- По крайней мере, - возразил отец, - у каждого из нас есть две руки, - что сводится к тому же самому. - Так вот, когда усядешься спокойно и поразмыслишь относительно вида, формы, строения, доступности и сообразности всех частей, составляющих животное, называемое женщиной, да сравнишь их по аналогии - - Я никогда как следует не понимал значения этого слова, - - - перебил его дядя Тоби. - - - Аналогия, - отвечал отец, - есть некоторое родство и сходство, которые различные… Тут страшный стук в дверь разломал пополам определение моего отца (подобно его трубке) - и в то же самое время обезглавил самое замечательное и любопытное рассуждение, когда-либо зарождавшееся в недрах умозрительной философии; - прошло несколько месяцев, прежде чем отцу представился случай благополучно им разрешиться; - в настоящее же время представляется столь же проблематичным, как и предмет этого рассуждения (принимая во внимание запущенность и бедственное положение домашних наших дел, в которых неудача громоздится на неудаче), - удастся ли мне найти для него место в третьем томе или же нет.
Глава VIII
Прошло часа полтора неторопливого чтения с тех пор, как дядя Тоби позвонил и Обадия получил приказание седлать лошадь и ехать за доктором Слопом, акушером; - никто поэтому не вправе утверждать, будто, поэтически говоря, а также принимая во внимание важность поручения, я не дал Обадии достаточно времени на то, чтобы съездить туда и обратно; - - - хотя, говоря прозаически и реалистически, он за это время едва ли даже успел надеть сапоги.
Если слишком строгий критик, основываясь на этом, решит взять маятник и измерить истинный промежуток времени между звоном колокольчика и стуком в дверь - и, обнаружив, что он равняется двум минутам и тринадцати и трем пятым секунды, - вздумает придраться ко мне за такое нарушение единства или, вернее, правдоподобия, времени, - я ему напомню, что идея длительности и простых ее модусов получена единственно только из следования и смены наших представлений - и является самым точным ученым маятником; - и вот, как ученый, я хочу, чтобы меня судили в этом вопросе согласно его показаниям, - с негодованием отвергая юрисдикцию всех других маятников на свете.
Я бы, следовательно, попросил моего критика принять во внимание, что от Шенди-Холла до дома доктора Слопа, акушера, всего восемь жалких миль, - и что, пока Обадия ездил к доктору и обратно, я переправил дядю Тоби из Намюра через всю Фландрию в Англию, - продержал его больным почти четыре года, - а затем увез в карете четверкой вместе с капралом Тримом почти за двести миль от Лондона в Йоркшир. - Все это, вместе взятое, должно было приготовить воображение читателя к выходу на сцену доктора Слопа - не хуже (надеюсь), чем танец, ария или концерт в антракте пьесы.
Если мой строгий критик продолжает стоять на своем, утверждая, что две минуты и тринадцать секунд навсегда останутся только двумя минутами и тринадцатью секундами, - что бы я о них ни говорил; - и что хотя бы мои доводы спасали меня драматургически, они меня губят как жизнеописателя, обращая с этой минуты мою книгу в типичный роман, между тем как ранее она была книгой в смысле жанра отреченной. - - Что же, если меня приперли таким образом к стенке, - я разом кладу конец всем возражениям и спорам моего критика, - доводя до его сведения, что, не отъехал еще Обадия шестидесяти ярдов от конюшни, как встретил доктора Слопа; и точно, он представил грязное доказательство своей встречи с ним - и чуть было не представил также доказательства трагического.
Вообразите себе… Но лучше будет начать с этого новую главу.
Глава IX
Вообразите себе маленькую, приземистую, мешковатую фигуру доктора Слопа, ростом около четырех с половиной футов, с такой широкой спиной и выпяченным на полтора фута брюхом, что они сделали бы честь сержанту конной гвардии.
Таков был внешний вид доктора Слопа. - Если вы читали «Анализ Красоты» Хогарта (а не читали, так советую вам прочесть), - то вы должны знать, что карикатуру на такую внешность и представление о ней можно с такой же верностью дать тремя штрихами, как и тремя сотнями штрихов.
