Седовласые пираты, с трудом сидевшие на корточках (этого тоже требовал регламент), глубокомысленно закивали.
— Водоросли, — повторил Уилберфорс, — и морская трава. Водоросли привлекает трава, которой поросло днище. Так или иначе, нам придется закренговать «Сердце Света» и отчистить днище от травы.
— И от ракушек, — раздался чей-то голос.
— И от ракушек, — согласился Уилберфорс — Далее, я разделяю все ваши страхи относительно лондонского порта. Все мы когда-то бежали из этих мест. Но каждому из нас приходилось мучиться за рулем, когда наша старушка принималась без причины вертеться на месте, переваливаться с боку на бок или задирать нос.
Менее опытные рулевые, которые мучились от всех этих несчастий и без морской травы, оживленно закивали.
— Я предлагаю второй план. Если угодно, приложение к первому. Если мы прибудем на место и обнаружим нашу «Мегеру» под защитой фрегатов ее величества королевы — что ж, тогда все очень просто. Мы становимся на якорь в Блэкуолле с единственной целью — отчистить корпус корабля. И это будет чистая правда. Если нам надо отчистить корпус, то почему бы не сделать это в Лондоне? И если мы хотим когда-нибудь избавиться от этих гостей, — рука Уилберфорса описала широкий круг, указывая на водоросли, доверчиво жмущиеся к кораблю, — то наше судно необходимо поставить в док, поднять и как следует отскрести от всякой дряни.
Четвертое заседание «Парламента Света» будет продолжаться еще три недели, с пленарными заседаниями и представительными комитетами, которые будут вырабатывать поправки на уровне подкомиссий; затем будут обсуждения, обсуждения обсуждений, торги, закулисные махинации в трюме, несколько бессовестных попыток обструкции и даже нелепая попытка скупить голоса; но в конце концов Уилберфорс ван Клем увидит свой двойной проект одобренным большинством в два голоса, и лишь тогда все еще преследуемое влюбленным эскортом фитопланктона пиратское судно «Сердце Света» поднимет паруса и направится в сторону Дила, вслед за «Мегерой» и к славным докам Блэкуолла, где на очистку корпуса уйдет всего неделя; впрочем, Уилберфорс в глубине души был убежден, что на решение пиратов повлияли вовсе не политические дебаты и ухищрения, а сами водоросли. Их постоянное безмолвное присутствие не давало покоя колеблющимся, убеждало сомневающихся и невероятно угнетало людей, привыкших к открытому морю; пираты глядели на мерцающие огоньки своего эскорта и подсознательно ощущали некую обширную и расплывчатую цель, стоявшую за присутствием этих существ, некий непонятный расчет, призванный поменять местами команду корабля и водоросли, плывущие следом за ним: словно это команда была эскортом, а водоросли — главными действующими персонажами; и по крайней мере с точки зрения самих водорослей так оно и было. Так, в защите своего плана возвращения «Сердца Света» на родину Уилберфорс обрел самую мощную поддержку именно со стороны водорослей. Без их молчаливого вмешательства Уилберфорс проиграл бы свою битву за сердца и умы матросов; «Сердце Света» по решению большинства повернуло бы на юг, и катастрофа, которой теперь суждено разразиться, была бы предотвращена.
А Уилберфорс? Интернунций наблюдал, как он убеждает сомневающихся, разводит долгие речи в защиту своих планов, теряет напрасно выстраданные аргументы, снова отвоевывает свои позиции, часами ходит взад-вперед по палубе, устремив взор туда, где за долгими милями морских вод покоилась Англия, лондонский порт и, превыше всего, тайна, вбитая гвоздями в самое сердце «Сердца Света»; а позже, после окончательного голосования, интернунций смотрел, как этот человек рванулся с кормы к борту и принялся отбивать стамеской шляпки гвоздей, пока дощечка с названием корабля не отвалилась с треском и «Сердце Света» не отправилось в гущу водорослей, где его покрыла живая пленка из крошечных сине-зеленых существ и оно стало частью колонии, окутывающей и баюкающей корабль. На месте этой дощечки Петер Раткаэль-Герберт увидел темную табличку с прежним названием, которая все эти годы была защищена от непогоды и любопытных глаз новой личиной, — до тех пор, пока эту личину не сняли, дабы явить миру первое название корабля, «Алекто», которое теперь само стало маской и приведет пиратов в самое сердце Лондона, в лондонский порт, и к новой истории Рошели.
