Назим шагал домой, а за спиной его витал призрак Бахадура, нашептывая ему то же самое имя, рассказывая ему ту же историю, домогаясь исполнения тех же приказов…
— Не надо, черт тебя возьми, не надо! — резкий женский голос в одну секунду вернул Назима из царства воспоминаний в настоящее. Он вздрогнул и задержал дыхание. Тело его напряглось, уши насторожились. Он услышал другой голос:
— Что сделать, чтобы ты меня простила, Бет? Разве я знала, что так выйдет?
Две женщины стояли на улице, их ноги были как раз перед его головой. Вторая говорила с акцентом. Она не была англичанкой. Назим кинул взгляд через решетку, но женщины уже исчезли из поля зрения, он уловил только взмах чего-то голубого, наверно подол платья. Потом он услышал, как они нащупывают дверь. В доме не было мебели, окна заколочены досками. Он считал дом необитаемым. Сам он проник сюда через угольный люк. Женщины отворили дверь, и Назим услышал, как они прошли внутрь, скрипя щелястыми половицами. Они препирались. Назим прислушался, прикидывая, какие меры ему придется принять в случае необходимости.
— … это мерзкое место. У меня все кости ноют, — сердилась та, которую звали Бет. — Зачем ты заключала пари? У нас же были деньги, а теперь опять ничего. И вот мы снова здесь. — Голос был раздраженным, видимо, его обладательница была хорошо знакома с холодом и твердыми досками.
— Все что угодно в пределах разумного. Это ты сказала. Ты сама это сказала. — Голос с акцентом дрожал, казалось, сейчас она расплачется.
— «Ты сама сказала», — злобно передразнила ее вторая. Та и впрямь заплакала, до ушей Назима долетели тихие всхлипы. Вторая женщина смягчилась и стала утешать подругу:
— Ну не плачь, Карин. Сейчас разведем огонь, согреемся, высушимся. Не плачь.
Карин позволила себя уговорить и успокоилась. Там, наверху, зажглась свеча, и при ее слабом свете, припадая к щелям, Назим сумел различить две фигуры, несколько искаженные неудобным углом зрения. Обе женщины были в голубых платьях. Они собирали все, что могло гореть, какие-то обломки мебели, брошенные в доме, Бет шарила в дальнем углу, но топлива было совсем мало; и тут Карин сказала, что в подвале, наверное, остался уголь. Сейчас она пойдет посмотрит.
— Давай! — согласилась Бет, не поворачиваясь. Назим соскользнул со своего места и потянулся к сумке. Короткий нож подойдет. Крышка люка открывается наружу и наверх. Назим молниеносно оказался у люка.
— Бет! — жалобно позвала Карин. — Она не открывается… — Но стоило ей произнести это, как крышка подалась и распахнулась настежь. Потеряв равновесие, Карин покачнулась и упала на спину. Тусклый луч света проник в подвал. Пока она вставала на ноги, Назим подкрался ближе к люку. Бет окликнула свою подругу, но та не слышала. Она уже поднялась и с оханьем двигалась к открытому отверстию в полу. Назим ждал внизу, притаясь в тени. Карин неуверенно спускала ноги в проем. Вслед за ними показалось и тело. Назим встал поустойчивее. Бет снова окликнула ее, и Назим отдернул руку с ножом. Но Карин опять ничего не услышала.
— Здесь! — громко крикнула Бет. — Уголь здесь! Назиму пришлось резко пригнуться. Ноги Карин болтались в воздухе, она снова чуть не потеряла равновесие. Неужели упадет? Нет, выкарабкалась наверх. И тут же крышка люка захлопнулась с гулким ударом.
— Тише! — шикнула ее подруга, возвращаясь в комнату с углем и принимаясь разводить огонь. — Если нас заметят — вышвырнут на улицу.
Раз вспыхнув, пламя занялось быстро, сырой уголь трещал, огонь отбрасывал неверные отблески. Дым заползал в комнату, когда бушевавший снаружи ветер перекрывал тягу в трубе.
Внизу в подвале Назим снова вытянулся на своем ложе и обдумал новые сведения. Итак, они живут в этом доме незаконно, как и он. Возможно, их присутствие поможет ему скрыть свое собственное пребывание. Он привычно прислушивался к их разговору, приливы и отливы их речи убаюкивали его, пока ему не стало казаться, что он невидимо лежит в их комнате и, опершись на локоть, слушает, как они разговаривают, освещенные огнем.
— Кого мне жалко, так это бедную Розали, — говорила Карин. Когда она волновалась, акцент ее усиливался.
— И напрасно. Это мы теперь опять нищие. — Послышалось тихое позвякивание, похоже несколько монет встряхнули на ладони.
— … все по моей вине! — Карин опять всхлипнула.
