ей подношу я историю Лефевра в шестом томе, руководясь единственно тем, что она, как подсказывает мне сердце, проникнута духом человечности.
Остаюсь,
Милорд,
Вашего сиятельства
Преданнейшим
И покорнейшим слугой
Лоренс Стерн
Глава I
Кабы не пара ретивых лошадок и не сорванец-почтарь, который ими правил от Стилтона до Стемфорда, мысль эта никогда бы не пришла мне в голову. Он летел, как молния, по косогору в три с половиной мили - мы едва касались земли - неслись с головокружительной быстротой - как вихрь - движение передалось моему мозгу - в нем приняло участие мое сердце. - - Клянусь великим богом света, - сказал я, глядя на солнце и протянув к нему руку в переднее окошко кареты, когда давал этот зарок, - сейчас же по приезде домой я запру мой кабинет и брошу ключ от него на глубину в девяносто футов от поверхности земли, в колодец за моим домом.
Лондонская почтовая карета укрепила меня в этом решении: она мерно покачивалась по дороге в гору, еле двигаясь, влекомая наверх восьмеркой грузных животных. - Изо всех сил, - сказал я, качая головой, - но и те, что получше вас, тащат таким же способом - понемногу у каждого! - Чудеса!
Скажите мне, господа ученые, вечно будем мы прибавлять так много к объему - и так мало к содержанию?
Вечно будем мы изготовлять новые книги, как аптекари изготовляют новые микстуры, лишь переливая из одной посуды в другую?
Вечно нам скручивать и раскручивать одну и ту же веревку? вечно двигаться по одной и той же дорожке - вечно одним и тем же шагом?
Обречены мы до скончания века, в праздники и в будни, выставлять остатки учености, как монахи выставляют останки своих святых, - не творя с их помощью ни единого, даже малюсенького, чуда?
Неужели человек, одаренный способностями, во мгновение ока возносящими его с земли на небо, - это великое, это превосходнейшее и благороднейшее в мире творение - чудо природы, как назвал его Зороастр в своей книге ???? ??????, шекина божественного присутствия, по Златоусту; - образ божий , по Моисею, - луч божества , по Платону, - чудо из чудес, по Аристотелю, - неужели человек создан для того, чтобы действовать, как вор - наподобие каких-нибудь сводников и крючкотворов?
Я гнушаюсь браниться по этому случаю, как Гораций, - но если мое пожелание не является слишком натянутым и не заключает в себе ничего грешного, я от души желаю, чтобы каждый подражатель в Великобритании, Франции и Ирландии покрылся коростой за свои труды - и чтобы в этих странах были хорошие дома коростовых, достаточно просторные, чтобы вместить - ну да и очистить всех их гуртом, косматых и стриженых, мужчин и женщин: это приводит меня к теме об усах - а вследствие какого хода мыслей - завещаю решить это на правах неотчуждаемого наследства Недотрогам и Тартюфам, пусть их потешатся и потрудятся, сколько душе угодно.
Об усах
Жалею, что пообещал; - более необдуманного обещания, кажется, никому еще не приходило в голову. - Глава об усах! - увы, читатели мне ее не простят, - ведь это такой щепетильный народ! - но я не знал, из какого теста они вылеплены, - и никогда не видел помещенного ниже отрывка; иначе, - это так же верно, как то, что носы есть носы, а усы есть усы (можете сколько угодно говорить обратное), - я бы держался подальше от этой опасной главы.
Отрывок
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * - Вы совсем уснули, милостивая государыня, - сказал пожилой господин, взяв руку пожилой дамы и слегка пожав ее в тот момент, когда им произнесено было слово усы, - не переменить ли нам тему разговора? - Ни в коем случае, - возразила пожилая дама, - мне нравится ваш рассказ об этих вещах. - Тут она накинула на голову тонкий газовый платок, прислонилась к спинке кресла, повернулась лицам к собеседнику и, вытянув немного ноги, проговорила: - Пожалуйста, продолжайте!
Пожилой господин продолжил так: - Усы! - воскликнула королева Наваррская, уронив клубок шерсти, - когда ла Фоссез произнесла это слово. - Усы, мадам, - сказала ла Фоссез, пришпиливая клубок к переднику королевы и делая ей при этом реверанс.
У ла Фоссез от природы голос был тихий и низкий, но это был внятный голос, и каждая буква слова усы отчетливо дошла до ушей королевы Наваррской. - Усы! - воскликнула королева, как-то особенно подчеркивая это слово, точно она все еще не верила своим ушам. - Усы, - отвечала ла Фоссез, повторив слово в третий раз. - Во всей Наварре, мадам, нет ни одного кавалера его возраста, - продолжала фрейлина, с живостью поддерживая интересы пажа перед королевой, - у которого была бы такая красивая пара… - Чего? - с улыбкой спросила Маргарита. - Усов, - ответила, совсем сконфузившись, ла Фоссез.