Хозяин «Мегеры» решил, что оторвался от своих преследователей в Шербуре. «Мегера» пересекла Ла-Манш и оказалась у побережья близ Дила; устья Темзы она достигла тринадцатого июля. Баржа провела ее через песчаные отмели до Грейвсенда, а там на борт корабля взошел опытный лоцман и повел «Мегеру» вверх по реке, между приземистых поселков Шедуэлла и Ротерхита, мимо пристаней на южном берегу, туда, где возвышался Тауэр и где река заполнилась лодками, лихтерами, яликами и баржами, которые сновали среди больших кораблей, стоявших на якоре в Пуле и ждущих разгрузки, задерживавшейся из-за «трудового конфликта». У Пристани Королевы было особое столпотворение; здесь стояла «Тисифона», до сих пор дожидавшаяся рабочих, чтобы разгрузить угольный порошок.
— «Мегера», — заметил капитан Гардиан, взглянув в окно на следующее утро. — Из Кальтаниссетты.
— Ставлю гинею на то, что она привезла серу, — отозвался капитан Рой.
— Идет, — поддержал пари Гардиан, а позднее в тот же день заплатил проигранную гинею своему товарищу, убедившись во время неторопливой прогулки вместе с ним вдоль освещенного солнцем причала, что догадка Роя была верной.
— Это могла быть только сера, — сказал Рой, принимая выигрыш. — Что же еще, как не сера?
Было уже далеко за полдень, и стояла невероятная духота.
Лондон кипел от июльского зноя. Солнце раскалило улицы и крыши домов. Аллеи и дворики накапливали жар и изливали его на горожан днем и ночью, а горожане каждое утро пустыми глазами смотрели на все то же палящее солнце, поджидавшее их и на этот раз. И на следующий. Эбен поднялся на рассвете и сразу же приступил к своим обязанностям. После восьми или девяти утра начали вонять отбросы, солнце стало слепить глаза, капитан вспотел и разозлился, но продолжал вглядываться в сгущающееся знойное марево, где мужчины и женщины появлялись и исчезали, словно блики на морской ряби. Пристани замерли в неподвижности, хотя этому виной была уже не жара, а «трудовой конфликт».
«Конфликт» начался в первую неделю июня. Никто не знал наверняка, чем он был вызван и между кем происходил, но это было удобное объяснение на все случаи упущений и недочетов, не испытывавшее поэтому недостатка в желающих его сохранить. Если на пристани Батлера были свалены в кучу тюки с шерстью, то виной этому был «трудовой конфликт». Если «угольщик» три месяца простаивал в Пуле неразгруженным и товар исчезал с него каждую ночь мешок за мешком, пока всякое отребье шлялось по его палубам, оставшимся без охраны, — да и вообще то, что он никем не охранялся, — это, естественно, тоже относили на счет «конфликта».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249
— Водоросли, — повторил Уилберфорс, — и морская трава. Водоросли привлекает трава, которой поросло днище. Так или иначе, нам придется закренговать «Сердце Света» и отчистить днище от травы.
— И от ракушек, — раздался чей-то голос.
— И от ракушек, — согласился Уилберфорс — Далее, я разделяю все ваши страхи относительно лондонского порта. Все мы когда-то бежали из этих мест. Но каждому из нас приходилось мучиться за рулем, когда наша старушка принималась без причины вертеться на месте, переваливаться с боку на бок или задирать нос.
Менее опытные рулевые, которые мучились от всех этих несчастий и без морской травы, оживленно закивали.
— Я предлагаю второй план. Если угодно, приложение к первому. Если мы прибудем на место и обнаружим нашу «Мегеру» под защитой фрегатов ее величества королевы — что ж, тогда все очень просто. Мы становимся на якорь в Блэкуолле с единственной целью — отчистить корпус корабля. И это будет чистая правда. Если нам надо отчистить корпус, то почему бы не сделать это в Лондоне? И если мы хотим когда-нибудь избавиться от этих гостей, — рука Уилберфорса описала широкий круг, указывая на водоросли, доверчиво жмущиеся к кораблю, — то наше судно необходимо поставить в док, поднять и как следует отскрести от всякой дряни.
Четвертое заседание «Парламента Света» будет продолжаться еще три недели, с пленарными заседаниями и представительными комитетами, которые будут вырабатывать поправки на уровне подкомиссий; затем будут обсуждения, обсуждения обсуждений, торги, закулисные махинации в трюме, несколько бессовестных попыток обструкции и даже нелепая попытка скупить голоса; но в конце концов Уилберфорс ван Клем увидит свой двойной проект одобренным большинством в два голоса, и лишь тогда все еще преследуемое влюбленным эскортом фитопланктона пиратское судно «Сердце Света» поднимет паруса и направится в сторону Дила, вслед за «Мегерой» и к славным докам Блэкуолла, где на очистку корпуса уйдет всего неделя; впрочем, Уилберфорс в глубине души был убежден, что на решение пиратов повлияли вовсе не политические дебаты и ухищрения, а сами водоросли. Их постоянное безмолвное присутствие не давало покоя колеблющимся, убеждало сомневающихся и невероятно угнетало людей, привыкших к открытому морю; пираты глядели на мерцающие огоньки своего эскорта и подсознательно ощущали некую обширную и расплывчатую цель, стоявшую за присутствием этих существ, некий непонятный расчет, призванный поменять местами команду корабля и водоросли, плывущие следом за ним: словно это команда была эскортом, а водоросли — главными действующими персонажами; и по крайней мере с точки зрения самих водорослей так оно и было. Так, в защите своего плана возвращения «Сердца Света» на родину Уилберфорс обрел самую мощную поддержку именно со стороны водорослей. Без их молчаливого вмешательства Уилберфорс проиграл бы свою битву за сердца и умы матросов; «Сердце Света» по решению большинства повернуло бы на юг, и катастрофа, которой теперь суждено разразиться, была бы предотвращена.
