«Наблюдайте последнее движение этой страшной машины!» - ( - Я бы скорее заглянул в жерло пушки, - сказал Трим, топнув ногой.) - - - «Смотрите, в какие судороги она его бросила! - - Разглядите положение, в котором он теперь простерт, - каким утонченным пыткам он подвергается!» - - (- Надеюсь, что это не в Португалии.) - «Больших мук природа не в состоянии вынести! - Боже милосердный! Смотрите, как измученная душа его едва держится на трепещущих устах!» - (- Ни за что на свете не прочитаю дальше ни строчки, - проговорил Трим. - Боюсь, с позволения вашей милости, что все это происходит в Португалии, где теперь мой бедный брат Том. - Повторяю тебе, Трим, - сказал отец, - это не описание действительного события, - а вымысел. - Это только вымысел, почтенный, - сказал Слоп, - в нем нет ни слова правды. - Ну, нет, я не то хотел сказать, - возразил отец. - Однако чтение так волнует Трима, - жестоко было бы принуждать его читать дальше. - Дай-ка сюда проповедь, Трим, - я дочитаю ее за тебя, а ты можешь идти. - Нет, я бы желал остаться и дослушать, - отвечал Трим, - если ваша милость позволит, - но сам не соглашусь читать даже за жалованье полковника. - Бедный Трим! - сказал дядя Тоби. Отец продолжал:)
« - Разглядите положение, в котором он теперь простерт, - каким утонченным пыткам он подвергается! - Больших мук природа не в состоянии вынести! - Боже милосердный! Смотрите, как измученная душа его едва держится на трепещущих устах, - готовая отлететь, - - но не получающая на это позволения! - - Взгляните, как несчастного страдальца отводят назад в его темницу!» ( - Ну, слава богу, - сказал Трим, - они его не убили.) - «Смотрите, как его снова достают оттуда, чтобы бросить в огонь и в предсмертную минуту осыпать оскорблениями, порожденными тем предрассудком, - - тем страшным предрассудком, что может существовать религия без милосердия». - (Ну, слава богу, - он умер, - сказал Трим, - теперь он уже для них недосягаем, - худшее для него уже осталось позади. - Ах, господа! - Замолчи, Трим, - сказал отец, продолжая проповедь, чтобы помешать Триму сердить доктора Слопа, - иначе мы никогда не кончим.)
«Самый верный способ определить цену какого-нибудь спорного положения - рассмотреть, насколько согласуются с духом христианства вытекающие из него следствия. - Это простое и решающее правило, оставленное нам Спасителем нашим, стоит тысячи каких угодно доводов. - По плодам их узнаете их.
«На этом я и заканчиваю мою проповедь, прибавив только два или три коротеньких самостоятельных правила, которые из нее вытекают.
«Во-первых . Когда кто-нибудь распинается против религии, - всегда следует подозревать, что не разум, а страсти одержали верх над его Верой . - Дурная жизнь и добрая вера неуживчивые и сварливые соседи, и когда они разлучаются, поверьте, что это делается единственно ради спокойствия.
«Во-вторых . Когда вот такой человек говорит вам по какому-нибудь частному поводу, что такая-то вещь противна его совести, - вы можете всегда быть уверены, что это совершенно все равно как если бы он сказал, что такая-то вещь противна ему на вкус: - в обоих случаях истинной причиной его отвращения обыкновенно является отсутствие аппетита.
«Словом, - ни в чем не доверяйте человеку, который не руководится совестью в каждом деле своем.
«А вам самим я скажу: помните простую истину, непонимание которой погубило тысячи людей, - что совесть ваша не есть закон. - Нет, закон создан богом и разумом, которые вселили в вас совесть, чтобы она выносила решения, - не так, как азиатский кади, в зависимости от прилива и отлива страстей своих, - - а как британский судья в нашей стране свободы и здравомыслия, который не сочиняет новых законов, а лишь честно применяет существующие».

Finis.
- Ты читал проповедь превосходно, Трим, - сказал отец. - Он бы читал гораздо лучше, - возразил доктор Слоп, - если бы воздержался от своих замечаний. - Я бы читал в десять раз лучше, сэр, - отвечал Трим, - если бы сердце мое не было так переполнено. - Как раз по этой причине, Трим, - возразил отец, - ты читал проповедь так хорошо. Если бы духовенство нашей церкви, - продолжал отец, обращаясь к доктору Слопу, - вкладывало столько чувства в произносимые им проповеди, как этот бедный парень, - то, так как проповеди эти составлены прекрасно, - (- Я это отрицаю, - сказал доктор Слоп) - я утверждаю, что наше церковное красноречие, да еще на такие волнующие темы, - сделалось бы образцом для всего мира. - Но, увы! - продолжал отец, - с огорчением должен признаться, сэр, что в этом отношении оно похоже на французских политиков, которые выигранное ими в кабинете обыкновенно теряют на поле сражения. - - Жалко было бы, - сказал дядя, - если бы проповедь эта затерялась. - Мне она очень нравится, - сказал отец, - - она драматична, - - и в этом литературном жанре, по крайней мере в искусных его образцах, есть что-то захватывающее. - - - У нас часто проповедуют в этом роде, - сказал доктор Слоп. - Да, да, я знаю, - сказал отец, - но его тон и выражение лица при этом настолько же не понравились доктору Слопу, насколько приятно ему было бы простое согласие отца. - - Но наши проповеди, - продолжал немного задетый доктор Слоп, - - очень выгодно отличаются тем, что если уж мы вводим в них действующих лиц, то только таких, как патриархи, или жены патриархов, или мученики, или святые. - В проповеди, которую мы только что прослушали, есть несколько очень дурных характеров, - сказал отец, - но они, по-моему, нисколько ее не портят. - - - Однако чья бы она могла быть? - спросил дядя Тоби. - Как могла она попасть в моего Стевина? - Чтобы ответить на второй вопрос, - сказал отец, - надо быть таким же великим волшебником, как Стевин. - Первый же, - по-моему, - не так труден: - ведь если мне не слишком изменяет моя сообразительность, - - я знаю автора: конечно, проповедь эта написана нашим приходским священником.
Основанием для этого предположения было сходство прочитанной проповеди по стилю и манере с проповедями, которые отец постоянно слышал в своей приходской церкви, - - оно доказывало так неоспоримо, как только вообще априорный Довод способен доказать такую вещь философскому уму, - что автором ее был Йорик и никто другой. - - - Догадка эта получила также и апостериорное доказательство, когда на другой день Йорик прислал за ней к дяде Тоби слугу своего.
По-видимому, Йорик, интересовавшийся всеми видами знания, когда-то брал Стевина у дяди Тоби; по рассеянности он сунул в книгу свою проповедь, когда написал ее, и, по свойственной ему забывчивости, отослал Стевина по принадлежности, а заодно с ним и свою проповедь.
- Злосчастная проповедь! После того как тебя нашли, ты была вторично потеряна, проскользнув через незамеченную прореху в кармане твоего сочинителя за изодранную предательскую подкладку, - ты глубоко была втоптана в грязь левой задней ногой его Росинанта, бесчеловечно наступившего на тебя, когда ты упала;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151