Слово усы держалось стойко, и его продолжали употреблять в большинстве лучших домов маленького Наваррского королевства, несмотря на нескромный смысл, который придала ему ла Фоссез. Дело в том, что ла Фоссез произнесла это слово не только перед королевой, но и еще в нескольких случаях при дворе таким тоном, который каждый раз заключал в себе нечто таинственное. А так как двор Маргариты (все это знают) представлял в те времена смесь галантности и набожности - усы же применимы были как к первой, так и ко второй, - то слово, естественно, держалось стойко - оно выигрывало ровно столько, сколько теряло; иначе говоря, духовенстве было за него - миряне были против него - а что касается женщин, то они разделились.
Стройная фигура и красивая наружность сьера де Круа начали в то время привлекать внимание фрейлин к площадке перед воротами дворца, где сменялся караул. Дама де Боссьер без памяти влюбилась в него, - ла Баттарель точно так же - этому благоприятствовала еще отличная погода, какой давно не помнили в Наварре; ла Гюйоль, ла Маронет, ла Сабатьер тоже влюбились в сьера де Круа; ла Ребур и ла Фоссез добрались до сути дела - де Круа потерпел неудачу при попытке снискать благосклонность ла Ребур, а ла Ребур и да Фоссез были неразлучны.
Королева Наваррская сидела со своими дамами у расписного сводчатого окна, откуда видны были ворота второго двора, в то время как в них входил де Круа. - Какой красавчик, - сказала дама де Боссьер. - У него приятная наружность, - сказала ла Баттарель. - Он изящно сложен, - сказала ла Рюйоль. - Никогда в жизни не видела я офицера конной гвардии, - сказала ла Маропет, - у которого были бы такие ноги. - Или который так хорошо стоял бы на них, - сказала ла Сабатьер. - Но у него нет усов, - воскликнула ла Фоссез. - Ни волосинки, - сказала ла Ребур.
Королева пошла прямо в свою молельню, всю дорогу по галерее размышляя на эту тему, оборачивая ее и так и этак в своем воображении. - Ave Maria! что хотела сказать ла Фоссез? - спросила она себя, преклоняя колени на подушку.
Ла Гюйоль, ла Баттарель, ла Маронет, ла Сабатьер тотчас же разошлись по своим комнатам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151
Остаюсь,
Милорд,
Вашего сиятельства
Преданнейшим
И покорнейшим слугой
Лоренс Стерн
Глава I
Кабы не пара ретивых лошадок и не сорванец-почтарь, который ими правил от Стилтона до Стемфорда, мысль эта никогда бы не пришла мне в голову. Он летел, как молния, по косогору в три с половиной мили - мы едва касались земли - неслись с головокружительной быстротой - как вихрь - движение передалось моему мозгу - в нем приняло участие мое сердце. - - Клянусь великим богом света, - сказал я, глядя на солнце и протянув к нему руку в переднее окошко кареты, когда давал этот зарок, - сейчас же по приезде домой я запру мой кабинет и брошу ключ от него на глубину в девяносто футов от поверхности земли, в колодец за моим домом.
Лондонская почтовая карета укрепила меня в этом решении: она мерно покачивалась по дороге в гору, еле двигаясь, влекомая наверх восьмеркой грузных животных. - Изо всех сил, - сказал я, качая головой, - но и те, что получше вас, тащат таким же способом - понемногу у каждого! - Чудеса!
Скажите мне, господа ученые, вечно будем мы прибавлять так много к объему - и так мало к содержанию?
Вечно будем мы изготовлять новые книги, как аптекари изготовляют новые микстуры, лишь переливая из одной посуды в другую?
Вечно нам скручивать и раскручивать одну и ту же веревку? вечно двигаться по одной и той же дорожке - вечно одним и тем же шагом?
Обречены мы до скончания века, в праздники и в будни, выставлять остатки учености, как монахи выставляют останки своих святых, - не творя с их помощью ни единого, даже малюсенького, чуда?
Неужели человек, одаренный способностями, во мгновение ока возносящими его с земли на небо, - это великое, это превосходнейшее и благороднейшее в мире творение - чудо природы, как назвал его Зороастр в своей книге ???? ??????, шекина божественного присутствия, по Златоусту; - образ божий , по Моисею, - луч божества , по Платону, - чудо из чудес, по Аристотелю, - неужели человек создан для того, чтобы действовать, как вор - наподобие каких-нибудь сводников и крючкотворов?
