<Фрейд был прежде всего первоотк-
рывателем: его всегда привлекали такие проблемы, которые
открывали возможность интересных научных исследований. Ес-
ли же он такой возможности не предвидел... его интерес быстро
угасал...> (Э. Джонс: см. 137, с. 153).
Вернувшись из Парижа, Фрейд становится практикующим
врачом. Какое-то время он пытается работать с помощью гип-
ноза и внушения, однако вскоре оставляет эти попытки. Позд-
нее, в лекциях о психоанализе, прочитанных в Америке, он так
опишет этот эпизод: <Когда я обнаружил, что несмотря на все
усилия, я могу погрузить в гипнотическое состояние лишь не-
большую часть своих больных, я отказался от этого метода>. И
назовет его <ненадежным средством, в котором есть налет
мистицизма>. Мы еще будем касаться фрейдовского отношения
к гипнозу в разделе, посвященном психотерапии. Сейчас же
необходимо отметить его значение в конкретизации Фрейдом
идеи предмета психологии.
В 1888-1889 годах Фрейд знакомится с экспериментами
нансийской школы гипноза (опыты Бернгейма и Льебо) с пост-
гипнотическим внушением. Испытуемому давали инструкцию
совершить по пробуждении определенные действия, причем
сама инструкция должна была быть забыта (так называемая
постгипнотическая амнезия, не менее существенная для Фрей-
да). Проснувшийся больной совершал положенные действия,
например, в эксперименте Бернгейма раскрывал зонт над голо-
вой врача. На вопросы о мотивах своего поступка он, как
правило, выдвигал достаточно логичные, но абсолютно ложные
объяснения. Эти опыты на долгие годы стали для всех психоа-
налитиков одним из самых очевидных доказательств существо-
вания бессознательной психики. В <Очерке психоанализа>
Фрейд вспоминал: <... Теперь в процессе гипноза оно (бессоз-
нательное. - И.Р.) впервые стало чем-то реальным, ощутимым
и доступным экспериментальному исследованию>. Потребова-
лось более десяти лет, чтобы эти идеи приобрели окончательную
форму в главной книге Фрейда <Толкование сновидений> (1 990
г.). Еще нужно было открыть метод свободных ассоциаций,
явление переноса (трансфера), найти новые, наряду с невроти-
ческими симптомами, предметы исследования - сновидения и
ошибки повседневных действий, но главное направление было
определено. Оно вело к определению, появившемуся лишь в
заключении <Толкования сновидений>: <Бессознательное -
есть истинно реальное психическое, столь же неизвестное нам
в своей внутренней сущности, как реальность внешнего мира, и
раскрываемая данными сновидения в столь же незначительной
степени, как и внешний мир показаниями наших органов чувств>.
Любая наука начинается там, где делается шаг от видимой
формы явлений, данной непосредственному восприятию, в сто-
рону сущности вещей. Психология же (та, которая не желала
растворяться в физиологии) долгое время замыкалась в кругу
изучения феноменов сознания, т.е. непосредственно данных
в интроспекции психических явлений. Именно о ней писал
У. Джемс: <Куча сырого фактического материала, порядочная
разноголосица во мнениях, ряд слабых попыток классификаций
и эмпирических обобщений чисто описательного характера... но
ни одного закона в том смысле, в каком мы употребляем это
слово в области физических явлений, ни одного положения, из
которого могли бы быть выведены следствия дедуктивным пу-
тем> (см. 98). Наверное, именно такое видение современной
психологии позволило Джемсу в 1909 году сказать Фрейду <За
Вами будущее> (см. 155). Бессознательное стало тем предметом,
который возможно было изучать чисто психологическими ме-
тодами, но именно изучать.
3. Фрейд не был первооткрывателем идеи бессознательного.
Из близких ему по времени мыслителей достаточно назвать
лишь имена философов А. Шопенгауэра и Ф. Ницше - одного
из которых он часто цитировал, а другого, по собственному
признанию, долго не читал, опасаясь возможного влияния, - и
психолога Т. Липпса. И все-таки, по-видимому, навсегда именно
его имя прежде всего будет ассоциироваться с понятием бес-
сознательного. С последним сам Фрейд связывал и тот перево-
рот в умах, который вызвал психоанализ, и то неприятие, ко-
торое он долгое время встречал. Бессознательное, писал он, это
удар по человеческому нарциссизму (самовлюбленности). Пер-
вым ударом по нему был удар космологический, нанесенный
Коперником. Он показал, что Земля вовсе не центр Вселенной,
а рядовая планета в Солнечной системе. Следующим был био-
логический удар Дарвина, показавшего, что человек не венец
творения, а рядовое звено в цепи эволюции. И, наконец, пси-
хоанализ стал третьим - психологическим - ударом, провоз-
гласив, что <человеческое <я> не является хозяином в собствен-
ном доме> (<Трудности на пути психоанализа>, 154). И этот
удар достигает последнего прибежища - человеческой души,
где <униженный извне человек чувствует себя самодержцем>.
