Но выси-
живали у меня во рту. С утра до вечера пискотня, есть подавай! У кого
дети есть, тот поймет.
Нет, зарплата, слава богу, позволяет троих прокормить. И знаете, один
на меня чем-то похож. Горжусь, что мое отродье летает!
А пришел срок, - разлетелись. Пусто стало во рту. Знаете, хоть и пти-
цы, но ты их кормил, поил, ночами не спал. А они фить... Совсем как лю-
ди... Да бог с ними. Может и прилетят когда в родное гнездо. Глядишь, из
теплых стран чего-то в клювике принесут. Не чужой все-таки. Хочется ве-
рить, что в этом мире ты не один.
Нет, не подумайте, мол, такой кого угодно в рот пустит. Извините! Тут
мухища вот такая кружила, - я ей "пошла вон! Помойка левей!".
Кстати, на бумаге кое-что подсчитал. Необходимую площадь крыла, чтобы
человека поднять в воздух. Вышло, что для этого надо запустить в рот как
минимум орла. Но вы не поверите, третий день над балконом кружит орлиха,
глазки мне строит. Я ей мясца накрошил, горло когда полощу, клекот изоб-
ражаю не хуже орлиного! И орлиха с каждым днем все ниже и ниже. Я рот
разеваю все шире и шире. Честное слово, уже чувствую себя спустившимся
на землю орлом. Хожу гордо. А птицу видно по полету.
Гордый
Я ни разу в жизни не шел по блату, не лез без очереди, не брал, что
плохо лежит, по головам не лез, по трупам не шел, помогал ближним, де-
лился последним. И в результате, у меня, как видите, ничего нет! Зато
осталась гордость!
Простите, никому не нужна гордость в отличном состоянии?!
У камина
Петр Сергеевич Голицин с шестого этажа ремонт в квартире затеял. Ста-
рые обои с песнями рвал, и вдруг, мать честная! - дыра в стене обнаружи-
лась. Петр Сергеевич давай руками грести, облизываясь, в надежде, что
клад подложили. Нагреб сажи полную комнату, на том драгоценности кончи-
лись.
Ух, он ругался! Строителей, что вместо кирпича уже сажу кладут, креп-
ко клял. Мало того, что стенка дырявая, так еще в дыре ничего путного
нет!
Потом соседка Ильинична прояснила, дыра-то, оказывается, чуть ли не
царского происхождения! Когда-то весь дом принадлежал князю Михайлову. В
залах были камины. А потом князей постреляли для справедливости, камины
поразбивали для порядка, залы перегородили для уютности, паровое прове-
ли, чтобы жилось лучше. Это раньше господа с трубочкой ноги к камину
протягивали, догов разных гладили от безделья, а трудящемуся зачем? Это
вообще дурная привычка английских лордов Байронов.
Голицин, жилец проверенный, без темного прошлого, не имел в роду ни
лордов, ни Байронов, но почему-то со страшной силой захотелось ему про-
тянуть ноги к живому огню, пробудилось такое желание. Петр Сергеевич во-
образил, что, гладя дога, шевеля ногами в камине, вряд ли станешь вести
заунывные разговоры о том, что творится. Эти выматывающие разговоры за
жизнь, которой нет, велись повсеместно на кухнях за водочкой у батарей
парового отопления. А у камина другой разговор, не правда ли, господа?
Он начал подготовку к вечерам у камина. Приобрел томик Байрона. Ока-
залось, это стихи, да еще на английском, то есть в подлиннике, черт бы
его побрал! Но картинки указывали на то, что разговор у Байрона шел о
любви, морях, шпагах и, несомненно, ни слова не было о перестройке и
гласности. Так что издание попалось по сегодняшним дням очень редкое.
Породистого дога Голицин, конечно, не потянул, да и где ему прокор-
мить эту лошадь, которая в рот не возьмет то, чем кормился он сам. Но
судьба свела в подворотне с собачкой. Это был кто угодно, только не дог.
"Но ведь и я не лорд Байрон!" - вздохнул Петр Сергеевич и пригласил пе-
сика в дом. На свету разглядел. Безусловно, это было собакой, хотя вмес-
то шерсти колола щетина, хвостик свернулся поросячим кольцом. Но глазки
живые, а в них преданность до конца дней. За всю жизнь никто из родных и
близких не смотрел на Голицина такими, все отдающими донорскими глазами.
В честь Джорджа Байрона он назвал псинку "Жоржик".
Трубка и табачок обошлись не так дорого. Осталось одно - сам камин.
Попробуйте сегодня найти печника! Они вымерли за ненадобностью. Зна-
комые с трудом раскопали одного старика. Тот пришел и гордо представил-
ся, клацая челюстями: "Потомственный печник Муравьев-Апостол! Сто лет
печи клал, вплоть до крематориев, и одни благодарности вместо денег!
Он долго ковырялся в дыре, нюхал, дул, слюнявил палец и, пожевав са-
жу, сказал:
- Королевская тяга! Не дураки делали! Достаньте огнеупорный кирпич.
