– Что ж, я рада за вас, милорд, – еле слышно промолвила Розамунда и часто-часто поморгала, пытаясь избавиться от слез, застилавших глаза. Слезами горю не поможешь.
– Как вы считаете, когда я наберусь сил для того, чтобы вернуться к себе в Гленкирк? – спросил снова граф.
– Об этом лучше меня знает мастер Ахмет, – ответила Розамунда.
– Не по душе мне этот темнокожий, – заметил Патрик. – Когда-то темнокожий слуга выдал мою дочь работорговцам.
– Он на самом лучшем счету у короля Якова, – заметила Розамунда. – Сам король прислал его, когда узнал, что вы заболели. И его метод лечения, и советы заслуживают самой высокой оценки. – Розамунда поднялась с кресла. – Милорд, мне кажется, что сейчас вам лучше отдохнуть. Я оставлю вас на время.
– Со мной обращаются как с дряхлым стариком, – недовольно проворчал граф. – И вам, мадам, наверняка не терпится от меня отделаться. Когда я смогу подняться с постели?
– Об этом мы тоже спросим у мастера Ахмета. Сегодня он придет, чтобы проведать вас. – С этими словами Розамунда вышла из комнаты. Задержавшись в коридоре, она перевела дух. Память о двух последних годах жизни не восстановилась, и ее надежда на воссоединение с Патриком стала угасать. На душе стало холодно и пусто. Такой одинокой Розамунда, не чувствовала себя никогда в жизни. Слова Патрика о том, что ей якобы не терпится от него отделаться, ранили ее в самое сердце.
Двадцать девятого апреля Филиппе Мередит исполнилось девять лет. Графу Гленкирку позволили спуститься к общему столу. Он уже несколько дней совершал небольшие прогулки по комнате, и с каждым часом его силы прибывали. Филиппа стала стесняться его присутствия, ведь этот человек обращался с ней как с незнакомкой. Это не укладывалось у нее в голове, однако ее манеры оставались безукоризненными. Из-за случившихся неприятностей все забыли, что тридцатое апреля – день рождения самой Розамунды.
Пора было подумать о том, чтобы отцу и сыну Лесли вернуться в Гленкирк, а Розамунде с ее родными – во Фрайарсгейт. Лорд Кембридж сопровождал свою кузину, когда она отправилась засвидетельствовать свое почтение королеве. Маргарите Тюдор к тому времени уже доложили в подробностях о том, что случилось с графом Гленкирком. Королева встретила старую подругу с распростертыми объятиями и повела в личный кабинет. Она понимала, что нет таких слов, которые могли бы утешить Розамунду, унять ее душевную боль. Оставшись наедине, женщины просто молча обнялись.
– Я буду молиться о том, чтобы тебе не довелось изведать той боли и горечи, какую испытала я, – произнесла наконец Розамунда.
– Граф так ничего и не вспомнил? – спросила в свою очередь королева.
– Он помнит почти все, кроме последних двух лет жизни. Мастер Ахмет считает, что со временем его память восстановится полностью. Это единственное, на что я еще могу надеяться, Мег.
– Я буду молиться и за него, и за тебя, дорогая Розамунда! – с чувством произнесла королева.
– Кормилица принесла принца Якова – упитанного розовощекого малыша, – чтобы показать леди Фрайарсгейт. Розамунда не заметила в нем ни малейшего сходства с Тюдорами. Отсидев положенное приличием время, она попросила у королевы разрешения покинуть Эдинбург.
– Скоро будет война, – предупредила королева. – Побереги себя, Розамунда!
– Ты действительно так считаешь? – встревожилась леди Фрайарсгейт.
Королева кивнула и, тяжело вздохнув, сказала:
– Мой брат не слушает ничьих советов. Его упрямство не доведет до добра. Он поставил короля и Шотландию в безвыходное положение. Вряд ли армия дойдет до вашей глуши, но все же будь начеку. – Королева сняла с пальца перстень и протянула его Розамунде: – Если все-таки шотландские отряды перейдут границу, покажи им этот перстень и скажи, что его подарила тебе королева Шотландии в знак того, что запрещает трогать твое поместье.
В глазах Розамунды стояли слезы.
– Благодарю вас, ваше величество, – произнесла она, изо всех сил стараясь не разрыдаться. Проклятие! В последние дни у нее глаза постоянно на мокром месте! Две женщины обнялись на прощание, и Розамунда покинула королевскую резиденцию.
Глава 13
Она вернулась в дом лорда Кембриджа, где царила суета, связанная с предстоящим отъездом. Оба семейства решили покинуть Эдинбург рано утром. Лесли отправятся на северо-восток, в Гленкирк, Болтоны – на юго-запад, во Фрайарсгейт.
Адам видел, как измучилась за этот месяц Розамунда и как старательно она пытается скрыть это от окружающих, особенно от своей маленькой дочки. Когда все разошлись спать по своим комнатам, он задержался с Розамундой в гостиной.
– Если отец все вспомнит, я сразу же пошлю за вами, – пообещал Адам.
– Что-то подсказывает мне, что этого не случится, – тихо проговорила Розамунда. – Когда мы с вашим отцом увидели друг друга впервые, нас обоих словно поразил удар молнии. С той самой минуты мы понимали: то, что было между нами когда-то, в другом месте и в другое время, должно повториться вновь. Но кроме того, мы оба с самого начала знали – если угодно, назовите это предвидением, – что нам не суждено быть вместе. Однако по мере того как наша любовь крепла, мы постарались не думать об этом, гнали эти мысли прочь. И обманывали сами себя, считая, что препятствием к нашей свадьбе является не перст судьбы, а наши обязанности перед Фрайарсгейтом и Гленкирком. А потом мы нашли способ разрешить эту проблему и стали думать о свадьбе. Но от судьбы не уйдешь, Адам Лесли. Нам с Патриком не суждено было воссоединиться навсегда. И судьба снова напомнила о себе самым жестоким образом. – Розамунда тяжело вздохнула и добавила: – Вашему отцу суждено прожить остаток дней, не вспоминая ни о тех волшебных месяцах, что мы провели вместе, ни о нашей безумной любви. Тогда как я, напротив, никогда не забуду его. Это и будет моим наказанием за попытку обмануть судьбу, – горько заключила Розамунда.
– Но он еще может вспомнить, – попытался утешить ее Адам.
Розамунда грустно улыбнулась:
– Как вы похожи на своего отца!
Она медленно поднялась с кресла и вышла из гостиной, оставив Адама одного.
Наступило утро. В последний раз позавтракав все вместе, оба семейства стали прощаться. Наступил тяжелый момент для Розамунды. Она набралась мужества и, подойдя к Лесли, протянула Адаму руку. Он поцеловал ее.
Патрик наградил Розамунду вежливой улыбкой.
– Благодарю вас, мадам, за вашу самоотверженную заботу обо мне, – произнес он и тоже поцеловал ей руку.
Розамунда нежно провела рукой по его лицу.
– Прощай, любовь моя, – слетело с ее непослушных уст. Она пристально всматривалась в дорогое ей лицо, как будто надеялась найти в нем хотя бы слабый намек на то, что Патрик помнит ее, но – увы! Рука Розамунды безвольно упала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145