Но когда я путешествую с тобой, мой милый, то почти не скучаю по дому!
Патрик с нежностью посмотрел на Розамунду:
– Художник уже заждался меня, дорогая. Твой портрет почти закончен, а мой пока нет. Я хотел бы взглянуть на него, прежде чем мы уедем отсюда и договоримся о том, чтобы обе картины доставили в Шотландию по морю.
– Но маэстро не отдаст тебе мой портрет, – напомнила Розамунда. – Он пишет его для себя. Я ведь предупреждала тебя с самого начала.
– Поживем – увидим, – с загадочной улыбкой ответил Патрик и вышел из комнаты. Он передал художнику слова Розамунды, и Паоло Лоредано торжествующе улыбнулся.
– Это так и не так одновременно, – заявил он. – Подождите, милорд, и вы все поймете. Вы не будете разочарованы и заплатите мне сполна, я вам гарантирую! – Тут он рассмеялся. – Вы превосходный объект для живописца, милорд. Где будет висеть этот портрет, когда вы его получите? – спросил он, выглянув из-за края большого полотна.
– В главном зале замка Гленкирк, над большим камином, напротив портрета моей дочери. Эту картину заказала Розамунда, чтобы подарить мне.
– Да, она говорила мне об этом. Однако и для нее я уже сделал вашу миниатюру, милорд. Она непременно хотела ее иметь.
Для Патрика это было новостью. Услышав ее, он вдруг погрустнел, сердце его тоскливо сжалось в предчувствии разлуки. Кто знает, долго ли им с Розамундой предстоит пробыть вместе?
– Не смотрите так серьезно, милорд, – вывел графа из состояния задумчивости голос художника. – Куда подевалось выражение счастья на вашем лице? Вспомните о прелестной Розамунде и улыбнитесь!
Патрик рассмеялся, почувствовав, как полегчало на душе.
– Ага, так-то лучше! – удовлетворенно заметил Паоло Лоредано.
В Сан-Лоренцо вовсю бушевала весна. Виноградные лозы, оплетавшие дома, покрылись сочной молодой листвой, и луга вдоль дорог пестрели разными красками. С каждым днем становилось все теплее. Розамунда и Патрик выезжали за город, минуя виноградники. Влюбленные то плескались в море, то занимались любовью, то просто лежали на берегу, нежась в лучах ласкового весеннего солнца. Март подходил к концу, не за горами был апрель – время, когда графу и Розамунде предстояла разлука. Энни с Дермидом переживали медовый месяц, так что едва успевали справляться со своими обязанностями. Под конец Розамунда даже пригрозила, что не позволит им спать вместе, если они по-прежнему будут работать кое-как.
На обратном пути скрываться не было нужды. Решили ехать верхом и нанимать карету в том случае, если захочется отдохнуть от седла. Был назначен день отъезда, и герцог оказал своим гостям любезность, заранее отправив вперед своего гонца с приказом договориться о комнатах в самых дорогих тавернах на всем пути до Парижа. Таким образом, первую часть пути предстояло проделать под покровительством герцога Себастьяна. Затем граф и Розамунда доберутся до моря, где их будет ждать шотландский корабль.
Когда вещи были уложены в сундуки, решено было отправиться во дворец, чтобы на прощание отобедать с герцогом. После окончания трапезы Паоло Лоредано со своим слугой внесли в зал три больших полотна.
– А теперь, мадонна, – объявил художник, не сводя глаз с Розамунды, – ваш портрет! – Он медленно стащил с картины плотное покрывало.
В зале послышались восторженные вздохи и восклицания. Розамунда предстала перед зрителями в образе изображенной на фоне гор богини любви. В небесно-голубом хитоне, с распущенными пышными золотисто-каштановыми волосами, с одной обнаженной грудью, она производила потрясающее впечатление.
– Какая красота! – восторженно воскликнула Розамунда. – Маэстро, вы изобразили меня намного лучше, чем я есть! Я знала, что не смогу получить это полотно, потому что вы пишете его для себя, но теперь мне будет особенно жаль оставлять его вам. Мне припоминается, как королева Маргарита сказала однажды, что у жителей провинции нет обычая заказывать художникам свои портреты в отличие от столичных аристократов. Тогда мне и в голову не могло прийти, что однажды великий художник напишет мой портрет!
– Тогда, – ответил Паоло Лоредано с торжествующей улыбкой, – вам придется по вкусу то, что я успел сделать, и вашему спутнику придется раскошелиться! – И он театральным жестом скинул покрывало со второй картины.
Розамунда ахнула от удивления. Маэстро успел сделать два ее портрета! Однако на втором полотне она была изображена одетой в свое любимое платье из зеленого бархата, с обнаженным мечом в руке, опущенным к земле. За ее спиной полыхал багряный закат, освещавший стены высокого каменного замка. Розамунда на какое-то время онемела, пораженная увиденным.
