Генри не сможет до них добраться. Когда же он оправится от пережитого и его сочтут дееспособным, он составит завещание. Розамунда, ты увидишь Генри и не узнаешь – от него осталась лишь бледная тень.
– Это от дяди Генри? Да ведь он всегда был толстяком и обжорой! И кто бы мог подумать! – с горечью произнесла Розамунда.
– От его румяной физиономии осталось лишь воспоминание. Сейчас он больше похож на отшельника, – добавила Мейбл. – Но стоит заглянуть ему в глаза – и кровь стынет в жилах. В них тоска и безнадега. Однако думаю, что даже свалившиеся на него несчастья не изменили его характер. Он по-прежнему опасен.
– Жена, имей же снисхождение! – возмутился Эдмунд.
– Тощий он или толстый, а как был негодяем, так им и остался! – решительно заявила Мейбл. – И у меня станет гораздо спокойнее на душе, когда лорд Том вернется и возьмет Оттерли в свои руки. Он говорит, что потом это имение достанется Бэнон.
– Знаю, – сказала Розамунда.
– Значит, миссия лорда Лесли закончилась неудачей, – негромко проговорил отец Мата.
– Да, – вздохнув, ответил Патрик. – Нам пришлось остаться в Сан-Лоренцо до конца зимы, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что мы действительно пара любовников, искавших временного уединения и свободы. Только первого апреля мы отправились в обратный путь. Но и тогда мы сделали остановку в Париже, чтобы заверить короля Людовика Двенадцатого в том, что король Яков остается верен данному слову.
– Это большое несчастье, что вам не удалось добиться поставленной цели. Мир был бы намного лучше, если бы в нем не было всего того, что нам всем предстоит пережить, – сказал священник.
– Тебе известно, что Логан Хепберн недавно женился? – спросила Мейбл, обращаясь к Розамунде.
– Да, известно, – ответила она. – Я была на его свадьбе с госпожой Джинни, а вчера мы ночевали в Клевенз-Карне.
– Я все еще не могу понять, почему ты от него отказалась, – начал было Эдмунд, но племянница на него взглянула так, что он предпочел умолкнуть.
– Где расположен Гленкирк? – вежливо поинтересовался отец Мата у Патрика, желая увести разговор от щекотливой темы.
– Высоко в горах, на северо-востоке страны. Я давно овдовел. У меня взрослый сын и внуки, – ответил граф, намеренно сообщив все те сведения, которые наверняка будут интересны близким Розамунды.
– Патрик останется погостить у меня какое-то время, – вставила Розамунда.
– Они любовники, – говорила позднее Мейбл, оставшись наедине со своим мужем Эдмундом. – Подумать только! Моя милая девочка стала вести себя как настоящая распутница!
– Оставь ее в покое, Мейбл, – оборвал жену Эдмунд. – Она впервые в жизни влюбилась по-настоящему и вполне довольна тем, что имеет. Разве ты сама не видишь? Неужели Розамунда не заслужила хотя бы немного счастья? Ты воспитывала ее с колыбели. Кому, как не тебе, знать, через что ей пришлось пройти. Розамунда всегда исполняла свой долг перед Фрайарсгейтом. И имеет право насладиться собственным счастьем. Она уже не ребенок.
– Ей следует снова выйти замуж, – упрямо твердила свое Мейбл.
– Может, когда-нибудь она и соберется замуж, а может, и нет, – резонно заметил Эдмунд.
– Но ведь ты сам считал, что Логан Хепберн был бы для Розамунды подходящей партией! – не унималась Мейбл.
– Это ведь я считал, а не Розамунда! – продолжал отбиваться от жены Эдмунд.
– Но Логан ее любит! – настаивала на своем Мейбл.
– Но он сделал большую ошибку, не потрудившись уверить ее в том, что любит ее ради нее самой. Ему следовало меньше болтать о том, как он ждет не дождется целого выводка наследников. Как ты думаешь, Мейбл, Розамунде приятно было считать, что за ней ухаживают только потому, что она доказала свою плодовитость? И мне по душе этот ее граф Гленкирк, которого она привезла с собой.
– Да он ей в отцы годится! – возмущенно воскликнула Мейбл.
– Что-то мне подсказывает, что он питает отнюдь не отцовские чувства к моей племяннице! – многозначительно ухмыльнулся Эдмунд и тут же получил увесистую оплеуху от супруги.
– Он и не подумает на ней жениться! Ему не нужна жена! – продолжала, впав в праведный гнев, Мейбл.
– Точно так же, как Розамунде не нужен муж, – отважно стоял на своем Эдмунд.
– Хоть бы дочерей постеснялась! Притащила любовника к себе в дом среди бела дня! – возмущалась Мейбл.
– Я уверен, что они не станут обниматься у всех на виду, – пытался защитить влюбленных Эдмунд.