Триста штук с головой хватит. Я вам за двести тысяч сложу не камин - до-
менную печь!
- Мне бы хотелось камин, - сказал Петр Сергеевич.
- Тогда двести пятьдесят, - подытожил печник.
Голицин договорился с ханыгой у магазина насчет кирпича.
В половине шестого, когда все шли с работы, самосвал на ходу опроки-
нул кирпич. Петр Сергеевич крикнул: "Договорились поднять!" Шофер газа-
нул: "Извиняюсь, облава!". И машина умчалась.
Пришлось Голицину на шестой этаж без лифта кирпичины волочь на себе.
Сначала брал он по шесть, потом пять, четыре, три, два и последние еле
волок по одной, отдыхая на каждой площадке.
Пенсионеры на лавочке, само собой, клювами туда-сюда водят, перемно-
жая в уме, из которого выжили, число кирпичей ни количество ходок.
- Триста штук! - озобоченно сказал хроменький с палочкой. - Не иначе,
решил дачу отгрохать!
- Какую дачу, если тащит на себе на шестой этаж! - возразил кри-
венький с сопелькой. - Бункер замыслил на случай конца света!
- Тьфу на вас! Оставьте конец света в покое! Подумайте мозгом! Потол-
ков-то у нас не видать, охраняется государством! Вот умные и стелят вти-
харя второй потолок, две квартиры в одной получается, а платят как за
одну! - зашелся хроменький.
- Аморальность кругом! - вставила Анна Павловна, бывший бухгалтер. -
Мутейкин из двадцать второй антресоли офицеру сдает, а тот баб на антре-
соли водит! В памятник архитектуры! Одни баб таскают, другие кирпич!
Кругом разврат общества!
В три часа ночи Петр Сергеевич сидел на полу в кирпичах, шаря по телу
рукой в поисках сердца. Верный Жорж слизывал пот с его лба, содрогаясь
всем тельцем от невысказанной любви.
...Через неделю потомственный печник Муравьев-Апостол закончил кладку
камина, еще раз прихвастнув, что будет не камин, а доменная печь. То ли
он, действительно, замышлял доменную печь, но двести кирпичин осталось
лишних посреди комнаты.
- Облицовщика для красоты восприятия подошлю. Ожидайте! - сказал печ-
ник. - Человек с кладбища, там у них все: гранит, мрамор, гробы. И дер-
житесь его. Свой человек на кладбище не помешает. Мне там отгрохали
склепик получше вашей квартирки!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
живали у меня во рту. С утра до вечера пискотня, есть подавай! У кого
дети есть, тот поймет.
Нет, зарплата, слава богу, позволяет троих прокормить. И знаете, один
на меня чем-то похож. Горжусь, что мое отродье летает!
А пришел срок, - разлетелись. Пусто стало во рту. Знаете, хоть и пти-
цы, но ты их кормил, поил, ночами не спал. А они фить... Совсем как лю-
ди... Да бог с ними. Может и прилетят когда в родное гнездо. Глядишь, из
теплых стран чего-то в клювике принесут. Не чужой все-таки. Хочется ве-
рить, что в этом мире ты не один.
Нет, не подумайте, мол, такой кого угодно в рот пустит. Извините! Тут
мухища вот такая кружила, - я ей "пошла вон! Помойка левей!".
Кстати, на бумаге кое-что подсчитал. Необходимую площадь крыла, чтобы
человека поднять в воздух. Вышло, что для этого надо запустить в рот как
минимум орла. Но вы не поверите, третий день над балконом кружит орлиха,
глазки мне строит. Я ей мясца накрошил, горло когда полощу, клекот изоб-
ражаю не хуже орлиного! И орлиха с каждым днем все ниже и ниже. Я рот
разеваю все шире и шире. Честное слово, уже чувствую себя спустившимся
на землю орлом. Хожу гордо. А птицу видно по полету.
Гордый
Я ни разу в жизни не шел по блату, не лез без очереди, не брал, что
плохо лежит, по головам не лез, по трупам не шел, помогал ближним, де-
лился последним. И в результате, у меня, как видите, ничего нет! Зато
осталась гордость!
Простите, никому не нужна гордость в отличном состоянии?!
У камина
Петр Сергеевич Голицин с шестого этажа ремонт в квартире затеял. Ста-
рые обои с песнями рвал, и вдруг, мать честная! - дыра в стене обнаружи-
лась. Петр Сергеевич давай руками грести, облизываясь, в надежде, что
клад подложили. Нагреб сажи полную комнату, на том драгоценности кончи-
лись.
Ух, он ругался! Строителей, что вместо кирпича уже сажу кладут, креп-
ко клял. Мало того, что стенка дырявая, так еще в дыре ничего путного
нет!
