тогда поистине мечта и
вера были другими вещами, неистовство разума было богоподобием, а сомнение
грехом.
Слишком хорошо знаю я этих богоподобных: они хотят, чтобы в них
верили и чтобы сомнение было грехом. Слишком хорошо знаю я также, во что
сами они верят больше всего.
Поистине, не в потусторонние миры и искупительные капли крови, но в
тело больше всего верят они, и на своё собственное тело смотрят они как на
вещь в себе.
Но болезненной вещью является оно для них и они охотно вышли бы из
кожи вон. Поэтому они прислушиваются к проповедникам смерти и сами
проповедуют потусторонние миры.
Лучше слушайтесь, братья мои, голоса здорового тела: это более
правдивый и чистый голос.
Более правдиво и чище говорит здоровое тело, совершенное и
прямоугольное; и оно говорит о смысле земли.
Так говорил Заратустра.
О презирающих тело
К презирающим тело хочу я сказать моё слово. Не переучиваться и
переучивать должны они меня, но только проститься со своим собственным
телом и таким образом стать немыми.
Я тело и душа так говорит ребёнок. И почему не говорить, как дети?
Но пробудившийся, знающий, говорит: я тело, только тело, и ничто
больше; а душа есть только слово для чего-то в теле.
Тело это большой разум, множество с одним сознанием, война и мир,
стадо и пастырь.
Орудием твоего тела является также твой маленький разум, брат мой; ты
называешь духом это маленькое орудие, эту игрушку твоего большого разума.
Я говоришь ты и гордишься этим словом. Но больше его во что не хочешь
ты верить тело твоё с его большим разумом: оно не говорит Я, но делает Я.
Что чувствует чувство и что познает ум никогда не имеет в себе своей
цели. Но чувство и ум хотели бы убедить тебя, что они цель всех вещей: так
тщеславны они.
Орудием и игрушкой являются чувство и ум: за ними лежит ещё Само.
Само ищет также глазами чувств, оно прислушивается также ушами духа.
Само всегда прислушивается и ищет: оно сравнивает, подчиняет,
завоёвывает, разрушает. Оно господствует и является даже господином над Я.
За твоими мыслями и чувствами, брат мой, стоит более могущественный
повелитель, неведомый мудрец, он называется Само. В твоём теле он живёт; он
и есть твоё тело.
Больше разума в твоём теле, чем в твоей высшей мудрости. И кто знает,
к чему нужна твоему телу твоя высшая мудрость?
Твоё Само смеётся над твоим Я и его гордыми скачками. Что мне эти
скачки и полёты мысли? говорит оно себе. Окольный путь к моей цели. Я служу
помочами для Я и суфлёром его понятий .
Само говорит к Я: Здесь ощущай боль! И вот оно страдает и думает о
том, как бы больше не страдать, и для этого именно должно оно думать.
Само говорит к Я: Здесь чувствуй радость! И вот оно радуется и думает
о том, как бы почаще радоваться, и для этого именно должно оно думать.
К презирающим тело хочу я сказать слово. То, что презирают они, не
оставляют они без призора. Что же создало призор и презрение и ценность и
волю?
Созидающее Само создало себе призор и презрение, оно создало себе
радость и горе. Созидающее тело создало себе дух как длань своей воли.
Даже в своём безумии и презрении вы, презирающие тело, вы служите
своему Само. Я говорю вам: ваше Само хочет умереть и отворачивается от
жизни.
Оно уже не в силах делать то, чего оно хочет больше всего, созидать
дальше себя. Этого хочет оно больше всего, в этом вся страстность его.
Но теперь это для него слишком поздно и вот ваше Само хочет
погибнуть, вы, презирающие тело.
Ваше Само хочет погибнуть, и потому вы стали презирающими тело! Ибо
вы уже больше не в силах созидать дальше себя.
И потому вы негодуете на жизнь и землю. Бессознательная зависть
светится в косом взгляде вашего презрения.
Я не следую вашим путём, вы, презирающие тело! Для меня вы не мост,
ведущий к сверхчеловеку!
Так говорил Заратустра.
О радостях и страстях
Брат мой, если есть у тебя добродетель и она твоя добродетель, то ты
не владеешь ею сообща с другими.
Конечно, ты хочешь называть её по имени и ласкать её: ты хочешь
подёргать её за ушко и позабавиться с нею.
И смотри! Теперь ты обладаешь её именем сообща с народом, и сам ты с
твоей добродетелью стал народом и стадом!
Лучше было бы тебе сказать: нет слова, нет названия тому, что
составляет муку и сладость моей души, а также голод утробы моей .
