"Лизанька, на минутку!" Продавщица красиво двинулась в
сторону, всей фигурой попадая в такт музыки.
Провожая ее глазами, Бунькин увидел на конверте для пластинок знако-
мую картину: старинный молодой человек играл на чем-то деревянном. На
столе стоял роскошный букет и аппетитной горкой лежали фрукты. "Лют-
нист!" - радостно опознал Бунькин. Художник был, кажется, итальянец с
украинской фамилией на "о", но не Тинторетто.
Продавщица вернулась. "Взглянуть можно?" - спросил Бунькин, показывая
на конверт. "Стерео", - донеслось из продавщицы.
- А что там?
- Я же сказала - "стерео"! Платите четыре рубля за комплект. Осталось
три штуки.
Бунькин заплатил и подал чек. Девушка протянула ему пакет. Дома, ра-
зорвав бумагу, Бунькин увидел два конверта для пластинок. На каждом был
нарисован "Лютнист".
В первом конверте было пусто. Во втором лежал листок бумаги.
"Для получения наилучшего стереоэффекта, - читал Бунькин, -
1. Источники расположите на расстоянии около двух метров.
2. Сядьте посередине.
3. Голову поместите параллельно источникам.
4. Желаем приятного путешествия в эпоху Возрождения!"
Бунькин треугольником отмерил два метра. Поставил конверты на тумбоч-
ки. Сам сел посередине на стул. И, уставившись в стену перед собой, стал
слушать.
Стереоэффект был удивительный! Сначала наверху спустили воду. Потом
слева послышался детский смех. Внизу ударили в литавры или упала кастрю-
ля и кто-то выругался красивым баритоном. После этого забарабанил по
стеклу дождь и заныла скрипочка.
Бунькин, как зачарованный, смотрел в стену, чувствуя необъяснимое
волнение. А тут еще вступил рояль! Откуда-то сверху, где в первой части
спускали воду. Теперь это была гамма до диез мажор. Бунькин слышал ее не
в первый раз, но почему-то к горлу подступил комок. Бунькин зажмурился,
чтобы глаза отдохнули от рябящей стены, и подумал: "Великая вещь - ис-
кусство! Ни от чего я так безумно не отдыхаю, как от него. - Он сжал за-
текшие пальцы левой ноги. - И как я раньше жил без всего этого?! Без
Стравинского! Без Сезанна! Без Фолкнера! Читать его тяжело, но когда
прочтешь, - такое облегчение!"
Тут Бунькин услышал новый звук. Он открыл глаза. Звук шел справа. И
слева. Это была наверняка не скрипка. И не электробритва. Бунькин начал
вертеться на стуле туда-сюда и ахнул, увидев, как лютнист на левом кон-
верте пощипывает струны. Его коллега на правом конверте делал то же са-
мое. Звучала лютня!
Казалось, лютнисты щиплют не струны, а Бунькина, потому что по коже
забегали восхитительные мурашки. А тут еще продолжал заливаться рояль
наверху, ныла скрипочка под дождем и чей-то красивый баритон не то ру-
гался, не то пел что-то знакомое.
Вспомнив про инструкцию, Бунькин повернул голову параллельно конвер-
там и снова уставился в стену. И действительно, именно при таком распо-
ложении головы, глядя на обои, слушая лютню, он полностью ощутил красоту
картин великого итальянца с украинской фамилией на "о". Бунькин по-
чувствовал запах цветов, нарисованных на конверте, и вкус сладких груш.
Вот это был стереоэффект!
Бунькин подумал, что со временем можно будет собрать неплохую коллек-
цию картин. Он представил, как гости сидят и восхищенно смотрят в заты-
лок друг другу, любуясь стереокартинами, висящими по бокам.
...Прошло часа два. Два часа необычного общения с искусством! Появи-
лась приятная усталость, будто обежал весь Эрмитаж. Хотелось встать, по-
тянуться, но было неловко перед играющими лютнистами. Чувство было при-
мерно такое, как в музее, когда, рассматривая полотно, не отходишь от
картины раньше других, чтобы окружающие не подумали, будто ты не понима-
ешь в живописи.
Бунькин вспомнил, как однажды чуть с ума не сошел, когда с одним иди-
отом кружил около картины, заходил и справа и слева, подходил, отходил,
а тот за ним - шаг в шаг! Боялся показаться менее интеллигентным, скоти-
на. Хорошо, в семь часов дежурная выгнала обоих.
Но вот кончился дождь. Захлопнули крышку рояля. Перестали вибрировать
лютни, и женский голос наверху сказал: "Ну вот, теперь в комнате поря-
док. Пойди пылесос вычисти". Стало тихо. Бунькин встал, потянулся и по-
шел разогревать чай.
Через неделю Бунькин заглянул в отдел грампластинок. Продавщица все
так же, не мигая с того дня, смотрела поверх покупателей. Бунькин кашля-
нул и сказал: "Девушка, большое спасибо за лютнистов. Получил огромное
наслаждение. Новенького ничего нет? "
- А-а, - вздохнула продавщица. - Наконец-то. Возьмите. - Она достала
из-под прилавка пакет.