Вообразите же себе такую фигуру, - ибо таков, повторяю, был внешний вид доктора Слопа, - медленно, шажком, ковыляющей по грязи на позвонках маленького плюгавого пони, - приятной масти, - но силы, - увы! - - едва достаточной для того, чтобы семенить ногами под такой ношей, будь даже дороги в сносном состоянии. - Они в нем не находились. - - - Вообразите теперь Обадию, взобравшегося на могучее чудовище - каретную лошадь - и скачущего во весь опор галопом навстречу.
Прошу вас, сэр, уделите минуту внимания картине, которую я вам нарисую.
Если бы доктор Слоп за милю приметил Обадию, несущегося с такой чудовищной скоростью прямо на него по узкой дороге, - - ныряющего, как черт, в топи и болота и все обдающего грязью при своем приближении, разве подобный феномен, вместе с движущимся вокруг его оси вихрем грязи и воды, - не стал бы для доктора Слопа в его положении предметом более законного страха, нежели худшая из комет Вистона? - О ядре и говорить нечего, то есть о самом Обадии и его каретной лошади. - - - На мой взгляд, одного поднятого ими вихря было бы довольно, чтобы завертеть и унести с собой если не доктора, то, по крайней мере, его пони. Так вот вы представляете себе, - сколь сильными должны были быть ужас и страх пред морем воды, испытываемые доктором Слопом, читая (а сейчас вы именно это сделаете), что он ехал не торопясь в Шенди-Холл и находился уже в шестидесяти ярдах от дома и в пяти ярдах от крутого поворота, образованного острым углом садовой ограды, - на самом грязном участке грязной дороги, - - как вдруг из-за этого угла вылетают бешеным галопом - бац - прямо на него Обадия со своей каретной лошадью! - Кажется, во всем мире невозможно предположить ничего страшнее подобного столкновения - так беспомощен был доктор Слоп! так плохо подготовлен к тому, чтобы выдержать этот сокрушительный удар!
Что ему было делать? - Он перекрестился. - Очень глупо! - Но доктор, сэр, был папист. - Все равно, - лучше бы он держался за луку седла. - Разумеется; - а еще лучше, как показали события, если бы он вовсе ничего не делал; - ибо, осеняя себя крестом, он выронил хлыст, - и при попытке поймать его между коленями и седлом, когда хлыст туда скользнул, он потерял стремя, - а потеряв стремя, потерял равновесие; - в довершение всех этих потерь (которые, кстати сказать, показывают, как мало пользы приносит крестное знамение) несчастный доктор потерял самообладание. Поэтому, не дожидаясь наскока Обадии, он предоставил пони своей участи, полетев с него кувырком, наподобие и по способу тюка шерсти, и без всяких других последствий от этого падения, кроме того что (опять же как тюк шерсти) дюймов на двенадцать зарылся в грязь самой широкой своей частью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151
Глава VIII
Прошло часа полтора неторопливого чтения с тех пор, как дядя Тоби позвонил и Обадия получил приказание седлать лошадь и ехать за доктором Слопом, акушером; - никто поэтому не вправе утверждать, будто, поэтически говоря, а также принимая во внимание важность поручения, я не дал Обадии достаточно времени на то, чтобы съездить туда и обратно; - - - хотя, говоря прозаически и реалистически, он за это время едва ли даже успел надеть сапоги.
Если слишком строгий критик, основываясь на этом, решит взять маятник и измерить истинный промежуток времени между звоном колокольчика и стуком в дверь - и, обнаружив, что он равняется двум минутам и тринадцати и трем пятым секунды, - вздумает придраться ко мне за такое нарушение единства или, вернее, правдоподобия, времени, - я ему напомню, что идея длительности и простых ее модусов получена единственно только из следования и смены наших представлений - и является самым точным ученым маятником; - и вот, как ученый, я хочу, чтобы меня судили в этом вопросе согласно его показаниям, - с негодованием отвергая юрисдикцию всех других маятников на свете.
Я бы, следовательно, попросил моего критика принять во внимание, что от Шенди-Холла до дома доктора Слопа, акушера, всего восемь жалких миль, - и что, пока Обадия ездил к доктору и обратно, я переправил дядю Тоби из Намюра через всю Фландрию в Англию, - продержал его больным почти четыре года, - а затем увез в карете четверкой вместе с капралом Тримом почти за двести миль от Лондона в Йоркшир. - Все это, вместе взятое, должно было приготовить воображение читателя к выходу на сцену доктора Слопа - не хуже (надеюсь), чем танец, ария или концерт в антракте пьесы.