– Бэнон и Бесси еще маленькие и ничего не поймут, но Филиппе уже восемь, и у нее острый глаз! – вскричала Мейбл.
– Вот и напомни об этом Розамунде, – предложил Эдмунд.
– Еще как напомню! – многообещающе произнесла Мейбл. – Она отвела ему комнату рядом со своей, и между этими комнатами есть дверь! А если дети войдут к ней в комнату и застанут в постели у матери этого графа?
Эдмунд добродушно ухмыльнулся, но Мейбл было не до шуток.
– Ты ведь не успокоишься, старуха, пока не выложишь все как есть. Лучше ступай и скажи Розамунде что думаешь.
Наградив мужа испепеляющим взглядом, Мейбл помчалась искать Розамунду. Громко топая, она поднялась по лестнице на второй этаж. Оказавшись перед спальней хозяйки, она толкнула дверь не постучав и стремительно вошла. Розамунда была в комнате одна. Услышав за спиной шум, она невольно вздрогнула и резко обернулась.
– Ох, Мейбл, как же хорошо снова оказаться дома! – с улыбкой произнесла она, увидев няньку. Повнимательнее вглядевшись ей в лицо, Розамунда вдруг посерьезнела и спросила: – Что случилось? Что не дает тебе покоя?
– Этому типу здесь не место! – в запальчивости выкрикнула Мейбл. – Подумай о своих невинных дочерях! Привести в дом любовника, открыто показать всем свое распутство – это же слишком! О чем ты думаешь, дитя? Или тебе уже совсем наплевать на своих дочек?
Розамунда глубоко вздохнула и преувеличенно спокойным голосом проговорила:
– Ты не забыла, сколько мне лет? Мне двадцать три года, Мейбл. Я пережила троих мужей, и у меня подрастают три дочери. На протяжении двадцати лет я честно исполняла все, что требовали интересы Фрайарсгейта и его людей. И впредь не собираюсь отказываться от своих обязанностей. Точно так же, как не собираюсь выслушивать нравоучения и упреки в том, что посмела хотя бы ненадолго испытать настоящее счастье. Я люблю тебя всем сердцем, потому что ты заменила мне мать, ты вырастила меня как родную. Но даже это не дает тебе права помыкать мною. Никто не способен любить моих дочерей так, как люблю их я. Ни Патрику, ни мне и в голову не пришло бы демонстрировать перед ними то, что тебе угодно было назвать «распутством». Да, мы любовники, и стали ими в первый же вечер, когда увидели друг друга в тронном зале замка Стерлинг. Этого я не могу объяснить, точно так же как и он. Просто это случилось – и все.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
– Это от дяди Генри? Да ведь он всегда был толстяком и обжорой! И кто бы мог подумать! – с горечью произнесла Розамунда.
– От его румяной физиономии осталось лишь воспоминание. Сейчас он больше похож на отшельника, – добавила Мейбл. – Но стоит заглянуть ему в глаза – и кровь стынет в жилах. В них тоска и безнадега. Однако думаю, что даже свалившиеся на него несчастья не изменили его характер. Он по-прежнему опасен.
– Жена, имей же снисхождение! – возмутился Эдмунд.
– Тощий он или толстый, а как был негодяем, так им и остался! – решительно заявила Мейбл. – И у меня станет гораздо спокойнее на душе, когда лорд Том вернется и возьмет Оттерли в свои руки. Он говорит, что потом это имение достанется Бэнон.
– Знаю, – сказала Розамунда.
– Значит, миссия лорда Лесли закончилась неудачей, – негромко проговорил отец Мата.
– Да, – вздохнув, ответил Патрик. – Нам пришлось остаться в Сан-Лоренцо до конца зимы, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что мы действительно пара любовников, искавших временного уединения и свободы. Только первого апреля мы отправились в обратный путь. Но и тогда мы сделали остановку в Париже, чтобы заверить короля Людовика Двенадцатого в том, что король Яков остается верен данному слову.
– Это большое несчастье, что вам не удалось добиться поставленной цели. Мир был бы намного лучше, если бы в нем не было всего того, что нам всем предстоит пережить, – сказал священник.
– Тебе известно, что Логан Хепберн недавно женился? – спросила Мейбл, обращаясь к Розамунде.
– Да, известно, – ответила она. – Я была на его свадьбе с госпожой Джинни, а вчера мы ночевали в Клевенз-Карне.
– Я все еще не могу понять, почему ты от него отказалась, – начал было Эдмунд, но племянница на него взглянула так, что он предпочел умолкнуть.
– Где расположен Гленкирк? – вежливо поинтересовался отец Мата у Патрика, желая увести разговор от щекотливой темы.
– Высоко в горах, на северо-востоке страны. Я давно овдовел. У меня взрослый сын и внуки, – ответил граф, намеренно сообщив все те сведения, которые наверняка будут интересны близким Розамунды.
– Патрик останется погостить у меня какое-то время, – вставила Розамунда.
