на будущий год здесь взойдут тучные травы. Такова война в апреле. Не сбивайтесь с пути, спускайтесь постепенно вдоль Золотого Рога, а затем ступайте над сверкающими водами Босфора, вслед за тайными посланиями, что стремятся к своим адресатам, уворачиваясь от пушечных ядер, — туда, к остроконечным шпилям истанбульских башен. Следуйте по следам сокровенной императорской слизи.
Послеобеденный Диван уже направил множество посланников со специальными поручениями касательно некоего серьезного вопроса. Внутри верховной службы Имперского Дивана уже образовался чреватый треугольник: «Бейлик», «Руус» и «Тахвиль». Казначеи этих служб избегают встречаться друг с другом в узких коридорах и изобретают способы обрести полный и единоличный контроль над разрастающимся кризисом. (Группа «Бейлик» действует под девизом: «Привилегии, которые будут дарованы иностранным государствам, решившимся на капитуляцию»; и мелкие чиновники, привыкшие к бездумному перекладыванию бумаг и проверке качества каллиграфии, начинают беспокоиться по мере того, как растут груды корреспонденции.) Верховный эфенди тоже заинтересовался этим делом, а великий визирь назначил доверенного лейтенанта-каймакама защищать свои интересы в предстоящем судебном разбирательстве. Всевозможные дворцовые распорядители, слуги и секретари поставлены перед, почти неразрешимой загадкой: как разобраться во всей этой запутанной ситуации, чтобы угодить всем соперничающим сторонам? Собственно же проблема сводилась к тому, в каком виде осуществить содержание под стражей верховного интернунция, Петера Раткаэля-Герберта. В качестве компромисса была избрана клетка.
Во вторую неделю апреля в истанбульскую гавань вошел двухмачтовик с прямыми парусами. «Тесрифати» принадлежал Эгейской эскадре. Его капитаном был свежеиспеченный выпускник навигационной школы Гази Хассана в Мидилли, его звали Халил Хамит. Он принял командование своим первым в жизни кораблем, ожидая, что получит отличную боевую машину, готовую при случае разразиться мощным залпом из четырнадцати бортовых пушек и умеющую ловко маневрировать в узких проходах между островами архипелага. К тому же молодой капитан надеялся, что, пока появится первый противник, пройдет много дней и недель и он будет наслаждаться недавно обретенной свободой. Но вопреки своим наивным чаяниям капитан получил под начало продырявленное корыто, укомплектованное командой недовольных матросов и груженное полусгнившей рыбой и сырым порохом. Впрочем, последнее обстоятельство уже не играло роли, поскольку из двадцати восьми пушек «Тесрифати» только три были способны выстрелить, не взорвавшись при этом. Капитан рассчитывал иметь дело с подчиняющейся приказам командой, но он ежедневно сталкивался в лучшем случае с пассивностью, а в худшем — с привычкой к открытому неповиновению. Команда состояла из должников, новобранцев, карманных воров и любителей опиума. Вот и теперь с нижней палубы доносился сладкий запах дымка. Входя в гавань, Хамит перечитывал свой рапорт. Рапорт был немногословным. «Два месяца — плавание между Лиссой и Анконой. Никаких происшествий». «Тесрифати» причалил к пристани, и Хамит наблюдал, как его матросы, волоча ноги, спускаются по трапу. Ему было противно даже смотреть на них. Вопреки здравому смыслу в нем теплилась надежда, что они дезертируют с корабля.
Но два дня спустя вся команда вновь оказалась на борту. Все до одного. Предыдущую ночь они провели в кандалах: их поймали всех вместе, когда они садились на корабль, идущий в Трабзон. Теперь они лежали в трюме, закованные в цепи. Хамиту пришлось самому следить за тем, чтобы их вовремя кормили. Капитан наблюдал, как с корабля выгрузили бочки с вонявшей рыбой и погрузили на их место новые. Вся нижняя палуба была завалена селитрой, предназначавшейся для арсенала в Мидилли; как понял капитан, именно ради этого груза его и вызвали в Константинополь. Название места, куда направлялся груз, заставило его вспомнить времена, когда целые дни он карабкался вверх-вниз по веревочным лестницам, а потом ночи напролет просиживал над учебником тригонометрии под суровым, но справедливым надзором сержантов с их необычным и на удивление утешительным способом наказывать провинившихся грубыми ласками при свете луны на берегу Эгейского моря…
От своих воспоминаний Хамит был неожиданно отвлечен зрелищем клетки, раскачивавшейся над бортом «Тесрифати». Квадратная клетка примерно пять на пять футов была с грохотом водружена на шканцы. Чиновник из службы «Бейлик» Имперского Дивана подал капитану на подпись какую-то бумагу.