Я гнушаюсь браниться по этому случаю, как Гораций, - но если мое пожелание не является слишком натянутым и не заключает в себе ничего грешного, я от души желаю, чтобы каждый подражатель в Великобритании, Франции и Ирландии покрылся коростой за свои труды - и чтобы в этих странах были хорошие дома коростовых, достаточно просторные, чтобы вместить - ну да и очистить всех их гуртом, косматых и стриженых, мужчин и женщин: это приводит меня к теме об усах - а вследствие какого хода мыслей - завещаю решить это на правах неотчуждаемого наследства Недотрогам и Тартюфам, пусть их потешатся и потрудятся, сколько душе угодно.
Об усах
Жалею, что пообещал; - более необдуманного обещания, кажется, никому еще не приходило в голову. - Глава об усах! - увы, читатели мне ее не простят, - ведь это такой щепетильный народ! - но я не знал, из какого теста они вылеплены, - и никогда не видел помещенного ниже отрывка; иначе, - это так же верно, как то, что носы есть носы, а усы есть усы (можете сколько угодно говорить обратное), - я бы держался подальше от этой опасной главы.
Отрывок
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * - Вы совсем уснули, милостивая государыня, - сказал пожилой господин, взяв руку пожилой дамы и слегка пожав ее в тот момент, когда им произнесено было слово усы, - не переменить ли нам тему разговора? - Ни в коем случае, - возразила пожилая дама, - мне нравится ваш рассказ об этих вещах. - Тут она накинула на голову тонкий газовый платок, прислонилась к спинке кресла, повернулась лицам к собеседнику и, вытянув немного ноги, проговорила: - Пожалуйста, продолжайте!
Пожилой господин продолжил так: - Усы! - воскликнула королева Наваррская, уронив клубок шерсти, - когда ла Фоссез произнесла это слово. - Усы, мадам, - сказала ла Фоссез, пришпиливая клубок к переднику королевы и делая ей при этом реверанс.
У ла Фоссез от природы голос был тихий и низкий, но это был внятный голос, и каждая буква слова усы отчетливо дошла до ушей королевы Наваррской. - Усы! - воскликнула королева, как-то особенно подчеркивая это слово, точно она все еще не верила своим ушам. - Усы, - отвечала ла Фоссез, повторив слово в третий раз. - Во всей Наварре, мадам, нет ни одного кавалера его возраста, - продолжала фрейлина, с живостью поддерживая интересы пажа перед королевой, - у которого была бы такая красивая пара… - Чего? - с улыбкой спросила Маргарита. - Усов, - ответила, совсем сконфузившись, ла Фоссез.
Слово усы держалось стойко, и его продолжали употреблять в большинстве лучших домов маленького Наваррского королевства, несмотря на нескромный смысл, который придала ему ла Фоссез. Дело в том, что ла Фоссез произнесла это слово не только перед королевой, но и еще в нескольких случаях при дворе таким тоном, который каждый раз заключал в себе нечто таинственное. А так как двор Маргариты (все это знают) представлял в те времена смесь галантности и набожности - усы же применимы были как к первой, так и ко второй, - то слово, естественно, держалось стойко - оно выигрывало ровно столько, сколько теряло; иначе говоря, духовенстве было за него - миряне были против него - а что касается женщин, то они разделились.
Стройная фигура и красивая наружность сьера де Круа начали в то время привлекать внимание фрейлин к площадке перед воротами дворца, где сменялся караул. Дама де Боссьер без памяти влюбилась в него, - ла Баттарель точно так же - этому благоприятствовала еще отличная погода, какой давно не помнили в Наварре; ла Гюйоль, ла Маронет, ла Сабатьер тоже влюбились в сьера де Круа; ла Ребур и ла Фоссез добрались до сути дела - де Круа потерпел неудачу при попытке снискать благосклонность ла Ребур, а ла Ребур и да Фоссез были неразлучны.
Королева Наваррская сидела со своими дамами у расписного сводчатого окна, откуда видны были ворота второго двора, в то время как в них входил де Круа. - Какой красавчик, - сказала дама де Боссьер. - У него приятная наружность, - сказала ла Баттарель. - Он изящно сложен, - сказала ла Рюйоль. - Никогда в жизни не видела я офицера конной гвардии, - сказала ла Маропет, - у которого были бы такие ноги. - Или который так хорошо стоял бы на них, - сказала ла Сабатьер. - Но у него нет усов, - воскликнула ла Фоссез. - Ни волосинки, - сказала ла Ребур.
Королева пошла прямо в свою молельню, всю дорогу по галерее размышляя на эту тему, оборачивая ее и так и этак в своем воображении. - Ave Maria! что хотела сказать ла Фоссез? - спросила она себя, преклоняя колени на подушку.
Ла Гюйоль, ла Баттарель, ла Маронет, ла Сабатьер тотчас же разошлись по своим комнатам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151