– Это воплощение того, как я всегда представлял вас в своих мыслях, мадонна, – пояснил художник. – Хозяйка Фрайарсгейта, всегда готовая защитить свой родной дом от любой напасти. Насколько мне известно, Англия – зеленая страна, а вы сами говорили, что ваше поместье лежит между отрогами гор. Все это я постарался изобразить на картине. Надеюсь, вам понравилось.
Розамунда поднялась со своего места за столом, подошла к Паоло Лоредано и в знак признательности поцеловала прямо в губы.
– У меня нет слов, чтобы выразить вам свою благодарность, маэстро, – громко произнесла она. – Я даже мечтать не смела о том, чтобы у меня был такой портрет. Grazia! Mille grazia! – в волнении повторила Розамунда и вернулась на свое место.
– Вы заплатили мне гораздо больше, чем стоит моя работа, мадонна! – с галантным поклоном ответил итальянец. Затем он перешел к третьему полотну и сорвал с него покрывало. Перед собравшимися предстал портрет Патрика Лесли, графа Гленкирка, изображенного в полный рост. – А вот и третий портрет. Первый посол Шотландии в Сан-Лоренцо. Надеюсь, вы будете довольны, милорд.
– Я более чем доволен, – заверил граф. – Вы определенно заслужили самую щедрую награду за свой труд, маэстро, и я с радостью заплачу вам сполна. Вы позаботитесь о том, чтобы картины как следует упаковали перед тем, как погрузить на корабль?
– Непременно, милорд. Ваш портрет отправится в Гленкирк, а портрет миледи – в Англию. – Маэстро вернулся на свое место за столом, но по дороге шепнул Розамунде: – Мадонна, ваша камеристка уложит миниатюру вместе с остальными вещами.
Прием во дворце уже закончился, и большинство гостей успели разъехаться по домам.
– Паоло, ты ведь не забыл о том, что обещал мне портрет богини любви, не так ли? – спросил вдруг у итальянца герцог.
– Я ничего не забыл, синьор, – ответил венецианец. – Но ведь и вы не забыли об обещанной цене?
Герцог достал из кармана своего роскошного атласного дублета кошель, полный золота, и отдал его художнику:
– Пересчитай, если хочешь, но здесь все без обмана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Патрик с нежностью посмотрел на Розамунду:
– Художник уже заждался меня, дорогая. Твой портрет почти закончен, а мой пока нет. Я хотел бы взглянуть на него, прежде чем мы уедем отсюда и договоримся о том, чтобы обе картины доставили в Шотландию по морю.
– Но маэстро не отдаст тебе мой портрет, – напомнила Розамунда. – Он пишет его для себя. Я ведь предупреждала тебя с самого начала.
– Поживем – увидим, – с загадочной улыбкой ответил Патрик и вышел из комнаты. Он передал художнику слова Розамунды, и Паоло Лоредано торжествующе улыбнулся.
– Это так и не так одновременно, – заявил он. – Подождите, милорд, и вы все поймете. Вы не будете разочарованы и заплатите мне сполна, я вам гарантирую! – Тут он рассмеялся. – Вы превосходный объект для живописца, милорд. Где будет висеть этот портрет, когда вы его получите? – спросил он, выглянув из-за края большого полотна.
– В главном зале замка Гленкирк, над большим камином, напротив портрета моей дочери. Эту картину заказала Розамунда, чтобы подарить мне.
– Да, она говорила мне об этом. Однако и для нее я уже сделал вашу миниатюру, милорд. Она непременно хотела ее иметь.
Для Патрика это было новостью. Услышав ее, он вдруг погрустнел, сердце его тоскливо сжалось в предчувствии разлуки. Кто знает, долго ли им с Розамундой предстоит пробыть вместе?
– Не смотрите так серьезно, милорд, – вывел графа из состояния задумчивости голос художника. – Куда подевалось выражение счастья на вашем лице? Вспомните о прелестной Розамунде и улыбнитесь!
Патрик рассмеялся, почувствовав, как полегчало на душе.
– Ага, так-то лучше! – удовлетворенно заметил Паоло Лоредано.
В Сан-Лоренцо вовсю бушевала весна. Виноградные лозы, оплетавшие дома, покрылись сочной молодой листвой, и луга вдоль дорог пестрели разными красками. С каждым днем становилось все теплее. Розамунда и Патрик выезжали за город, минуя виноградники. Влюбленные то плескались в море, то занимались любовью, то просто лежали на берегу, нежась в лучах ласкового весеннего солнца. Март подходил к концу, не за горами был апрель – время, когда графу и Розамунде предстояла разлука. Энни с Дермидом переживали медовый месяц, так что едва успевали справляться со своими обязанностями. Под конец Розамунда даже пригрозила, что не позволит им спать вместе, если они по-прежнему будут работать кое-как.
