Такие люди, как мы,
привыкли слушать указания, пассивно записывать лек-
цию за лектором и заучивать то, что задано, для экза-
менов. Не стоит говорить, что от таких привычек очень
трудно избавиться, даже если они не дают результатов
и бесполезны>. Принятие этих резко различающихся
точек зрения принесло мне большую пользу.
Я обнаружил, что то же самое наблюдается в груп-
пах, в которых я являюсь руководителем или восприни-
маюсь как лидер. Я хочу, чтобы у людей уменьшился
страх или защитные реакции, чтобы они могли свободно
выражать свои чувства. Эта идея меня очень захватила
и привела к совершенно новой точке зрения на то, что
такое управление. Но я не могу об этом распространять-
ся здесь.
Есть еще один важный итог познания, который я вы-
вел из моей консультативной работы. Я могу сказать
кратко. Я обнаружил, что получаю очень многое, когда
могу принимать другого человека.
Я нашел, что искренне принимать другого человека
и его чувства вовсе не так просто, во всяком случае, не
проще, чем понимать его. Действительно ли я могу по-
зволить другому человеку чувствовать враждебность ко
мне? Могу ли я принимать его гнев как действительную
и законную часть его личности? Могу ли я принять его,
если он смотрит на жизнь и ее проблемы совсем по-
другому, чем я? Могу ли я принимать человека, который
прекрасно относится ко мне, обожает меня и хочет
быть таким, как я? Все это входит в принятие человека,
и все это нелегко. Я думаю, в нашей культуре все под-
вержены следующему штампу: <Каждый человек дол-
жен чувствовать, думать и верить так же, как я>. Мы
обнаруживаем, что нам очень .трудно позволить детям,
родителям или супругам чувствовать по-другому в отно-
шении каких-либо проблем. Мы не позволяем нашим
клиентам или студентам отличаться от нас или реализо-
вывать их жизненный опыт по-своему. Как нация мы не
можем позволить другой нации думать или чувствовать
иначе, чем мы. Однако мне кажется, что различия меж-
ду людьми, право каждого человека реализовать свой
жизненный опыт по-своему и найти в нем свой смысл -
все это бесценные возможности жизни. Каждый чело-
век - сам по себе остров, и он может построить мосты
к другим островам только в том случае, если хочет быть
самим собой и дает себе возможность сделать это. По-
этому я нахожу, что помогаю другому стать человеком,
когда я могу принимать другого. Это значит - прини-
мать его чувства, отношения, верования, являющиеся
действительно частью его самого. И в этом заключена
огромная ценность.
Следующий итог моего познания, который я хочу из-
ложить, может оказаться для вас сложным. Он таков:
чем более я открыт для восприятия реальности и
внутреннего мира себя и другого, тем менее я стрем-
люсь <улаживать дела>.
Чем более я стараюсь прислушиваться к .себе и к
моему внутреннему опыту и пытаюсь делать то же са-
мое по отношению к другому человеку, тем более я
уважаю сложные перипетии жизни. Поэтому я станов-
люсь все менее и менее склонным торопиться улажи-
вать дела,, ставить цели, формировать людей, манипули-
ровать ими и толкать их туда, куда бы я хотел. Я гораздо
больше склонен оставаться самим собой и дать возмож-
ность другому человеку быть самим собой. Я очень хо-
рошо понимаю, что это мнение может показаться стран-
ным, похожим на то, что думают о человеке на Востоке.
Для чего же тогда жить, если мы не собираемся ничего
делать с людьми? Для чего жизнь, если мы не собира-
емся формировать людей согласно нашим идеалам? Для
чего же жизнь, если мы не собираемся учить их тому,
чему, нам кажется, они должны учиться? Для чего же
дана жизнь, если мы не собираемся заставить их чувст-
вовать и думать так же, как чувствуем и думаем мы?
Как может кто-то стоять на такой пассивной позиции,
как та, о которой я сейчас говорю? Я уверен, что такие
мысли, должно быть, возникнут у многих как реакция
на мои слова. Однако парадокс моего опыта заключает-
ся в том, что чем более я хочу быть самим собой в
нашей сложной жизни, чем более я хочу понимать и
принимать реалии моего опыта и опыта других людей,
тем больше изменяюсь и я, и другие. Это очень пара-
доксально: в той степени, в которой каждый из нас хо-
чет быть самим собой, он обнаруживает, что изменяет-
ся не только он, изменяются и другие люди, с которыми
он связан. По крайней мере это очень яркая часть моего
опыта и одна из самых глубоких истин, которые я по-
знал в личной жизни и в работе.