Пусть твоя добродетель будет слишком высока, чтобы доверить её имени:
и если ты должен говорить о ней, то не стыдись говорить, лепеча.
Говори, лепеча: Это моё добро, каким я люблю его, каким оно всецело
мне нравится, и лишь таким я хочу его.
Не потому я хочу его, чтобы было оно божественным законом, и не
потому я хочу его, чтобы было оно человеческим установлением и человеческой
нуждой: да не служит оно мне указателем на небо или в рай.
Только земную добродетель люблю я: в ней мало мудрости и всего меньше
разума всех людей.
Но эта птица свила у меня гнездо себе, поэтому я люблю и прижимаю её
к сердцу теперь на золотых яйцах она сидит у меня .
Так должен ты лепетать и хвалить свою добродетель.
Некогда были у тебя страсти, и ты называл их злыми. А теперь у тебя
только твои добродетели: они выросли из твоих страстей.
Ты положил свою высшую цель в эти страсти: и вот они стали твоей
добродетелью и твоей радостью.
И если б ты был из рода вспыльчивых, или из рода сластолюбцев, или
изуверов, или людей мстительных:
Всё-таки в конце концов твои страсти обратились бы в добродетели и
все твои демоны в ангелов.
Некогда были дикие псы в погребах твоих, но в конце концов обратились
они в птиц и прелестных певуний.
Из своих ядов сварил ты себе бальзам свой; ты доил корову скорбь
свою, теперь ты пьёшь сладкое молоко её вымени.
И отныне ничего злого не вырастает из тебя, кроме зла, которое
вырастает из борьбы твоих добродетелей.
Брат мой, если ты счастлив, то у тебя одна добродетель, и не более:
тогда легче проходишь ты по мосту.
Почтенно иметь много добродетелей, но это тяжёлая участь, и многие
шли в пустыню и убивали себя, ибо они уставали быть битвой и полем битвы
добродетелей.
Брат мой, зло ли война и битвы? Однако это зло необходимо, необходимы
и зависть, и недоверие, и клевета между твоими добродетелями.
Посмотри, как каждая из твоих добродетелей жаждет высшего: она хочет
всего твоего духа, чтобы был он её глашатаем, она хочет всей твоей силы в
гневе, ненависти и любви.
Ревнива каждая добродетель в отношении другой, а ревность ужасная
вещь. Даже добродетели могут погибнуть из-за ревности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
вера были другими вещами, неистовство разума было богоподобием, а сомнение
грехом.
Слишком хорошо знаю я этих богоподобных: они хотят, чтобы в них
верили и чтобы сомнение было грехом. Слишком хорошо знаю я также, во что
сами они верят больше всего.
Поистине, не в потусторонние миры и искупительные капли крови, но в
тело больше всего верят они, и на своё собственное тело смотрят они как на
вещь в себе.
Но болезненной вещью является оно для них и они охотно вышли бы из
кожи вон. Поэтому они прислушиваются к проповедникам смерти и сами
проповедуют потусторонние миры.
Лучше слушайтесь, братья мои, голоса здорового тела: это более
правдивый и чистый голос.
Более правдиво и чище говорит здоровое тело, совершенное и
прямоугольное; и оно говорит о смысле земли.
Так говорил Заратустра.
О презирающих тело
К презирающим тело хочу я сказать моё слово. Не переучиваться и
переучивать должны они меня, но только проститься со своим собственным
телом и таким образом стать немыми.
Я тело и душа так говорит ребёнок. И почему не говорить, как дети?
Но пробудившийся, знающий, говорит: я тело, только тело, и ничто
больше; а душа есть только слово для чего-то в теле.
Тело это большой разум, множество с одним сознанием, война и мир,
стадо и пастырь.
Орудием твоего тела является также твой маленький разум, брат мой; ты
называешь духом это маленькое орудие, эту игрушку твоего большого разума.
Я говоришь ты и гордишься этим словом. Но больше его во что не хочешь
ты верить тело твоё с его большим разумом: оно не говорит Я, но делает Я.
Что чувствует чувство и что познает ум никогда не имеет в себе своей
цели. Но чувство и ум хотели бы убедить тебя, что они цель всех вещей: так
тщеславны они.
Орудием и игрушкой являются чувство и ум: за ними лежит ещё Само.
Само ищет также глазами чувств, оно прислушивается также ушами духа.
Само всегда прислушивается и ищет: оно сравнивает, подчиняет,
завоёвывает, разрушает. Оно господствует и является даже господином над Я.
За твоими мыслями и чувствами, брат мой, стоит более могущественный
повелитель, неведомый мудрец, он называется Само. В твоём теле он живёт; он
и есть твоё тело.