— Кто же мог подумать, что мальчишка победит, даже если будет играть вместе с Септимусом, — рассудительно проговорила ее подруга, но это не утешило иностранку.
— Ведь Розали была… она была для меня почти дочерью, и что же теперь с ней будет? — Карин горестно плакала. — Мы продали ее, как кусок говядины, а она ведь была наша.
Голос ее подруги стал твердым:
— Она была не наша, она была ничья. Вот теперь она чья-то…
«Чья же?» — вяло подумал про себя Назим, поддаваясь овладевающей им дремоте.
— … но там ведь еще будет работа. Он хорошо платит, этот любитель шуток. Мальчишка тоже попался, он подумал, что это другая, правда?
Но Карин все еще переживала.
— Это все было игрой. Теперь будет другое. Бедняжка Розали! Пока они обсуждали, каждая на свой лад, роли, которые сыграли в каком-то спектакле, Назим, несмотря на одолевавший его сон, вполуха прислушивался к голосам над головой и привычно следил за нитью событий, которая вырисовывалась из диалога. Какая-то сделка, девушка, нанятая в качестве реквизита для какого-то маскарада, состоявшегося в честь какого-то молодого человека сегодня вечером в каком-то месте. Пари, по которому пришлось платить, и вот все деньги, заработанные на этой сделке, потеряны, такая беда. Но оставалась надежда, что тот же наниматель предложит новую работу и они получат еще денег.
— Мы завтра встречаемся в кофейне на Галлоуэйз, — втолковывала Бет своей подруге.
— На Галлоуэйз, — вяло повторила Карин. Ей было все равно.
Назим вернулся к своим прежним размышлениям о корабле, о Девятерых и об имени, которое Бахадур выведал много лет назад. Он должен проработать и осуществить тот давнишний план, в очередной раз прокручивавшийся в его усталом мозгу под звуки доносившихся сверху голосов. В полудреме ему чудилось рождение этого плана, а сквозь эти видения проступало огромное лицо Бахадура, то прижимавшееся к его лицу вплотную, то вдруг терявшееся из поля зрения, пока наконец перед его внутренним взором не всплыла знакомая сцена: они вдвоем с Бахадуром шагают по пустынной местности, в которой Назим узнает холмистое взгорье к северу от дворца наваба. Он видел этот сон много-много раз. Они стоят на краю высокого утеса из красного песчаника, уходящего у них из-под ног на сотню футов вниз, туда, где громоздятся выщербленные плиты белых скал. Они идут рука об руку — Бахадур и его племянник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249
— Не надо, черт тебя возьми, не надо! — резкий женский голос в одну секунду вернул Назима из царства воспоминаний в настоящее. Он вздрогнул и задержал дыхание. Тело его напряглось, уши насторожились. Он услышал другой голос:
— Что сделать, чтобы ты меня простила, Бет? Разве я знала, что так выйдет?
Две женщины стояли на улице, их ноги были как раз перед его головой. Вторая говорила с акцентом. Она не была англичанкой. Назим кинул взгляд через решетку, но женщины уже исчезли из поля зрения, он уловил только взмах чего-то голубого, наверно подол платья. Потом он услышал, как они нащупывают дверь. В доме не было мебели, окна заколочены досками. Он считал дом необитаемым. Сам он проник сюда через угольный люк. Женщины отворили дверь, и Назим услышал, как они прошли внутрь, скрипя щелястыми половицами. Они препирались. Назим прислушался, прикидывая, какие меры ему придется принять в случае необходимости.
— … это мерзкое место. У меня все кости ноют, — сердилась та, которую звали Бет. — Зачем ты заключала пари? У нас же были деньги, а теперь опять ничего. И вот мы снова здесь. — Голос был раздраженным, видимо, его обладательница была хорошо знакома с холодом и твердыми досками.
— Все что угодно в пределах разумного. Это ты сказала. Ты сама это сказала. — Голос с акцентом дрожал, казалось, сейчас она расплачется.
— «Ты сама сказала», — злобно передразнила ее вторая. Та и впрямь заплакала, до ушей Назима долетели тихие всхлипы. Вторая женщина смягчилась и стала утешать подругу:
— Ну не плачь, Карин. Сейчас разведем огонь, согреемся, высушимся. Не плачь.
Карин позволила себя уговорить и успокоилась. Там, наверху, зажглась свеча, и при ее слабом свете, припадая к щелям, Назим сумел различить две фигуры, несколько искаженные неудобным углом зрения. Обе женщины были в голубых платьях. Они собирали все, что могло гореть, какие-то обломки мебели, брошенные в доме, Бет шарила в дальнем углу, но топлива было совсем мало; и тут Карин сказала, что в подвале, наверное, остался уголь. Сейчас она пойдет посмотрит.