Теперь давайте перейдем к другим результатам по-
знания, менее связанным со взаимоотношениями лю-
дей, а более - с моими собственными действиями и
ценностями. Первый из этих итогов очень краток. Я мо-
гу доверять своему жизненному опыту. Одна из основ-
ных идей, которую я долгое время не мог осознать и
которую я еще продолжаю познавать, заключается в том,
что если деятельность кажется вам стоящей, то ею надо
заниматься. Говоря по-другому, я понял, что на целостное
организмическое чувствование ситуации можно пола-
гаться больше, чем на ее логическое осмысление.
Всю мою профессиональную жизнь я шел в направ-
лении, которое другим казалось глупым и в котором я
сам не раз сомневался. Но я никогда не жалел, что шел
в направлении, которое <чувствовалось правильным>,
даже если часто бывало, что мне было одиноко или я
чувствовал себя не на высоте.
Я обнаружил, что, доверяясь какому-то внутреннему
неинтеллектуальному чувству, я позже признавал сде-
ланный шаг правильным. Всю свою жизнь я следовал по
неординарному пути, потому что чувствовал, что он ве-
рен. И это было так, потому что через 5-10 лет многие
из моих коллег присоединились ко мне, и я больше не
чувствовал себя одиноким.
Когда постепенно я стал больше доверять этим цело-
стным реакциям, я обнаружил, что могу использовать
их в организации мыслительной работы. Я стал с боль-
шим вниманием относиться к тем отрывочным мыслям,
которые время от времени возникают у меня и вызыва-
ют чувство своей значимости. Сейчас я склонен думать,
что эти не совсем ясные мысли и намеки приведут меня
к важным областям исследования. Я думаю, что должен
верить совокупности моего жизненного опыта, кото-
рый, я подозреваю, является умнее, чем мой интеллект.
Конечно, мой опыт подвержен ошибкам, но, надеюсь, в
меньшей степени, чем интеллект, отдельно взятый. Мое
отношение к этому прекрасно выражено словами аме-
риканского художника Макса Вибера: <Когда я дейст-
вую согласно моему смиренному творческому импуль-
су, я нахожусь в сильной зависимости от того, что я еще
не знаю, и от того, что я еще не сделал>.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166
привыкли слушать указания, пассивно записывать лек-
цию за лектором и заучивать то, что задано, для экза-
менов. Не стоит говорить, что от таких привычек очень
трудно избавиться, даже если они не дают результатов
и бесполезны>. Принятие этих резко различающихся
точек зрения принесло мне большую пользу.
Я обнаружил, что то же самое наблюдается в груп-
пах, в которых я являюсь руководителем или восприни-
маюсь как лидер. Я хочу, чтобы у людей уменьшился
страх или защитные реакции, чтобы они могли свободно
выражать свои чувства. Эта идея меня очень захватила
и привела к совершенно новой точке зрения на то, что
такое управление. Но я не могу об этом распространять-
ся здесь.
Есть еще один важный итог познания, который я вы-
вел из моей консультативной работы. Я могу сказать
кратко. Я обнаружил, что получаю очень многое, когда
могу принимать другого человека.
Я нашел, что искренне принимать другого человека
и его чувства вовсе не так просто, во всяком случае, не
проще, чем понимать его. Действительно ли я могу по-
зволить другому человеку чувствовать враждебность ко
мне? Могу ли я принимать его гнев как действительную
и законную часть его личности? Могу ли я принять его,
если он смотрит на жизнь и ее проблемы совсем по-
другому, чем я? Могу ли я принимать человека, который
прекрасно относится ко мне, обожает меня и хочет
быть таким, как я? Все это входит в принятие человека,
и все это нелегко. Я думаю, в нашей культуре все под-
вержены следующему штампу: <Каждый человек дол-
жен чувствовать, думать и верить так же, как я>. Мы
обнаруживаем, что нам очень .трудно позволить детям,
родителям или супругам чувствовать по-другому в отно-
шении каких-либо проблем. Мы не позволяем нашим
клиентам или студентам отличаться от нас или реализо-
вывать их жизненный опыт по-своему. Как нация мы не
можем позволить другой нации думать или чувствовать
иначе, чем мы. Однако мне кажется, что различия меж-
ду людьми, право каждого человека реализовать свой
жизненный опыт по-своему и найти в нем свой смысл -
все это бесценные возможности жизни. Каждый чело-
век - сам по себе остров, и он может построить мосты
к другим островам только в том случае, если хочет быть
самим собой и дает себе возможность сделать это. По-
этому я нахожу, что помогаю другому стать человеком,
когда я могу принимать другого. Это значит - прини-
мать его чувства, отношения, верования, являющиеся
действительно частью его самого. И в этом заключена
огромная ценность.