- Что это? - насторожился Бунькин.
- В тот день накладка вышла: прислали пустые конверты, пластинки по-
дослали только на этой неделе. А мы в тот день тысячу пустых конвертов
продали. И хоть бы кто за пластинками вернулся! Вы первый.
- Да-да, конечно, - бормотал Бунькин, - а что на пластинках?
- Итальянская музыка эпохи Возрождения.
"Прекрасно", - думал Бунькин, быстро шагая по улице. Он представил,
как под настоящую музыку Возрождения в окружении двух лютнистов смотрит
в стену...
Стереоэффект должен был получиться потрясающий.
Не порть людям!
Достаточно. Остальные куплеты я помню. Как бы вам это объяснить?..
Хочется больше оптимизма, жизнеутвердительности, я бы сказал. Нам песня
строить и жить, что делает? Помогает! Без песни было бы вокруг "до чего
же хорошо кругом"? После хорошей песни у людей чешутся руки. А после ва-
шего произведения я не знаю, что у них будет чесаться. Просто не знаю.
Искусство должно быть ясным, как сталь.
Что вы заладили: "Это - траурный марш". Я слышу, слышу. У меня отлич-
ный слух, иначе мне бы не доверили руководство этим участком музыки.
Будут играть на похоронах? Замечательно. Нам нужны современные жизне-
радостные похоронные марши. Но почему все так грустно, а? Что вам навея-
ло? Друг умер? Ну? А почему марш такой невеселый? Отчего во всем видите
только плохое? Похороны? Собрались родные, близкие, в кои-то веки все
вместе, а вам обязательно надо испортить людям настроение, да?
Не порть людям, не порть! Ваша задача - улучшать. А портить - не
порть.
Давайте-ка еще глянем, где ошибочка. Сыграйте, сыграйте. Так, так...
Стоп! Что надавили? Вот эту, черненькую? А зачем? Как ее? Ми-бемоль?
Попробуйте нажать вот эту. Не то. А здесь надавите. Вот оно! Что нажали?
Си? Превосходно! То, что надо! Вот вам и мажор. Видите, стоит нажать
вместо того, что не надо, то, что нужно, и совсем не то. Вот вам основа
искусства. Шире используйте клавиши. Вон их сколько. Как собак нереза-
ных. А вы в одном месте толчетесь - бам-бам-бам... Конечно, невесело по-
лучается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
сторону, всей фигурой попадая в такт музыки.
Провожая ее глазами, Бунькин увидел на конверте для пластинок знако-
мую картину: старинный молодой человек играл на чем-то деревянном. На
столе стоял роскошный букет и аппетитной горкой лежали фрукты. "Лют-
нист!" - радостно опознал Бунькин. Художник был, кажется, итальянец с
украинской фамилией на "о", но не Тинторетто.
Продавщица вернулась. "Взглянуть можно?" - спросил Бунькин, показывая
на конверт. "Стерео", - донеслось из продавщицы.
- А что там?
- Я же сказала - "стерео"! Платите четыре рубля за комплект. Осталось
три штуки.
Бунькин заплатил и подал чек. Девушка протянула ему пакет. Дома, ра-
зорвав бумагу, Бунькин увидел два конверта для пластинок. На каждом был
нарисован "Лютнист".
В первом конверте было пусто. Во втором лежал листок бумаги.
"Для получения наилучшего стереоэффекта, - читал Бунькин, -
1. Источники расположите на расстоянии около двух метров.
2. Сядьте посередине.
3. Голову поместите параллельно источникам.
4. Желаем приятного путешествия в эпоху Возрождения!"
Бунькин треугольником отмерил два метра. Поставил конверты на тумбоч-
ки. Сам сел посередине на стул. И, уставившись в стену перед собой, стал
слушать.
Стереоэффект был удивительный! Сначала наверху спустили воду. Потом
слева послышался детский смех. Внизу ударили в литавры или упала кастрю-
ля и кто-то выругался красивым баритоном. После этого забарабанил по
стеклу дождь и заныла скрипочка.
Бунькин, как зачарованный, смотрел в стену, чувствуя необъяснимое
волнение. А тут еще вступил рояль! Откуда-то сверху, где в первой части
спускали воду. Теперь это была гамма до диез мажор. Бунькин слышал ее не
в первый раз, но почему-то к горлу подступил комок. Бунькин зажмурился,
чтобы глаза отдохнули от рябящей стены, и подумал: "Великая вещь - ис-
кусство! Ни от чего я так безумно не отдыхаю, как от него. - Он сжал за-
текшие пальцы левой ноги. - И как я раньше жил без всего этого?! Без
Стравинского! Без Сезанна! Без Фолкнера! Читать его тяжело, но когда
прочтешь, - такое облегчение!"