Потом соседка Ильинична прояснила, дыра-то, оказывается, чуть ли не
царского происхождения! Когда-то весь дом принадлежал князю Михайлову. В
залах были камины. А потом князей постреляли для справедливости, камины
поразбивали для порядка, залы перегородили для уютности, паровое прове-
ли, чтобы жилось лучше. Это раньше господа с трубочкой ноги к камину
протягивали, догов разных гладили от безделья, а трудящемуся зачем? Это
вообще дурная привычка английских лордов Байронов.
Голицин, жилец проверенный, без темного прошлого, не имел в роду ни
лордов, ни Байронов, но почему-то со страшной силой захотелось ему про-
тянуть ноги к живому огню, пробудилось такое желание. Петр Сергеевич во-
образил, что, гладя дога, шевеля ногами в камине, вряд ли станешь вести
заунывные разговоры о том, что творится. Эти выматывающие разговоры за
жизнь, которой нет, велись повсеместно на кухнях за водочкой у батарей
парового отопления. А у камина другой разговор, не правда ли, господа?
Он начал подготовку к вечерам у камина. Приобрел томик Байрона. Ока-
залось, это стихи, да еще на английском, то есть в подлиннике, черт бы
его побрал! Но картинки указывали на то, что разговор у Байрона шел о
любви, морях, шпагах и, несомненно, ни слова не было о перестройке и
гласности. Так что издание попалось по сегодняшним дням очень редкое.
Породистого дога Голицин, конечно, не потянул, да и где ему прокор-
мить эту лошадь, которая в рот не возьмет то, чем кормился он сам. Но
судьба свела в подворотне с собачкой. Это был кто угодно, только не дог.
"Но ведь и я не лорд Байрон!" - вздохнул Петр Сергеевич и пригласил пе-
сика в дом. На свету разглядел. Безусловно, это было собакой, хотя вмес-
то шерсти колола щетина, хвостик свернулся поросячим кольцом. Но глазки
живые, а в них преданность до конца дней. За всю жизнь никто из родных и
близких не смотрел на Голицина такими, все отдающими донорскими глазами.
В честь Джорджа Байрона он назвал псинку "Жоржик".
Трубка и табачок обошлись не так дорого. Осталось одно - сам камин.
Попробуйте сегодня найти печника! Они вымерли за ненадобностью. Зна-
комые с трудом раскопали одного старика. Тот пришел и гордо представил-
ся, клацая челюстями: "Потомственный печник Муравьев-Апостол! Сто лет
печи клал, вплоть до крематориев, и одни благодарности вместо денег!
Он долго ковырялся в дыре, нюхал, дул, слюнявил палец и, пожевав са-
жу, сказал:
- Королевская тяга! Не дураки делали! Достаньте огнеупорный кирпич.
Триста штук с головой хватит. Я вам за двести тысяч сложу не камин - до-
менную печь!
- Мне бы хотелось камин, - сказал Петр Сергеевич.
- Тогда двести пятьдесят, - подытожил печник.
Голицин договорился с ханыгой у магазина насчет кирпича.
В половине шестого, когда все шли с работы, самосвал на ходу опроки-
нул кирпич. Петр Сергеевич крикнул: "Договорились поднять!" Шофер газа-
нул: "Извиняюсь, облава!". И машина умчалась.
Пришлось Голицину на шестой этаж без лифта кирпичины волочь на себе.
Сначала брал он по шесть, потом пять, четыре, три, два и последние еле
волок по одной, отдыхая на каждой площадке.
Пенсионеры на лавочке, само собой, клювами туда-сюда водят, перемно-
жая в уме, из которого выжили, число кирпичей ни количество ходок.
- Триста штук! - озобоченно сказал хроменький с палочкой. - Не иначе,
решил дачу отгрохать!
- Какую дачу, если тащит на себе на шестой этаж! - возразил кри-
венький с сопелькой. - Бункер замыслил на случай конца света!
- Тьфу на вас! Оставьте конец света в покое! Подумайте мозгом! Потол-
ков-то у нас не видать, охраняется государством! Вот умные и стелят вти-
харя второй потолок, две квартиры в одной получается, а платят как за
одну! - зашелся хроменький.
- Аморальность кругом! - вставила Анна Павловна, бывший бухгалтер. -
Мутейкин из двадцать второй антресоли офицеру сдает, а тот баб на антре-
соли водит! В памятник архитектуры! Одни баб таскают, другие кирпич!
Кругом разврат общества!
В три часа ночи Петр Сергеевич сидел на полу в кирпичах, шаря по телу
рукой в поисках сердца. Верный Жорж слизывал пот с его лба, содрогаясь
всем тельцем от невысказанной любви.
...Через неделю потомственный печник Муравьев-Апостол закончил кладку
камина, еще раз прихвастнув, что будет не камин, а доменная печь. То ли
он, действительно, замышлял доменную печь, но двести кирпичин осталось
лишних посреди комнаты.
- Облицовщика для красоты восприятия подошлю. Ожидайте! - сказал печ-
ник. - Человек с кладбища, там у них все: гранит, мрамор, гробы. И дер-
житесь его. Свой человек на кладбище не помешает. Мне там отгрохали
склепик получше вашей квартирки!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119