Больше разума в твоём теле, чем в твоей высшей мудрости. И кто знает,
к чему нужна твоему телу твоя высшая мудрость?
Твоё Само смеётся над твоим Я и его гордыми скачками. Что мне эти
скачки и полёты мысли? говорит оно себе. Окольный путь к моей цели. Я служу
помочами для Я и суфлёром его понятий .
Само говорит к Я: Здесь ощущай боль! И вот оно страдает и думает о
том, как бы больше не страдать, и для этого именно должно оно думать.
Само говорит к Я: Здесь чувствуй радость! И вот оно радуется и думает
о том, как бы почаще радоваться, и для этого именно должно оно думать.
К презирающим тело хочу я сказать слово. То, что презирают они, не
оставляют они без призора. Что же создало призор и презрение и ценность и
волю?
Созидающее Само создало себе призор и презрение, оно создало себе
радость и горе. Созидающее тело создало себе дух как длань своей воли.
Даже в своём безумии и презрении вы, презирающие тело, вы служите
своему Само. Я говорю вам: ваше Само хочет умереть и отворачивается от
жизни.
Оно уже не в силах делать то, чего оно хочет больше всего, созидать
дальше себя. Этого хочет оно больше всего, в этом вся страстность его.
Но теперь это для него слишком поздно и вот ваше Само хочет
погибнуть, вы, презирающие тело.
Ваше Само хочет погибнуть, и потому вы стали презирающими тело! Ибо
вы уже больше не в силах созидать дальше себя.
И потому вы негодуете на жизнь и землю. Бессознательная зависть
светится в косом взгляде вашего презрения.
Я не следую вашим путём, вы, презирающие тело! Для меня вы не мост,
ведущий к сверхчеловеку!
Так говорил Заратустра.
О радостях и страстях
Брат мой, если есть у тебя добродетель и она твоя добродетель, то ты
не владеешь ею сообща с другими.
Конечно, ты хочешь называть её по имени и ласкать её: ты хочешь
подёргать её за ушко и позабавиться с нею.
И смотри! Теперь ты обладаешь её именем сообща с народом, и сам ты с
твоей добродетелью стал народом и стадом!
Лучше было бы тебе сказать: нет слова, нет названия тому, что
составляет муку и сладость моей души, а также голод утробы моей .
Пусть твоя добродетель будет слишком высока, чтобы доверить её имени:
и если ты должен говорить о ней, то не стыдись говорить, лепеча.
Говори, лепеча: Это моё добро, каким я люблю его, каким оно всецело
мне нравится, и лишь таким я хочу его.
Не потому я хочу его, чтобы было оно божественным законом, и не
потому я хочу его, чтобы было оно человеческим установлением и человеческой
нуждой: да не служит оно мне указателем на небо или в рай.
Только земную добродетель люблю я: в ней мало мудрости и всего меньше
разума всех людей.
Но эта птица свила у меня гнездо себе, поэтому я люблю и прижимаю её
к сердцу теперь на золотых яйцах она сидит у меня .
Так должен ты лепетать и хвалить свою добродетель.
Некогда были у тебя страсти, и ты называл их злыми. А теперь у тебя
только твои добродетели: они выросли из твоих страстей.
Ты положил свою высшую цель в эти страсти: и вот они стали твоей
добродетелью и твоей радостью.
И если б ты был из рода вспыльчивых, или из рода сластолюбцев, или
изуверов, или людей мстительных:
Всё-таки в конце концов твои страсти обратились бы в добродетели и
все твои демоны в ангелов.
Некогда были дикие псы в погребах твоих, но в конце концов обратились
они в птиц и прелестных певуний.
Из своих ядов сварил ты себе бальзам свой; ты доил корову скорбь
свою, теперь ты пьёшь сладкое молоко её вымени.
И отныне ничего злого не вырастает из тебя, кроме зла, которое
вырастает из борьбы твоих добродетелей.
Брат мой, если ты счастлив, то у тебя одна добродетель, и не более:
тогда легче проходишь ты по мосту.
Почтенно иметь много добродетелей, но это тяжёлая участь, и многие
шли в пустыню и убивали себя, ибо они уставали быть битвой и полем битвы
добродетелей.
Брат мой, зло ли война и битвы? Однако это зло необходимо, необходимы
и зависть, и недоверие, и клевета между твоими добродетелями.
Посмотри, как каждая из твоих добродетелей жаждет высшего: она хочет
всего твоего духа, чтобы был он её глашатаем, она хочет всей твоей силы в
гневе, ненависти и любви.
Ревнива каждая добродетель в отношении другой, а ревность ужасная
вещь. Даже добродетели могут погибнуть из-за ревности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75