— Давай! — согласилась Бет, не поворачиваясь. Назим соскользнул со своего места и потянулся к сумке. Короткий нож подойдет. Крышка люка открывается наружу и наверх. Назим молниеносно оказался у люка.
— Бет! — жалобно позвала Карин. — Она не открывается… — Но стоило ей произнести это, как крышка подалась и распахнулась настежь. Потеряв равновесие, Карин покачнулась и упала на спину. Тусклый луч света проник в подвал. Пока она вставала на ноги, Назим подкрался ближе к люку. Бет окликнула свою подругу, но та не слышала. Она уже поднялась и с оханьем двигалась к открытому отверстию в полу. Назим ждал внизу, притаясь в тени. Карин неуверенно спускала ноги в проем. Вслед за ними показалось и тело. Назим встал поустойчивее. Бет снова окликнула ее, и Назим отдернул руку с ножом. Но Карин опять ничего не услышала.
— Здесь! — громко крикнула Бет. — Уголь здесь! Назиму пришлось резко пригнуться. Ноги Карин болтались в воздухе, она снова чуть не потеряла равновесие. Неужели упадет? Нет, выкарабкалась наверх. И тут же крышка люка захлопнулась с гулким ударом.
— Тише! — шикнула ее подруга, возвращаясь в комнату с углем и принимаясь разводить огонь. — Если нас заметят — вышвырнут на улицу.
Раз вспыхнув, пламя занялось быстро, сырой уголь трещал, огонь отбрасывал неверные отблески. Дым заползал в комнату, когда бушевавший снаружи ветер перекрывал тягу в трубе.
Внизу в подвале Назим снова вытянулся на своем ложе и обдумал новые сведения. Итак, они живут в этом доме незаконно, как и он. Возможно, их присутствие поможет ему скрыть свое собственное пребывание. Он привычно прислушивался к их разговору, приливы и отливы их речи убаюкивали его, пока ему не стало казаться, что он невидимо лежит в их комнате и, опершись на локоть, слушает, как они разговаривают, освещенные огнем.
— Кого мне жалко, так это бедную Розали, — говорила Карин. Когда она волновалась, акцент ее усиливался.
— И напрасно. Это мы теперь опять нищие. — Послышалось тихое позвякивание, похоже несколько монет встряхнули на ладони.
— … все по моей вине! — Карин опять всхлипнула.
— Кто же мог подумать, что мальчишка победит, даже если будет играть вместе с Септимусом, — рассудительно проговорила ее подруга, но это не утешило иностранку.
— Ведь Розали была… она была для меня почти дочерью, и что же теперь с ней будет? — Карин горестно плакала. — Мы продали ее, как кусок говядины, а она ведь была наша.
Голос ее подруги стал твердым:
— Она была не наша, она была ничья. Вот теперь она чья-то…
«Чья же?» — вяло подумал про себя Назим, поддаваясь овладевающей им дремоте.
— … но там ведь еще будет работа. Он хорошо платит, этот любитель шуток. Мальчишка тоже попался, он подумал, что это другая, правда?
Но Карин все еще переживала.
— Это все было игрой. Теперь будет другое. Бедняжка Розали! Пока они обсуждали, каждая на свой лад, роли, которые сыграли в каком-то спектакле, Назим, несмотря на одолевавший его сон, вполуха прислушивался к голосам над головой и привычно следил за нитью событий, которая вырисовывалась из диалога. Какая-то сделка, девушка, нанятая в качестве реквизита для какого-то маскарада, состоявшегося в честь какого-то молодого человека сегодня вечером в каком-то месте. Пари, по которому пришлось платить, и вот все деньги, заработанные на этой сделке, потеряны, такая беда. Но оставалась надежда, что тот же наниматель предложит новую работу и они получат еще денег.
— Мы завтра встречаемся в кофейне на Галлоуэйз, — втолковывала Бет своей подруге.
— На Галлоуэйз, — вяло повторила Карин. Ей было все равно.
Назим вернулся к своим прежним размышлениям о корабле, о Девятерых и об имени, которое Бахадур выведал много лет назад. Он должен проработать и осуществить тот давнишний план, в очередной раз прокручивавшийся в его усталом мозгу под звуки доносившихся сверху голосов. В полудреме ему чудилось рождение этого плана, а сквозь эти видения проступало огромное лицо Бахадура, то прижимавшееся к его лицу вплотную, то вдруг терявшееся из поля зрения, пока наконец перед его внутренним взором не всплыла знакомая сцена: они вдвоем с Бахадуром шагают по пустынной местности, в которой Назим узнает холмистое взгорье к северу от дворца наваба. Он видел этот сон много-много раз. Они стоят на краю высокого утеса из красного песчаника, уходящего у них из-под ног на сотню футов вниз, туда, где громоздятся выщербленные плиты белых скал. Они идут рука об руку — Бахадур и его племянник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249