– Они любовники, – говорила позднее Мейбл, оставшись наедине со своим мужем Эдмундом. – Подумать только! Моя милая девочка стала вести себя как настоящая распутница!
– Оставь ее в покое, Мейбл, – оборвал жену Эдмунд. – Она впервые в жизни влюбилась по-настоящему и вполне довольна тем, что имеет. Разве ты сама не видишь? Неужели Розамунда не заслужила хотя бы немного счастья? Ты воспитывала ее с колыбели. Кому, как не тебе, знать, через что ей пришлось пройти. Розамунда всегда исполняла свой долг перед Фрайарсгейтом. И имеет право насладиться собственным счастьем. Она уже не ребенок.
– Ей следует снова выйти замуж, – упрямо твердила свое Мейбл.
– Может, когда-нибудь она и соберется замуж, а может, и нет, – резонно заметил Эдмунд.
– Но ведь ты сам считал, что Логан Хепберн был бы для Розамунды подходящей партией! – не унималась Мейбл.
– Это ведь я считал, а не Розамунда! – продолжал отбиваться от жены Эдмунд.
– Но Логан ее любит! – настаивала на своем Мейбл.
– Но он сделал большую ошибку, не потрудившись уверить ее в том, что любит ее ради нее самой. Ему следовало меньше болтать о том, как он ждет не дождется целого выводка наследников. Как ты думаешь, Мейбл, Розамунде приятно было считать, что за ней ухаживают только потому, что она доказала свою плодовитость? И мне по душе этот ее граф Гленкирк, которого она привезла с собой.
– Да он ей в отцы годится! – возмущенно воскликнула Мейбл.
– Что-то мне подсказывает, что он питает отнюдь не отцовские чувства к моей племяннице! – многозначительно ухмыльнулся Эдмунд и тут же получил увесистую оплеуху от супруги.
– Он и не подумает на ней жениться! Ему не нужна жена! – продолжала, впав в праведный гнев, Мейбл.
– Точно так же, как Розамунде не нужен муж, – отважно стоял на своем Эдмунд.
– Хоть бы дочерей постеснялась! Притащила любовника к себе в дом среди бела дня! – возмущалась Мейбл.
– Я уверен, что они не станут обниматься у всех на виду, – пытался защитить влюбленных Эдмунд.
– Бэнон и Бесси еще маленькие и ничего не поймут, но Филиппе уже восемь, и у нее острый глаз! – вскричала Мейбл.
– Вот и напомни об этом Розамунде, – предложил Эдмунд.
– Еще как напомню! – многообещающе произнесла Мейбл. – Она отвела ему комнату рядом со своей, и между этими комнатами есть дверь! А если дети войдут к ней в комнату и застанут в постели у матери этого графа?
Эдмунд добродушно ухмыльнулся, но Мейбл было не до шуток.
– Ты ведь не успокоишься, старуха, пока не выложишь все как есть. Лучше ступай и скажи Розамунде что думаешь.
Наградив мужа испепеляющим взглядом, Мейбл помчалась искать Розамунду. Громко топая, она поднялась по лестнице на второй этаж. Оказавшись перед спальней хозяйки, она толкнула дверь не постучав и стремительно вошла. Розамунда была в комнате одна. Услышав за спиной шум, она невольно вздрогнула и резко обернулась.
– Ох, Мейбл, как же хорошо снова оказаться дома! – с улыбкой произнесла она, увидев няньку. Повнимательнее вглядевшись ей в лицо, Розамунда вдруг посерьезнела и спросила: – Что случилось? Что не дает тебе покоя?
– Этому типу здесь не место! – в запальчивости выкрикнула Мейбл. – Подумай о своих невинных дочерях! Привести в дом любовника, открыто показать всем свое распутство – это же слишком! О чем ты думаешь, дитя? Или тебе уже совсем наплевать на своих дочек?
Розамунда глубоко вздохнула и преувеличенно спокойным голосом проговорила:
– Ты не забыла, сколько мне лет? Мне двадцать три года, Мейбл. Я пережила троих мужей, и у меня подрастают три дочери. На протяжении двадцати лет я честно исполняла все, что требовали интересы Фрайарсгейта и его людей. И впредь не собираюсь отказываться от своих обязанностей. Точно так же, как не собираюсь выслушивать нравоучения и упреки в том, что посмела хотя бы ненадолго испытать настоящее счастье. Я люблю тебя всем сердцем, потому что ты заменила мне мать, ты вырастила меня как родную. Но даже это не дает тебе права помыкать мною. Никто не способен любить моих дочерей так, как люблю их я. Ни Патрику, ни мне и в голову не пришло бы демонстрировать перед ними то, что тебе угодно было назвать «распутством». Да, мы любовники, и стали ими в первый же вечер, когда увидели друг друга в тронном зале замка Стерлинг. Этого я не могу объяснить, точно так же как и он. Просто это случилось – и все.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145