– Ну-ну, я рада, что ты еще не забыла, что значит слушаться старших! – шутя поддразнила она свою воспитанницу.
Розамунда вернулась в свою комнату и с помощью Люси избавилась наконец от платья, в котором проходила почти десять дней. И только теперь осознала, что никогда в жизни не относилась с таким пренебрежением к своей внешности. Она даже удивилась, как это Тому хватило терпения промолчать. Ведь он был в этом смысле чрезвычайно щепетильным джентльменом. Розамунда забралась в дубовую ванну, и теплая ароматная вода ласково обняла ее тело, изгоняя из него усталость, которую прежде Розамунда даже не замечала. Она блаженно вздохнула.
– Люси, согрей полотенце перед огнем, – приказала Розамунда служанке, прежде чем начала намыливать свои пышные золотисто-каштановые волосы душистым мылом.
Она сделала это несколько раз, и каждый раз Люси хорошенько промывала ее волосы чистой водой, а потом замотала их в полотенце и закрепила этот тюрбан на самой макушке. Теперь Розамунда могла вымыться сама. Она была неприятно удивлена, обнаружив, какая она грязная. Но ведь с самого приезда у нее не было свободной минуты, чтобы отряхнуть хотя бы дорожную пыль. Наконец, закончив мытье, Розамунда вылезла из ванны, и Люси тут же закутала ее в теплое полотенце.
– Дай мне щетку для волос, Люси, – приказала леди Фрайарсгейт, усаживаясь поближе к огню.
– Вот она, миледи. – Люси подала хозяйке густую щетку. Розамунда распустила волосы, старательно расчесала их и высушила у огня. Затем она надела свежее платье и со стыдом подумала про себя: а вдруг Патрик пришел бы в себя и увидел свою Розамунду грязной и нечесаной, ничуть не лучше какой-нибудь уличной потаскухи? Розамунда старательно разгладила золотисто-рыжий бархат своего нового платья. Собрав волосы в тяжелый узел на затылке, она закрепила их красивым золотым гребнем, а потом расправила на талии широкий кушак с золотым шитьем.
– Госпожа Мейбл велели вам покушать, миледи, – напомнила Люси. – Я уже сбегала на кухню и предупредила, что вы проснулись. Теперь мне стоит дернуть вот за этот шнурок, чтобы зазвенел колокольчик, и вам подадут обед. – И она сильно дернула за шнурок. – Очень удобное приспособление, не так ли, миледи?
– Да, очень удобное, Люси, – согласилась Роза-мунда. – Пожалуй, нам стоит поломать голову над тем, нельзя ли провести такие шнурки у нас во Фрайарсгейте. Может, тогда ты не будешь часами торчать на кухне с поварихами?
– Ох, миледи! – Люси зарделась от смущения.
Лакей постучал в дверь и внес поднос с обедом. Передал поднос Люси, отодвинул ванну от очага и поставил на ее место небольшой столик, до сих пор остававшийся возле стены. Когда стол оказался перед креслом Розамунды, лакей забрал у Люси поднос и опустил на стол. Коротко поклонился и вышел из комнаты.
Розамунда принялась за еду. Она удивилась своему аппетиту, ведь за все время ее пребывания в Эдинбурге ей ни разу не захотелось поесть как следует. Повар приготовил для нее четыре крупные креветки, вываренные в белом вине. Она с удовольствием съела их, пока они были горячие. Затем пришла очередь сочного ростбифа и румяного пирога с крольчатиной. На соседнем блюде лежали грудка жареного каплуна, кусок окорока, артишоки и молодой горошек. Розамунда съела все до последнего кусочка, аккуратно подбирая хлебом соус с тарелки. Под конец она доела и хлеб, щедро намазав его маслом. Люси круглыми от удивления глазами следила за тем, как хозяйка поглощает все это обилие пищи, а когда Розамунда освободила все тарелки, убрала поднос в буфет и добавила в ее кубок сладкого вина.
Розамунда позволила себе еще несколько минут посидеть в кресле у огня, а потом решительно встала.
– Теперь мне пора к графу, – сказала она и пересекла комнату, направляясь к двери.
– Ага, вот теперь ты похожа на приличную даму, чистая и свежая, – довольным тоном произнесла Мейбл, заметив входящую в спальню Розамунду. – Сегодня граф все время ворочается, но это оттого, что у него прибавилось сил. – Нянька встала. – Пора и мне отдохнуть. Годы уже не те, дитя мое.
Розамунда крепко обняла Мейбл и сказала:
– Спасибо тебе!
– Это еще за что? – добродушно заворчала Мейбл. – Ты моя хозяйка, мое дитя. Ты позвала меня, и я пришла. Я всегда буду рядом, когда понадоблюсь тебе, Розамунда.
– Но я знаю, что ты терпеть не можешь переезды – так же, как когда-то не любила их я.
– Что верно, то верно, милая, – усмехнулась Мейбл. – Но эта поездка оказалась не такой утомительной, как путь до Лондона. И к тому же я давно хотела посмотреть на Эдинбург. – Старушка ласково похлопала свою воспитанницу по плечу.
Розамунда вернулась к постели графа и ощупала его лоб. Лихорадки не было. Она ласково провела рукой по темным волосам Патрика, он шевельнулся и вдруг резко открыл глаза. Его рука взметнулась и схватила Розамунду за запястье. Она не удержалась и вскрикнула от удивления.
– Мейбл! – позвала она няньку. – Пошли за Адамом Лесли! Граф приходит в себя!
Мейбл опрометью бросилась из спальни больного в коридор, на ходу призывая Адама:
– Милорд! Милорд! Ваш отец приходит в себя! Идите скорее!
Сын Патрика находился в это время в холле внизу и взлетел наверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Он едва не сбил с ног старую няньку, стремясь как можно скорее оказаться у постели больного.
Граф Гленкирк рассеянно обвел взглядом комнату и задержал взгляд на сыне.
– Адам! Что случилось? – невнятно спросил Патрик.
– Ты был болен, отец, – ответил Адам. – Но я надеюсь, что теперь благодаря Розамунде все будет хорошо. Она все десять дней ни днем, ни ночью не отходила от твоей постели.
– Розамунда?.. – недоуменно повторил граф.
– Да, Патрик, любовь моя, это я! – проговорила Розамунда, чуть не плача от счастья.
Патрик еще сильнее смешался и сказал:
– Мы знакомы, мадам?
При этих словах Розамунда вздрогнула, словно чья-то невидимая холодная рука стиснула ее сердце мертвой хваткой. Она больше не могла сдерживать горькие слезы и, резко оттолкнувшись от кровати, выскочила из спальни.
– Он меня не узнал, – шептала Розамунда, глядя отрешенным взглядом куда-то в пространство.
Мейбл взяла ее за руку и стала горячо убеждать:
– Детка, мавр ведь нас предупреждал, что после того, как граф очнется, память может вернуться к нему не сразу, а медленно и по крупицам. Он же едва успел открыть глаза. Лорд Адам – его сын, а потому нет ничего удивительного в том, что его он вспомнил первым. Не убивайся ты раньше времени!
– Я не перенесу, если Патрик меня не вспомнит! – в отчаянии выкрикнула Розамунда.
– Ты перенесешь все, что должна перенести! – резко оборвала ее Мейбл. – И никуда не денешься! Вспомни, разве кто-нибудь посмел бы назвать тебя трусихой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145