Пренебрежение этим требованием со стороны Футатория (что да послужит, в скобках замечу, всем порядочным людям уроком) отворило двери для вышеописанной случайности. -
Случайностью я ее называю в угоду принятому обороту речи - отнюдь не намереваясь оспаривать мнение Акрита или Мифогера по этому вопросу; я знаю, что оба они были глубоко и твердо убеждены - и остаются при своем убеждении до сих пор, что во всем этом происшествии не было ничего случайного - но что каштан, взяв именно это, а не иное, направление как бы по собственному почину - а затем упав со всем своим жаром прямо в то место, а не в какое-нибудь другое, - - явился орудием заслуженной кары Футаторию за его грязный и непристойный трактат De concubinis retinendis, который он опубликовал лет двадцать тому назад - и как раз на этой неделе собирался выпустить в свет вторым изданием.
Не мое дело ввязываться в этот спор - - много, без сомнения, можно было бы написать в пользу и той и другой стороны - вся моя обязанность, как историка, заключается в правдивом описании факта и в растолковании читателю, что зияние в штанах Футатория было достаточно просторно для приема каштана - и что каштан так или иначе отвесно упал туда со всем своим жаром, причем ни сам Футаторий, ни его соседи этого не заметили.
В первые двадцать или двадцать пять секунд живительное тепло, источавшееся каштаном, не лишено было приятности - и лишь в слабой степени привлекало внимание Футатория к тому месту, - но жар все возрастал, и когда через несколько секунд он переступил границы умеренного удовольствия, с чрезвычайной быстротой двинувшись в области боли, душа Футатория, со всеми его идеями, мыслями, вниманием, воображением, суждением, решительностью, сообразительностью, рассудительностью, памятью, фантазией, а также десятью батальонами жизненных духов, беспорядочно ринулась по всевозможным узким и извилистым проходам вниз, к месту, находившемуся в опасности, оставив все верхние области этого мужа, вы сами об этом догадываетесь, пустыми, как мой кошелек.
Однако с помощью сведений, которые всем этим посланцам удалось ему доставить, Футаторий не в состоянии был проникнуть в тайну происходившего в нижней области, а также построить сколько-нибудь удовлетворительную догадку, что за дьявольщина с ним приключилась. Так или иначе, не зная истинной причины постигшей его неприятности, он рассудил, что самое благоразумное в его теперешнем положении перенести ее по возможности стоически; с помощью перекошенного лица и искривленных губ ему бы это, наверно, и удалось, оставайся его воображение все это время безучастным; - но мы не в состоянии управлять игрой воображения в подобных случаях - Футаторию вдруг пришло на ум, что хотя боль ощущалась им как сильный ожог - тем не менее причиной ее мог быть также укус; а если так, то уж не заползла ли к нему ящерица, саламандра или подобная им гадина, которая теперь вонзала в него свои зубы. - Эта жуткая мысль в сочетании с обострившейся в этот миг болью, виновником которой был все тот же каштан, повергла Футатория в настоящую панику, и, как это случалось с самыми лучшими генералами на свете, он в первую минуту страха и смятения совсем потерял голову, - следствием было то, что он вскочил, не помня себя, и разразился восклицанием удивления, которое вызвало столько толков и напечатано с пропуском нескольких букв: ч - а! - Не будучи строго каноническим, оно было, однако, в его положении вполне простительным - и Футаторий, кстати сказать, был так же не в силах от него удержаться, как он не мог предотвратить вызвавшую его причину.
Хотя рассказ об этом происшествии занял порядочно времени, само оно заняло не больше времени, чем его понадобилось Футаторию на то, чтобы вытащить каштан и с ожесточением швырнуть его об пол, - а Йорику, чтобы встать со стула и подобрать этот каштан.
Любопытно наблюдать власть мелочей над человеческим умом: - до чего важную роль играют они в образовании и развитии наших мнений о людях и о вещах! - Какой-нибудь пустяк, легкий, как воздух, способен поселить в нашей душе убеждение, и так прочно его там утвердить - что даже все Эвклидовы доказательства, пущенные в ход для его опровержения, были бы бессильны его поколебать.
Йорик, повторяю, подобрал каштан, в гневе брошенный Футаторием на пол, - поступок, не стоящий внимания, - мне стыдно его объяснять - он это сделал только потому, что каштан, по его мнению, не стал ни на волос хуже от приключившейся с ним истории, - и считая, что ради хорошего каштана не грех нагнуться. - Однако ничтожный этот поступок совсем иначе преломился в голове Футатория: последний усмотрел в действиях Йорика, вставшего со стула и подобравшего каштан, явное признание, что каштан первоначально принадлежал ему - и что, конечно, только собственник каштана, а не кто-нибудь другой, мог сыграть с ним такую штуку. Сильно укрепило его в этом мнении то, что стол, имевший форму узенького параллелограмма, представлял Йорику, сидевшему как раз против Футатория, прекрасный случай ввернуть ему каштан - и что, следовательно, он так и сделал. Подозрительный, чтобы не сказать больше, взгляд, который Футаторий бросил Йорику прямо в лицо, когда у него возникли эти мысли, с полной очевидностью выдавал его мнение - и так как все, естественно, считали Футатория более других сведущим в этом деле, то его мнение сразу сделалось общим мнением; - а одно обстоятельство совсем иного рода, чем те, что были до сих пор представлены, - вскоре исключило на этот счет всякие сомнения.
Когда на подмостках подлунного мира разыгрываются великие или неожиданные события - человеческий ум, от природы расположенный к любознательности, натурально, бросается за кулисы посмотреть, какова причина и первоисточник этих событий. - В настоящем случае искать пришлось недолго.
Все отлично знали, что Йорик никогда не был хорошего мнения о трактате Футатория De concubinis retinendis, считая, что эта книжка наделала немало вреда. - Вот почему нетрудно было прийти к выводу, что проделка Йорика заключала некоторый аллегорический смысл - и швырок горячего каштана в *** - *** Футатория был ехидным щелчком по его книге - теории которой, говорили они, обожгли многих порядочных людей в том же самом месте.
Это умозаключение разбудило Сомнолента - вызвало улыбку у Агеласта - и если вы можете припомнить взгляд и выражение лица человека, старающегося разгадать загадку, - то именно такой вид придало оно Гастриферу - словом, большинство признало проделку Йорика верхом остроумия и лукавства.
Между тем домыслы эти, как видел читатель, от начала до конца, были не более основательны, чем фантазии философии. Йорик был, без сомнения, как сказал Шекспир о его предке, - «человек, неистощимый на шутки»;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151