим языком, а он говорит нами и, в то
же время, <язык есть дом бытия>. Такая установка должна
изменить весь строй мысли и речи. Так бьгло с Хайдеггером,
поздние тексты которого воочию являют его способ слушания
бытия - их изломанный синтаксис, словотворчество, поиск
этимологий и метафоры, сдвиги смыслов и инверсии практиче-
ски непереводимы на любой другой язык или в другую логику.
Вполне уместны здесь слова Гегеля, говорившего, что его фи-
лософию нельзя изложить ни кратко, ни доступно, ни по фран-
цузски.
И все же, несмотря на резкое размежевание с экзистенци-
алистским образом свободного и самотворящего человека, в
<фундаментальной онтологии> Хайдеггера последнему отводит-
ся существенное место. Человек не просто пассивный воспри-
ниматель <зова бытия>, ибо только ему навстречу и может это
бытие раскрыться. Именно его бытие (но бытие, а не произ-
вольный выбор), Оавеш, дает бытию возможность выходить в
просвет из собственной сокрытости. Некая <предустановленная
гармония> присутствует в отношениях человека и бытия, пред-
определяющая все возможности понимания бытия (в том числе
и его познания) и открывающаяся лишь в смирении человека.
В заключение заметим, что начало взаимодействия феноме-
нологии и экзистенциализма с психологией и психиатрией оп-
ределить точно довольно трудно, Сами Ф. Брентано и Э. Гус-
серль выступили с проектами феноменологической психологии,
и уже ближайшие их ученики (параллельно с их феноменоло-
гическими работами) публиковали психологические исследова-
ния, К, Ясперс в 1913 году опубликовал <Общую психопатоло-
гию>, считающуюся психиатрической классикой и, в то же
время, одной из первых попыток феноменологического описа-
ния мышления психически больных. Начиная с работ Л. Бинц-
вангера возникали попытки соединения психоанализа с фило-
софией Хайдеггера. Впоследствии сам автор <Бытия и времени>
не признал интерпретации своих идей Бинцвангером, и стали
возникать попытки новых синтезов, уже на основе позднего,
<онтологического> Хайдеггера (М. Босс). Параллельно с этим в
странах, одновременно воспринимающих влияние немецкой фи-
лософии и психологии, - Франции и Америке - возникали
свои синкретические учения в самых разных областях знания
и практики.
2) ФЕНОМЕНОЛОГИЧЕСКАЯ ПСИХОЛО-
ГИЯ И ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНЫЙ ПСИХОАНА-
ЛИЗ (Э. Гуссерль и Ж.П. Сартр]
Феноменология Э. Гуссерля опиралась на но-
вое, гораздо более широкое, чем в классическом наукоучении,
понимание опыта. Традиция эмпиризма, продолженная отчасти
в современном Гуссерлю неопозитивизме, сводила опыт к дан-
ным органов чувств, к достоверности восприятия. С другой
стороны, уже И. Кантом были указаны границы подобного
подхода. В его классической формуле: <не в качестве школьни-
ка, а в качестве опытного судьи противостоит разум природе>,
предполагалось радикально иное понимание опыта и основыва-
ющегося на нем познания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90