На обратном пути скрываться не было нужды. Решили ехать верхом и нанимать карету в том случае, если захочется отдохнуть от седла. Был назначен день отъезда, и герцог оказал своим гостям любезность, заранее отправив вперед своего гонца с приказом договориться о комнатах в самых дорогих тавернах на всем пути до Парижа. Таким образом, первую часть пути предстояло проделать под покровительством герцога Себастьяна. Затем граф и Розамунда доберутся до моря, где их будет ждать шотландский корабль.
Когда вещи были уложены в сундуки, решено было отправиться во дворец, чтобы на прощание отобедать с герцогом. После окончания трапезы Паоло Лоредано со своим слугой внесли в зал три больших полотна.
– А теперь, мадонна, – объявил художник, не сводя глаз с Розамунды, – ваш портрет! – Он медленно стащил с картины плотное покрывало.
В зале послышались восторженные вздохи и восклицания. Розамунда предстала перед зрителями в образе изображенной на фоне гор богини любви. В небесно-голубом хитоне, с распущенными пышными золотисто-каштановыми волосами, с одной обнаженной грудью, она производила потрясающее впечатление.
– Какая красота! – восторженно воскликнула Розамунда. – Маэстро, вы изобразили меня намного лучше, чем я есть! Я знала, что не смогу получить это полотно, потому что вы пишете его для себя, но теперь мне будет особенно жаль оставлять его вам. Мне припоминается, как королева Маргарита сказала однажды, что у жителей провинции нет обычая заказывать художникам свои портреты в отличие от столичных аристократов. Тогда мне и в голову не могло прийти, что однажды великий художник напишет мой портрет!
– Тогда, – ответил Паоло Лоредано с торжествующей улыбкой, – вам придется по вкусу то, что я успел сделать, и вашему спутнику придется раскошелиться! – И он театральным жестом скинул покрывало со второй картины.
Розамунда ахнула от удивления. Маэстро успел сделать два ее портрета! Однако на втором полотне она была изображена одетой в свое любимое платье из зеленого бархата, с обнаженным мечом в руке, опущенным к земле. За ее спиной полыхал багряный закат, освещавший стены высокого каменного замка. Розамунда на какое-то время онемела, пораженная увиденным.
– Это воплощение того, как я всегда представлял вас в своих мыслях, мадонна, – пояснил художник. – Хозяйка Фрайарсгейта, всегда готовая защитить свой родной дом от любой напасти. Насколько мне известно, Англия – зеленая страна, а вы сами говорили, что ваше поместье лежит между отрогами гор. Все это я постарался изобразить на картине. Надеюсь, вам понравилось.
Розамунда поднялась со своего места за столом, подошла к Паоло Лоредано и в знак признательности поцеловала прямо в губы.
– У меня нет слов, чтобы выразить вам свою благодарность, маэстро, – громко произнесла она. – Я даже мечтать не смела о том, чтобы у меня был такой портрет. Grazia! Mille grazia! – в волнении повторила Розамунда и вернулась на свое место.
– Вы заплатили мне гораздо больше, чем стоит моя работа, мадонна! – с галантным поклоном ответил итальянец. Затем он перешел к третьему полотну и сорвал с него покрывало. Перед собравшимися предстал портрет Патрика Лесли, графа Гленкирка, изображенного в полный рост. – А вот и третий портрет. Первый посол Шотландии в Сан-Лоренцо. Надеюсь, вы будете довольны, милорд.
– Я более чем доволен, – заверил граф. – Вы определенно заслужили самую щедрую награду за свой труд, маэстро, и я с радостью заплачу вам сполна. Вы позаботитесь о том, чтобы картины как следует упаковали перед тем, как погрузить на корабль?
– Непременно, милорд. Ваш портрет отправится в Гленкирк, а портрет миледи – в Англию. – Маэстро вернулся на свое место за столом, но по дороге шепнул Розамунде: – Мадонна, ваша камеристка уложит миниатюру вместе с остальными вещами.
Прием во дворце уже закончился, и большинство гостей успели разъехаться по домам.
– Паоло, ты ведь не забыл о том, что обещал мне портрет богини любви, не так ли? – спросил вдруг у итальянца герцог.
– Я ничего не забыл, синьор, – ответил венецианец. – Но ведь и вы не забыли об обещанной цене?
Герцог достал из кармана своего роскошного атласного дублета кошель, полный золота, и отдал его художнику:
– Пересчитай, если хочешь, но здесь все без обмана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145