Если мой строгий критик продолжает стоять на своем, утверждая, что две минуты и тринадцать секунд навсегда останутся только двумя минутами и тринадцатью секундами, - что бы я о них ни говорил; - и что хотя бы мои доводы спасали меня драматургически, они меня губят как жизнеописателя, обращая с этой минуты мою книгу в типичный роман, между тем как ранее она была книгой в смысле жанра отреченной. - - Что же, если меня приперли таким образом к стенке, - я разом кладу конец всем возражениям и спорам моего критика, - доводя до его сведения, что, не отъехал еще Обадия шестидесяти ярдов от конюшни, как встретил доктора Слопа; и точно, он представил грязное доказательство своей встречи с ним - и чуть было не представил также доказательства трагического.
Вообразите себе… Но лучше будет начать с этого новую главу.
Глава IX
Вообразите себе маленькую, приземистую, мешковатую фигуру доктора Слопа, ростом около четырех с половиной футов, с такой широкой спиной и выпяченным на полтора фута брюхом, что они сделали бы честь сержанту конной гвардии.
Таков был внешний вид доктора Слопа. - Если вы читали «Анализ Красоты» Хогарта (а не читали, так советую вам прочесть), - то вы должны знать, что карикатуру на такую внешность и представление о ней можно с такой же верностью дать тремя штрихами, как и тремя сотнями штрихов.
Вообразите же себе такую фигуру, - ибо таков, повторяю, был внешний вид доктора Слопа, - медленно, шажком, ковыляющей по грязи на позвонках маленького плюгавого пони, - приятной масти, - но силы, - увы! - - едва достаточной для того, чтобы семенить ногами под такой ношей, будь даже дороги в сносном состоянии. - Они в нем не находились. - - - Вообразите теперь Обадию, взобравшегося на могучее чудовище - каретную лошадь - и скачущего во весь опор галопом навстречу.
Прошу вас, сэр, уделите минуту внимания картине, которую я вам нарисую.
Если бы доктор Слоп за милю приметил Обадию, несущегося с такой чудовищной скоростью прямо на него по узкой дороге, - - ныряющего, как черт, в топи и болота и все обдающего грязью при своем приближении, разве подобный феномен, вместе с движущимся вокруг его оси вихрем грязи и воды, - не стал бы для доктора Слопа в его положении предметом более законного страха, нежели худшая из комет Вистона? - О ядре и говорить нечего, то есть о самом Обадии и его каретной лошади. - - - На мой взгляд, одного поднятого ими вихря было бы довольно, чтобы завертеть и унести с собой если не доктора, то, по крайней мере, его пони. Так вот вы представляете себе, - сколь сильными должны были быть ужас и страх пред морем воды, испытываемые доктором Слопом, читая (а сейчас вы именно это сделаете), что он ехал не торопясь в Шенди-Холл и находился уже в шестидесяти ярдах от дома и в пяти ярдах от крутого поворота, образованного острым углом садовой ограды, - на самом грязном участке грязной дороги, - - как вдруг из-за этого угла вылетают бешеным галопом - бац - прямо на него Обадия со своей каретной лошадью! - Кажется, во всем мире невозможно предположить ничего страшнее подобного столкновения - так беспомощен был доктор Слоп! так плохо подготовлен к тому, чтобы выдержать этот сокрушительный удар!
Что ему было делать? - Он перекрестился. - Очень глупо! - Но доктор, сэр, был папист. - Все равно, - лучше бы он держался за луку седла. - Разумеется; - а еще лучше, как показали события, если бы он вовсе ничего не делал; - ибо, осеняя себя крестом, он выронил хлыст, - и при попытке поймать его между коленями и седлом, когда хлыст туда скользнул, он потерял стремя, - а потеряв стремя, потерял равновесие; - в довершение всех этих потерь (которые, кстати сказать, показывают, как мало пользы приносит крестное знамение) несчастный доктор потерял самообладание. Поэтому, не дожидаясь наскока Обадии, он предоставил пони своей участи, полетев с него кувырком, наподобие и по способу тюка шерсти, и без всяких других последствий от этого падения, кроме того что (опять же как тюк шерсти) дюймов на двенадцать зарылся в грязь самой широкой своей частью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151