Следующий итог моего познания, который я хочу из-
ложить, может оказаться для вас сложным. Он таков:
чем более я открыт для восприятия реальности и
внутреннего мира себя и другого, тем менее я стрем-
люсь <улаживать дела>.
Чем более я стараюсь прислушиваться к .себе и к
моему внутреннему опыту и пытаюсь делать то же са-
мое по отношению к другому человеку, тем более я
уважаю сложные перипетии жизни. Поэтому я станов-
люсь все менее и менее склонным торопиться улажи-
вать дела,, ставить цели, формировать людей, манипули-
ровать ими и толкать их туда, куда бы я хотел. Я гораздо
больше склонен оставаться самим собой и дать возмож-
ность другому человеку быть самим собой. Я очень хо-
рошо понимаю, что это мнение может показаться стран-
ным, похожим на то, что думают о человеке на Востоке.
Для чего же тогда жить, если мы не собираемся ничего
делать с людьми? Для чего жизнь, если мы не собира-
емся формировать людей согласно нашим идеалам? Для
чего же жизнь, если мы не собираемся учить их тому,
чему, нам кажется, они должны учиться? Для чего же
дана жизнь, если мы не собираемся заставить их чувст-
вовать и думать так же, как чувствуем и думаем мы?
Как может кто-то стоять на такой пассивной позиции,
как та, о которой я сейчас говорю? Я уверен, что такие
мысли, должно быть, возникнут у многих как реакция
на мои слова. Однако парадокс моего опыта заключает-
ся в том, что чем более я хочу быть самим собой в
нашей сложной жизни, чем более я хочу понимать и
принимать реалии моего опыта и опыта других людей,
тем больше изменяюсь и я, и другие. Это очень пара-
доксально: в той степени, в которой каждый из нас хо-
чет быть самим собой, он обнаруживает, что изменяет-
ся не только он, изменяются и другие люди, с которыми
он связан. По крайней мере это очень яркая часть моего
опыта и одна из самых глубоких истин, которые я по-
знал в личной жизни и в работе.
Теперь давайте перейдем к другим результатам по-
знания, менее связанным со взаимоотношениями лю-
дей, а более - с моими собственными действиями и
ценностями. Первый из этих итогов очень краток. Я мо-
гу доверять своему жизненному опыту. Одна из основ-
ных идей, которую я долгое время не мог осознать и
которую я еще продолжаю познавать, заключается в том,
что если деятельность кажется вам стоящей, то ею надо
заниматься. Говоря по-другому, я понял, что на целостное
организмическое чувствование ситуации можно пола-
гаться больше, чем на ее логическое осмысление.
Всю мою профессиональную жизнь я шел в направ-
лении, которое другим казалось глупым и в котором я
сам не раз сомневался. Но я никогда не жалел, что шел
в направлении, которое <чувствовалось правильным>,
даже если часто бывало, что мне было одиноко или я
чувствовал себя не на высоте.
Я обнаружил, что, доверяясь какому-то внутреннему
неинтеллектуальному чувству, я позже признавал сде-
ланный шаг правильным. Всю свою жизнь я следовал по
неординарному пути, потому что чувствовал, что он ве-
рен. И это было так, потому что через 5-10 лет многие
из моих коллег присоединились ко мне, и я больше не
чувствовал себя одиноким.
Когда постепенно я стал больше доверять этим цело-
стным реакциям, я обнаружил, что могу использовать
их в организации мыслительной работы. Я стал с боль-
шим вниманием относиться к тем отрывочным мыслям,
которые время от времени возникают у меня и вызыва-
ют чувство своей значимости. Сейчас я склонен думать,
что эти не совсем ясные мысли и намеки приведут меня
к важным областям исследования. Я думаю, что должен
верить совокупности моего жизненного опыта, кото-
рый, я подозреваю, является умнее, чем мой интеллект.
Конечно, мой опыт подвержен ошибкам, но, надеюсь, в
меньшей степени, чем интеллект, отдельно взятый. Мое
отношение к этому прекрасно выражено словами аме-
риканского художника Макса Вибера: <Когда я дейст-
вую согласно моему смиренному творческому импуль-
су, я нахожусь в сильной зависимости от того, что я еще
не знаю, и от того, что я еще не сделал>.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166