Тут Бунькин услышал новый звук. Он открыл глаза. Звук шел справа. И
слева. Это была наверняка не скрипка. И не электробритва. Бунькин начал
вертеться на стуле туда-сюда и ахнул, увидев, как лютнист на левом кон-
верте пощипывает струны. Его коллега на правом конверте делал то же са-
мое. Звучала лютня!
Казалось, лютнисты щиплют не струны, а Бунькина, потому что по коже
забегали восхитительные мурашки. А тут еще продолжал заливаться рояль
наверху, ныла скрипочка под дождем и чей-то красивый баритон не то ру-
гался, не то пел что-то знакомое.
Вспомнив про инструкцию, Бунькин повернул голову параллельно конвер-
там и снова уставился в стену. И действительно, именно при таком распо-
ложении головы, глядя на обои, слушая лютню, он полностью ощутил красоту
картин великого итальянца с украинской фамилией на "о". Бунькин по-
чувствовал запах цветов, нарисованных на конверте, и вкус сладких груш.
Вот это был стереоэффект!
Бунькин подумал, что со временем можно будет собрать неплохую коллек-
цию картин. Он представил, как гости сидят и восхищенно смотрят в заты-
лок друг другу, любуясь стереокартинами, висящими по бокам.
...Прошло часа два. Два часа необычного общения с искусством! Появи-
лась приятная усталость, будто обежал весь Эрмитаж. Хотелось встать, по-
тянуться, но было неловко перед играющими лютнистами. Чувство было при-
мерно такое, как в музее, когда, рассматривая полотно, не отходишь от
картины раньше других, чтобы окружающие не подумали, будто ты не понима-
ешь в живописи.
Бунькин вспомнил, как однажды чуть с ума не сошел, когда с одним иди-
отом кружил около картины, заходил и справа и слева, подходил, отходил,
а тот за ним - шаг в шаг! Боялся показаться менее интеллигентным, скоти-
на. Хорошо, в семь часов дежурная выгнала обоих.
Но вот кончился дождь. Захлопнули крышку рояля. Перестали вибрировать
лютни, и женский голос наверху сказал: "Ну вот, теперь в комнате поря-
док. Пойди пылесос вычисти". Стало тихо. Бунькин встал, потянулся и по-
шел разогревать чай.
Через неделю Бунькин заглянул в отдел грампластинок. Продавщица все
так же, не мигая с того дня, смотрела поверх покупателей. Бунькин кашля-
нул и сказал: "Девушка, большое спасибо за лютнистов. Получил огромное
наслаждение. Новенького ничего нет? "
- А-а, - вздохнула продавщица. - Наконец-то. Возьмите. - Она достала
из-под прилавка пакет.
- Что это? - насторожился Бунькин.
- В тот день накладка вышла: прислали пустые конверты, пластинки по-
дослали только на этой неделе. А мы в тот день тысячу пустых конвертов
продали. И хоть бы кто за пластинками вернулся! Вы первый.
- Да-да, конечно, - бормотал Бунькин, - а что на пластинках?
- Итальянская музыка эпохи Возрождения.
"Прекрасно", - думал Бунькин, быстро шагая по улице. Он представил,
как под настоящую музыку Возрождения в окружении двух лютнистов смотрит
в стену...
Стереоэффект должен был получиться потрясающий.
Не порть людям!
Достаточно. Остальные куплеты я помню. Как бы вам это объяснить?..
Хочется больше оптимизма, жизнеутвердительности, я бы сказал. Нам песня
строить и жить, что делает? Помогает! Без песни было бы вокруг "до чего
же хорошо кругом"? После хорошей песни у людей чешутся руки. А после ва-
шего произведения я не знаю, что у них будет чесаться. Просто не знаю.
Искусство должно быть ясным, как сталь.
Что вы заладили: "Это - траурный марш". Я слышу, слышу. У меня отлич-
ный слух, иначе мне бы не доверили руководство этим участком музыки.
Будут играть на похоронах? Замечательно. Нам нужны современные жизне-
радостные похоронные марши. Но почему все так грустно, а? Что вам навея-
ло? Друг умер? Ну? А почему марш такой невеселый? Отчего во всем видите
только плохое? Похороны? Собрались родные, близкие, в кои-то веки все
вместе, а вам обязательно надо испортить людям настроение, да?
Не порть людям, не порть! Ваша задача - улучшать. А портить - не
порть.
Давайте-ка еще глянем, где ошибочка. Сыграйте, сыграйте. Так, так...
Стоп! Что надавили? Вот эту, черненькую? А зачем? Как ее? Ми-бемоль?
Попробуйте нажать вот эту. Не то. А здесь надавите. Вот оно! Что нажали?
Си? Превосходно! То, что надо! Вот вам и мажор. Видите, стоит нажать
вместо того, что не надо, то, что нужно, и совсем не то. Вот вам основа
искусства. Шире используйте клавиши. Вон их сколько. Как собак нереза-
ных. А вы в одном месте толчетесь - бам-бам-бам... Конечно, невесело по-
лучается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119