Оказывается, и здесь человек вынужден иметь дело с <неукро-
тимой и неразрушимой силой>, <с демоническим элементом>
души, являющимся его истиной, но скрытой от него природой.
По-прежнему сознание остается вершиной духовных сил чело-
века, <однако, привилегия сознательной деятельности, которой
она так часто злоупотребляет, и состоит именно в том, что она
скрывает все остальное> (см. 156, с. 319). Путь раскрытия этих
тайн и есть путь познания и исцеления - катарсиса.
На наш взгляд, фрейдовское сравнение открытий психоана-
лиза с коперниковской революцией - не просто красивая
аналогия. Здесь действительно наличествует сущностное родст-
во, а вернее, наследование. Сравним метафору Фрейда с гро-
тескным описанием последствий научной революции нового
времени для нашего сознания из книги А.Ф. Лосева <Диалектика
мифа>(77; с. 405); <То я был на земле под родным небом,
слушал о вселенной <яже не подвижется>... А то вдруг ничего
нет, ни земли, ни неба, ни <яже не подвижется>... Читая учебник
астрономии, чувствую, что кто-то палкой выгоняет меня из
собственного дома и еще готов плюнуть в физиономию. А за
что?> Эти слова заставляют нас вспомнить другого мыслителя,
стоявшего у самых истоков новой науки и нового образа мира,
- Б. Паскаля. <Видя слепоту и ничтожество людей, глядя на
эту немую вселенную, на человека, лишенного света, предостав-
ленного самому себе и как бы затерянного в этом уголке
вселенной, не зная, кто его туда поместил, что ему делать, что
станет с ним по смерти, и неспособного это узнать, я прихожу
в ужас, как человек, которого спящим перенесли на пустынный
и жуткий остров и который пробудился, не зная, где он нахо-
дится, и не имея средств уйти оттуда> (см. 9, с. 88), <Вечное
молчание этих бесконечных пространств ужасает меня>, -
писал Паскаль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
рывателем: его всегда привлекали такие проблемы, которые
открывали возможность интересных научных исследований. Ес-
ли же он такой возможности не предвидел... его интерес быстро
угасал...> (Э. Джонс: см. 137, с. 153).
Вернувшись из Парижа, Фрейд становится практикующим
врачом. Какое-то время он пытается работать с помощью гип-
ноза и внушения, однако вскоре оставляет эти попытки. Позд-
нее, в лекциях о психоанализе, прочитанных в Америке, он так
опишет этот эпизод: <Когда я обнаружил, что несмотря на все
усилия, я могу погрузить в гипнотическое состояние лишь не-
большую часть своих больных, я отказался от этого метода>. И
назовет его <ненадежным средством, в котором есть налет
мистицизма>. Мы еще будем касаться фрейдовского отношения
к гипнозу в разделе, посвященном психотерапии. Сейчас же
необходимо отметить его значение в конкретизации Фрейдом
идеи предмета психологии.
В 1888-1889 годах Фрейд знакомится с экспериментами
нансийской школы гипноза (опыты Бернгейма и Льебо) с пост-
гипнотическим внушением. Испытуемому давали инструкцию
совершить по пробуждении определенные действия, причем
сама инструкция должна была быть забыта (так называемая
постгипнотическая амнезия, не менее существенная для Фрей-
да). Проснувшийся больной совершал положенные действия,
например, в эксперименте Бернгейма раскрывал зонт над голо-
вой врача. На вопросы о мотивах своего поступка он, как
правило, выдвигал достаточно логичные, но абсолютно ложные
объяснения. Эти опыты на долгие годы стали для всех психоа-
налитиков одним из самых очевидных доказательств существо-
вания бессознательной психики. В <Очерке психоанализа>
Фрейд вспоминал: <... Теперь в процессе гипноза оно (бессоз-
нательное. - И.Р.) впервые стало чем-то реальным, ощутимым
и доступным экспериментальному исследованию>. Потребова-
лось более десяти лет, чтобы эти идеи приобрели окончательную
форму в главной книге Фрейда <Толкование сновидений> (1 990
г.). Еще нужно было открыть метод свободных ассоциаций,
явление переноса (трансфера), найти новые, наряду с невроти-
ческими симптомами, предметы исследования - сновидения и
ошибки повседневных действий, но главное направление было
определено. Оно вело к определению, появившемуся лишь в
заключении <Толкования сновидений>: <Бессознательное -
есть истинно реальное психическое, столь же неизвестное нам
в своей внутренней сущности, как реальность внешнего мира, и
раскрываемая данными сновидения в столь же незначительной
степени, как и внешний мир показаниями наших органов чувств>.