— Планы слегка изменились… — говорил чиновник, пока Хамит подписывал документ.
Через час погрузка завершилась; матросы, освобожденные от оков, немедленно впали в привычную леность, и «Тесрифати» на всех парусах под попутным ветром прошел Босфорский пролив. Хамит стоял в трюме, рассматривая клетку. Ее надлежало как можно скорее доставить в Ливерру. Таков был приказ командования, и капитан не собирался размышлять над его скрытым значением. После этого задания Хамиту предстояло вернуться к патрулированию в Эгейском море. Матросы слонялись по кораблю со зловеще-угрюмым видом. Снимая с них цепи, капитан был вынужден заглушить в себе желание извиниться перед ними. Они казались голодными и отводили глаза. Будто бы ожидали какого-то бедствия. Хамит ободряюще похлопал ладонью по стенке клетки. Оттуда немедленно раздались крики:
— Я требую освобождения! Я требую встречи с венецианским послом! Я требую переводчика и требую, чтобы мне вернули мое имущество! Я требую аудиенции у Дивана…
Некоторое время пленник продолжал перечислять свои требования. Хамит слушал, как они становятся все менее грозными и наконец окончились почти безнадежным возгласом:
— Я — верховный интернунций, посланник императора, меня направили в Высокую Порту как официальное лицо, и я требую воды!
Потом еще один возглас:
— Воды! Потом:
— Пожалуйста!
И снова наступила тишина. Халил Хамит обдумал возложенные на него полномочия и отправился за ломом и кувшином чистой холодной воды для своего гостя.
Клетка в свое время вызвала бесконечные дискуссии. Одни предлагали отправить на родину обезглавленное тело интернунция в джутовом мешке, другие — сопроводить его до границы со всеми приличествующими почестями, чтобы компенсировать пленнику тяготы заключения и объяснить содержание посла под стражей ужасной ошибкой, за которую допустившие ее младшие чиновники понесут наказание. В конце концов стороны сошлись на промежуточном варианте. Само собой, вопрос был очень важным. Обезглавленный посол означал бы. бесповоротную решимость продолжать войну, что смотрелось бы неплохо в одном ряду с недавними победами в Трансильвании и удачной операцией на Драве и подтверждало бы, что турецкое командование готово к войне до победного конца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249
Послеобеденный Диван уже направил множество посланников со специальными поручениями касательно некоего серьезного вопроса. Внутри верховной службы Имперского Дивана уже образовался чреватый треугольник: «Бейлик», «Руус» и «Тахвиль». Казначеи этих служб избегают встречаться друг с другом в узких коридорах и изобретают способы обрести полный и единоличный контроль над разрастающимся кризисом. (Группа «Бейлик» действует под девизом: «Привилегии, которые будут дарованы иностранным государствам, решившимся на капитуляцию»; и мелкие чиновники, привыкшие к бездумному перекладыванию бумаг и проверке качества каллиграфии, начинают беспокоиться по мере того, как растут груды корреспонденции.) Верховный эфенди тоже заинтересовался этим делом, а великий визирь назначил доверенного лейтенанта-каймакама защищать свои интересы в предстоящем судебном разбирательстве. Всевозможные дворцовые распорядители, слуги и секретари поставлены перед, почти неразрешимой загадкой: как разобраться во всей этой запутанной ситуации, чтобы угодить всем соперничающим сторонам? Собственно же проблема сводилась к тому, в каком виде осуществить содержание под стражей верховного интернунция, Петера Раткаэля-Герберта. В качестве компромисса была избрана клетка.