А Уилберфорс? Интернунций наблюдал, как он убеждает сомневающихся, разводит долгие речи в защиту своих планов, теряет напрасно выстраданные аргументы, снова отвоевывает свои позиции, часами ходит взад-вперед по палубе, устремив взор туда, где за долгими милями морских вод покоилась Англия, лондонский порт и, превыше всего, тайна, вбитая гвоздями в самое сердце «Сердца Света»; а позже, после окончательного голосования, интернунций смотрел, как этот человек рванулся с кормы к борту и принялся отбивать стамеской шляпки гвоздей, пока дощечка с названием корабля не отвалилась с треском и «Сердце Света» не отправилось в гущу водорослей, где его покрыла живая пленка из крошечных сине-зеленых существ и оно стало частью колонии, окутывающей и баюкающей корабль. На месте этой дощечки Петер Раткаэль-Герберт увидел темную табличку с прежним названием, которая все эти годы была защищена от непогоды и любопытных глаз новой личиной, — до тех пор, пока эту личину не сняли, дабы явить миру первое название корабля, «Алекто», которое теперь само стало маской и приведет пиратов в самое сердце Лондона, в лондонский порт, и к новой истории Рошели.
Хозяин «Мегеры» решил, что оторвался от своих преследователей в Шербуре. «Мегера» пересекла Ла-Манш и оказалась у побережья близ Дила; устья Темзы она достигла тринадцатого июля. Баржа провела ее через песчаные отмели до Грейвсенда, а там на борт корабля взошел опытный лоцман и повел «Мегеру» вверх по реке, между приземистых поселков Шедуэлла и Ротерхита, мимо пристаней на южном берегу, туда, где возвышался Тауэр и где река заполнилась лодками, лихтерами, яликами и баржами, которые сновали среди больших кораблей, стоявших на якоре в Пуле и ждущих разгрузки, задерживавшейся из-за «трудового конфликта». У Пристани Королевы было особое столпотворение; здесь стояла «Тисифона», до сих пор дожидавшаяся рабочих, чтобы разгрузить угольный порошок.
— «Мегера», — заметил капитан Гардиан, взглянув в окно на следующее утро. — Из Кальтаниссетты.
— Ставлю гинею на то, что она привезла серу, — отозвался капитан Рой.
— Идет, — поддержал пари Гардиан, а позднее в тот же день заплатил проигранную гинею своему товарищу, убедившись во время неторопливой прогулки вместе с ним вдоль освещенного солнцем причала, что догадка Роя была верной.
— Это могла быть только сера, — сказал Рой, принимая выигрыш. — Что же еще, как не сера?
Было уже далеко за полдень, и стояла невероятная духота.
Лондон кипел от июльского зноя. Солнце раскалило улицы и крыши домов. Аллеи и дворики накапливали жар и изливали его на горожан днем и ночью, а горожане каждое утро пустыми глазами смотрели на все то же палящее солнце, поджидавшее их и на этот раз. И на следующий. Эбен поднялся на рассвете и сразу же приступил к своим обязанностям. После восьми или девяти утра начали вонять отбросы, солнце стало слепить глаза, капитан вспотел и разозлился, но продолжал вглядываться в сгущающееся знойное марево, где мужчины и женщины появлялись и исчезали, словно блики на морской ряби. Пристани замерли в неподвижности, хотя этому виной была уже не жара, а «трудовой конфликт».
«Конфликт» начался в первую неделю июня. Никто не знал наверняка, чем он был вызван и между кем происходил, но это было удобное объяснение на все случаи упущений и недочетов, не испытывавшее поэтому недостатка в желающих его сохранить. Если на пристани Батлера были свалены в кучу тюки с шерстью, то виной этому был «трудовой конфликт». Если «угольщик» три месяца простаивал в Пуле неразгруженным и товар исчезал с него каждую ночь мешок за мешком, пока всякое отребье шлялось по его палубам, оставшимся без охраны, — да и вообще то, что он никем не охранялся, — это, естественно, тоже относили на счет «конфликта».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249