Любая наука начинается там, где делается шаг от видимой
формы явлений, данной непосредственному восприятию, в сто-
рону сущности вещей. Психология же (та, которая не желала
растворяться в физиологии) долгое время замыкалась в кругу
изучения феноменов сознания, т.е. непосредственно данных
в интроспекции психических явлений. Именно о ней писал
У. Джемс: <Куча сырого фактического материала, порядочная
разноголосица во мнениях, ряд слабых попыток классификаций
и эмпирических обобщений чисто описательного характера... но
ни одного закона в том смысле, в каком мы употребляем это
слово в области физических явлений, ни одного положения, из
которого могли бы быть выведены следствия дедуктивным пу-
тем> (см. 98). Наверное, именно такое видение современной
психологии позволило Джемсу в 1909 году сказать Фрейду <За
Вами будущее> (см. 155). Бессознательное стало тем предметом,
который возможно было изучать чисто психологическими ме-
тодами, но именно изучать.
3. Фрейд не был первооткрывателем идеи бессознательного.
Из близких ему по времени мыслителей достаточно назвать
лишь имена философов А. Шопенгауэра и Ф. Ницше - одного
из которых он часто цитировал, а другого, по собственному
признанию, долго не читал, опасаясь возможного влияния, - и
психолога Т. Липпса. И все-таки, по-видимому, навсегда именно
его имя прежде всего будет ассоциироваться с понятием бес-
сознательного. С последним сам Фрейд связывал и тот перево-
рот в умах, который вызвал психоанализ, и то неприятие, ко-
торое он долгое время встречал. Бессознательное, писал он, это
удар по человеческому нарциссизму (самовлюбленности). Пер-
вым ударом по нему был удар космологический, нанесенный
Коперником. Он показал, что Земля вовсе не центр Вселенной,
а рядовая планета в Солнечной системе. Следующим был био-
логический удар Дарвина, показавшего, что человек не венец
творения, а рядовое звено в цепи эволюции. И, наконец, пси-
хоанализ стал третьим - психологическим - ударом, провоз-
гласив, что <человеческое <я> не является хозяином в собствен-
ном доме> (<Трудности на пути психоанализа>, 154). И этот
удар достигает последнего прибежища - человеческой души,
где <униженный извне человек чувствует себя самодержцем>.
Оказывается, и здесь человек вынужден иметь дело с <неукро-
тимой и неразрушимой силой>, <с демоническим элементом>
души, являющимся его истиной, но скрытой от него природой.
По-прежнему сознание остается вершиной духовных сил чело-
века, <однако, привилегия сознательной деятельности, которой
она так часто злоупотребляет, и состоит именно в том, что она
скрывает все остальное> (см. 156, с. 319). Путь раскрытия этих
тайн и есть путь познания и исцеления - катарсиса.
На наш взгляд, фрейдовское сравнение открытий психоана-
лиза с коперниковской революцией - не просто красивая
аналогия. Здесь действительно наличествует сущностное родст-
во, а вернее, наследование. Сравним метафору Фрейда с гро-
тескным описанием последствий научной революции нового
времени для нашего сознания из книги А.Ф. Лосева <Диалектика
мифа>(77; с. 405); <То я был на земле под родным небом,
слушал о вселенной <яже не подвижется>... А то вдруг ничего
нет, ни земли, ни неба, ни <яже не подвижется>... Читая учебник
астрономии, чувствую, что кто-то палкой выгоняет меня из
собственного дома и еще готов плюнуть в физиономию. А за
что?> Эти слова заставляют нас вспомнить другого мыслителя,
стоявшего у самых истоков новой науки и нового образа мира,
- Б. Паскаля. <Видя слепоту и ничтожество людей, глядя на
эту немую вселенную, на человека, лишенного света, предостав-
ленного самому себе и как бы затерянного в этом уголке
вселенной, не зная, кто его туда поместил, что ему делать, что
станет с ним по смерти, и неспособного это узнать, я прихожу
в ужас, как человек, которого спящим перенесли на пустынный
и жуткий остров и который пробудился, не зная, где он нахо-
дится, и не имея средств уйти оттуда> (см. 9, с. 88), <Вечное
молчание этих бесконечных пространств ужасает меня>, -
писал Паскаль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90