Во вторую неделю апреля в истанбульскую гавань вошел двухмачтовик с прямыми парусами. «Тесрифати» принадлежал Эгейской эскадре. Его капитаном был свежеиспеченный выпускник навигационной школы Гази Хассана в Мидилли, его звали Халил Хамит. Он принял командование своим первым в жизни кораблем, ожидая, что получит отличную боевую машину, готовую при случае разразиться мощным залпом из четырнадцати бортовых пушек и умеющую ловко маневрировать в узких проходах между островами архипелага. К тому же молодой капитан надеялся, что, пока появится первый противник, пройдет много дней и недель и он будет наслаждаться недавно обретенной свободой. Но вопреки своим наивным чаяниям капитан получил под начало продырявленное корыто, укомплектованное командой недовольных матросов и груженное полусгнившей рыбой и сырым порохом. Впрочем, последнее обстоятельство уже не играло роли, поскольку из двадцати восьми пушек «Тесрифати» только три были способны выстрелить, не взорвавшись при этом. Капитан рассчитывал иметь дело с подчиняющейся приказам командой, но он ежедневно сталкивался в лучшем случае с пассивностью, а в худшем — с привычкой к открытому неповиновению. Команда состояла из должников, новобранцев, карманных воров и любителей опиума. Вот и теперь с нижней палубы доносился сладкий запах дымка. Входя в гавань, Хамит перечитывал свой рапорт. Рапорт был немногословным. «Два месяца — плавание между Лиссой и Анконой. Никаких происшествий». «Тесрифати» причалил к пристани, и Хамит наблюдал, как его матросы, волоча ноги, спускаются по трапу. Ему было противно даже смотреть на них. Вопреки здравому смыслу в нем теплилась надежда, что они дезертируют с корабля.
Но два дня спустя вся команда вновь оказалась на борту. Все до одного. Предыдущую ночь они провели в кандалах: их поймали всех вместе, когда они садились на корабль, идущий в Трабзон. Теперь они лежали в трюме, закованные в цепи. Хамиту пришлось самому следить за тем, чтобы их вовремя кормили. Капитан наблюдал, как с корабля выгрузили бочки с вонявшей рыбой и погрузили на их место новые. Вся нижняя палуба была завалена селитрой, предназначавшейся для арсенала в Мидилли; как понял капитан, именно ради этого груза его и вызвали в Константинополь. Название места, куда направлялся груз, заставило его вспомнить времена, когда целые дни он карабкался вверх-вниз по веревочным лестницам, а потом ночи напролет просиживал над учебником тригонометрии под суровым, но справедливым надзором сержантов с их необычным и на удивление утешительным способом наказывать провинившихся грубыми ласками при свете луны на берегу Эгейского моря…
От своих воспоминаний Хамит был неожиданно отвлечен зрелищем клетки, раскачивавшейся над бортом «Тесрифати». Квадратная клетка примерно пять на пять футов была с грохотом водружена на шканцы. Чиновник из службы «Бейлик» Имперского Дивана подал капитану на подпись какую-то бумагу.
— Планы слегка изменились… — говорил чиновник, пока Хамит подписывал документ.
Через час погрузка завершилась; матросы, освобожденные от оков, немедленно впали в привычную леность, и «Тесрифати» на всех парусах под попутным ветром прошел Босфорский пролив. Хамит стоял в трюме, рассматривая клетку. Ее надлежало как можно скорее доставить в Ливерру. Таков был приказ командования, и капитан не собирался размышлять над его скрытым значением. После этого задания Хамиту предстояло вернуться к патрулированию в Эгейском море. Матросы слонялись по кораблю со зловеще-угрюмым видом. Снимая с них цепи, капитан был вынужден заглушить в себе желание извиниться перед ними. Они казались голодными и отводили глаза. Будто бы ожидали какого-то бедствия. Хамит ободряюще похлопал ладонью по стенке клетки. Оттуда немедленно раздались крики:
— Я требую освобождения! Я требую встречи с венецианским послом! Я требую переводчика и требую, чтобы мне вернули мое имущество! Я требую аудиенции у Дивана…
Некоторое время пленник продолжал перечислять свои требования. Хамит слушал, как они становятся все менее грозными и наконец окончились почти безнадежным возгласом:
— Я — верховный интернунций, посланник императора, меня направили в Высокую Порту как официальное лицо, и я требую воды!
Потом еще один возглас:
— Воды! Потом:
— Пожалуйста!
И снова наступила тишина. Халил Хамит обдумал возложенные на него полномочия и отправился за ломом и кувшином чистой холодной воды для своего гостя.
Клетка в свое время вызвала бесконечные дискуссии. Одни предлагали отправить на родину обезглавленное тело интернунция в джутовом мешке, другие — сопроводить его до границы со всеми приличествующими почестями, чтобы компенсировать пленнику тяготы заключения и объяснить содержание посла под стражей ужасной ошибкой, за которую допустившие ее младшие чиновники понесут наказание. В конце концов стороны сошлись на промежуточном варианте. Само собой, вопрос был очень важным. Обезглавленный посол означал бы. бесповоротную решимость продолжать войну, что смотрелось бы неплохо в одном ряду с недавними победами в Трансильвании и удачной операцией на Драве и подтверждало бы, что турецкое командование готово к войне до победного конца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249